Русский жиголо

– Чем ты занимаешься?

В этот момент ей приносят салат, на первый взгляд, ужасное месиво из пожухших водорослей и осклизших гребешков. Странно, обычно у Новикова хорошо кормят. Впрочем, Мария поедает салат с аппетитом, так что, возможно, он не так уж и плох, как кажется на первый взгляд.

– Чем же ты занимаешься? – повторяет она, сосредоточенно жуя. – Твое лицо отчего-то мне кажется знакомым. Скажи-ка, мы не могли раньше встречаться?

– Возможно, возможно, – рассеянно отвечаю я, терзая рыбу, – скорее всего, детка, возможно, ты права, скорее всего что так. Ведь я – промоутер, раскручиваю тусовку, заставляю тусовку двигаться, делаю людям праздник, быть может, куколка, ты когда-то приходила на мои вечеринки. Нет, точно, ты не могла их пропустить… – Она откладывает палочки и в сомнении смотрит на меня. – Ну вот, например, я как-то с Гулливером делал Хэллоуин в Доме ученых, ты помнишь, тот самый, где было столько конфетти, что в них запросто можно было утонуть, а еще какую-то несовершеннолетнюю модель принародно трахнули пятеро удолбанных танцоров, среди которых был негр из Сьерра-Леоне, они сделали ее прямо на сцене, это запросто можно было разглядеть, несмотря на то что вокруг было слишком много белого дыма, и еще диджей, по-моему, Фил, да точно, за вертушками стоял он, все время ставил какой-то идиотский трек, возможно даже, это был «Easy Lover» или еще какое-то дерьмо в исполнении Kentish Man, ну как, припоминаешь?

– Вряд ли, – бормочет она обескураженно и снова принимается за еду.

– Ну что ты, куколка! – расхожусь я. – Точно не скажу, в каком это было году, да это и не имеет никакого значения, важно только, что все тогда сходили с ума от этого сопливого лейбла Hed Kandi, и их липкий disco звучал из каждой встречной машины, из каждой, детка, даже из «москвичей» и «газелей», представляешь, а еще, помнишь, тогда было модно стричься почти под ноль и отращивать баки, ну, баки, баки, вот именно, тогда все просто помешались на этих баках, и даже Димка Ашман носил что-то в этом духе, ну, как, припоминаешь, припоминаешь, куколка?

Мария лишь пожимает плечами.

– Господи боже! – не отстаю я. – Ну ты же не можешь не знать мою серию вечеринок в Куршевеле, в те времена, когда отдыхать там еще не считалось признаком дурного тона, и эти лохи-олигархи не идиотничали, снимая виллы на соседнем курорте с той только целью, чтобы каждый вечер мотаться туда-обратно, лишь бы иметь возможность говорить всем направо и налево: «Ах, этот Куршевель, он стал так невозможен, он так испортился, и теперь там собираются какие-то отбросы! Приходится кататься на лыжах в другом месте, там, где почти нет наших». Ну, как, догоняешь, детка?

Обычно большинство моих знакомых после такого монолога закатывали глаза и тянули: «Ах, боже мой! Так это был ты? Это были твои вечеринки, нет, ну надо же! А я ведь ездила туда с Горобием (Рустамом Тарико, Умаром Джабраиловым, Сашей Оганезовым), на мне была еще такая яркая лыжная куртка Moncler, может, припомнишь?» – и так далее и тому подобное, ну, вы понимаете…

Но вместо этого она просто ест свой салат и все еще не говорит ни слова.

– А закрытая loftparty на Нижнем Сусальном?! Мы еще выписали этого стремного япошку Takeshi Wada! Ты же не можешь не помнить дикий порноугар, что я устроил тогда, запустив в гламурную толпу: телочки сплошь в вечерних нарядах от Gucci и Dior, а мужчины в смокингах Armani – сто пятьдесят самых страшных проституток из Химок?

Она опять предпочитает отмалчиваться и смотрит на меня несколько ошарашенно, из чего я делаю вывод, что, возможно, большую часть жизни она проводит за границей, и возможно, на другом континенте. Может быть, она вообще инопланетянка.

Я умолкаю и снова терзаю рыбу.

– Ну то есть, ты говоришь, что устраиваешь людям веселье, – неопределенно бормочет она. – И что, выгодное это дело?

