Сказки века джаза (сборник)

– Уже без пяти два, – сказала она, взглянув на часы. – Мне нужно идти. Я не хочу опаздывать.

– А тебе хочется идти?

– Нет, – просто ответила она.

Кажется, ответ его вполне удовлетворил; они вышли в холл. Взгляд Янси натолкнулся на мужчину, который уже ее ждал. На вид он был слегка нездоров и одет весьма необычно для отеля «Ритц». Это был, без сомнений, Джимми Лонг, когда-то первый франт в своем заштатном городке на Западе. На нем была зеленая шляпа – да-да, действительно зеленая! Вышедшее из моды несколько сезонов назад пальто было, без сомнений, куплено в широко известном магазине готовой одежды. Носки его длинных узких ботинок слегка загибались вверх. С ног до головы он представлял собой одну большую ошибку – все, что только могло быть неправильным в человеке, было в нем неправильным. Лишь в силу природной скромности он немного смущался, но при этом нисколько не сознавал, насколько нелепо он выглядит и какое зловещее зрелище собой представляет – саму Немезиду, воплощенный ужас!

– Привет, Янси! – воскликнул он и устремился к ней, явно обрадовавшись встрече.

Героическим усилием воли Янси заставила себя обернуться к Скотту, пытаясь отвлечь его взгляд от приближавшегося к ним человека. И тут же отметила безупречный покрой пальто Скотта и как идеально подходил галстук к его рубашке!

– Была очень рада с тобой увидеться, – сказала она, лучезарно улыбнувшись. – До завтра!

Затем она не побежала – а скорее, нырнула, как ныряют в холодную воду, – к Джимми Лонгу, схватила протянутую руку и прямо-таки потащила его к вертящейся двери отеля, бросив на ходу лишь: «Скорее, а то опоздаем!», чтобы предупредить готовившиеся вырваться у него недоуменные возгласы.

Инцидент вызвал у нее легкое беспокойство. Она утешала себя, припоминая, что Скотт не мог хорошенько рассмотреть ее кавалера, так как, скорее всего, смотрел только на нее. Тем не менее дальнейшее было ужасно. Большие сомнения вызывает утверждение, будто Джимми Лонг был доволен свиданием настолько, чтобы забыть о стоимости приобретенных им в лавке Блэка билетов в двадцатый ряд партера.

Но если Джимми в качестве ловушки оказался плачевной неудачей, то случившееся в четверг наполнило ее вполне заслуженной гордостью. Она выдумала приглашение на завтрак и должна была в два часа встретиться со Скоттом, чтобы поехать с ним на ипподром. В качестве места своего одинокого завтрака она весьма неосторожно выбрала бар в «Ритце» и вышла оттуда практически одновременно с хорошо одетым молодым человеком, который завтракал за соседним столиком. Со Скоттом она договорилась встретиться у выхода из отеля, но Скотт почему-то ждал ее внутри.

Повинуясь мгновенному импульсу, она повернулась к шедшему рядом молодому человеку, поклонилась ему и громко сказала:

– Благодарю вас, скоро увидимся!

И прежде чем он успел что-либо сообразить, она отвернулась и направилась к Скотту.

– Кто это такой? – нахмурившись, спросил он.

– Не правда ли, он неплохо выглядит?

– Ну, только если тебе нравятся такие мужчины…

По тону Скотта можно было понять, что джентльмен в его глазах выглядел слабаком с напрочь отсутствовавшим вкусом в одежде. Янси рассмеялась, втайне радуясь искусству, с которым она сыграла эту маленькую сценку.

Готовясь к решающему субботнему вечеру, в четверг она отправилась в магазин на Сорок второй улице, чтобы купить длинные перчатки. Она выбрала пару и протянула клерку пятидесятидолларовую банкноту, ожидая, что сейчас ее ставший совсем невесомым кошелек значительно утяжелится, приняв в себя массу сдачи. Но клерк, к ее удивлению, протянул ей сверток с перчатками и одну монетку в четверть доллара.

– Что-нибудь еще?

– А где моя сдача?

– Но я ее вам только что отдал! Вы дали мне пять долларов. Четыре семьдесят пять за перчатки и сдача двадцать пять центов.

– Я дала вам пятьдесят долларов!

– Простите, вы ошибаетесь.

Янси заглянула в кошелек.

– Нет, я дала вам пятьдесят! – уверенно повторила она.

– Нет, мэм, я же сам принимал у вас деньги!

Они со злостью посмотрели друг на друга. В качестве свидетеля призвали кассиршу, затем позвали управляющего секцией; собралась небольшая толпа.

– Но я абсолютно уверена! – воскликнула Янси, и две слезинки показались у нее в глазах. – Абсолютно!

Управляющему секцией было очень жаль, но юная дама, должно быть, забыла ту купюру дома. В кассе не было ни одной пятидесятидолларовой банкноты. И без того шаткий мир Янси вдруг затрещал и начал рваться по швам.

– Оставьте нам ваш адрес, – сказал заведующий секцией, – и мы сообщим, если что-то выяснится.

– Проклятые