– Ах, как тебе сказать, детка, – так же неопределенно отвечаю я, – и да, и нет, и да, и нет… Деньги, в общем, хорошие, нормальное бабло, но, возможно, видишь ли, я, э-э-э, просто перерос эту тему, возможно, мне надоело размениваться по мелочам, но сейчас я, похоже, взял, так сказать, э-э-э, творческий отпуск, вот, думаю, так сказать, о новом проекте.

– Интересно, – говорит она тихо, наблюдая за тем, как шустрый официант ловко расставляет на столе тарелочки с темпурой и роллами, – очень интересно.

Теперь уж я предпочитаю отмалчиваться. Не стоит грузить женщину своими проблемами сходу, ведь если все пойдет как надо, то рано или поздно придет время, и вот тогда уж главное – не упустить свой шанс.

– Что же это за новый проект? – упорствует она. – В какой сфере?

– Да все то же, – бормочу я в ответ, – все касается только того, что я знаю: тусовка, диджеи, вечеринки и гламур, но это ведь не интересно, куколка, это все так, работа, суровые будни, брось, не стоит, так, ерунда, запускаю кое-что, закручиваю, мучу помаленьку, забудь об этом, давай лучше поговорим о тебе, чем все же ты занята, кроме макраме и айкидо, кроме благотворительных аукционов и запекания индейки на Рождество, расскажи мне, в какой сфере лежат твои интересы?

Тут она заказывает еще вина и почти не ест темпуру, а я, наконец, заканчиваю с рыбой, мне хочется пить, отчего-то все время хочется пить, и я прошу принести мне еще минералки.

– Ах, я занимаюсь красотой, – легонько вздыхает она, – а чем же еще может заниматься женщина в моем возрасте?

– Красотой? – я делаю вид, будто мне интересно. – О, господи, куколка, а я почему-то так и думал, может быть потому, что ты сама и есть эта красота…

– Не надо, не льсти мне, – она усмехается и смотрит мне прямо в глаза, в ее зрачках отражается нетронутая темпура и часть окна, улица и цыганята, крутящие сальто, я невольно вздрагиваю, а она кладет свою руку на мою и довольно сильно ее сжимает. – Не льсти мне, – шепчет она.

11

Я смутно помню те времена, крошка, когда я жил себе безмятежно, день сменялся днем, женщина женщиной, вечеринка вечеринкой. Когда-то я был весел просто потому, что солнце светило, – без всяких видимых причин или там допингов. Когда-то я спал спокойно и почти не видел сны. Впрочем, они мне вообще были не нужны тогда, детка.

Время прошло, неумолимое время, что заставляет чувствовать приближение старости, и все изменилось. Такая тема, детка, день сменяется днем, и солнце светит, как прежде, но вся эта чехарда больше не приносит прежней радости. Во всяком случае, той радости, что я ощущал раньше от одного только осознания, что живу! Представляешь, куколка?

Впрочем, надо признать, в моей жизни нет и никаких особенных страданий, все так скучно и равномерно, да, главное, мне плевать, мне даже нравится, я привык к скуке, мне по кайфу так жить, наполовину в мире теней, вот только бы старость не дышала мне в спину…

Время течет, и я вдруг начал видеть сны, много снов, просто целую кучу, один тревожнее другого, они снятся мне, такие логичные и последовательные, что едва хватает сил отличить их от яви.

Вот один из недавних, куколка, пожалуй, наиболее яркий, буквально насыщен цветом, в основном красным. В нем я должен пройти инициацию в колдуны, какие-то там темные шаманы, Вуду, Ктулу или культ богини Кали, не знаю, не знаю.

В общем, во сне я отношусь к этой теме очень трепетно, словно бы она была делом всей моей жизни.

История происходит в квартире моих родителей, в «сталинке» на Таганке, я торчу там один, бормочу какие-то заклинания и тусуюсь на кухне, а в раковине лежат чьи-то отрубленные руки, женские такие изящные пальчики, ногти с красным лаком. Для того чтобы стать совсем темным и беспредельно крутым, мне надо эти ногти съесть. Сожрать ногти мертвеца – такой вот обряд. Сначала я хочу вырвать их плоскогубцами, но выходит не очень, они отрываются вместе с мясом. Тут я втыкаю, что раз это обряд, то достаточно только маленький кусочек ноготка съесть, не обязательно все. Срезаю с одного пальца ножничками аккуратно и ем его, попросту проглатываю, детка, запивая водой из-под крана. Ну а потом еще надо было выдавливать из этой мертвечины кровь и размазывать по лицу…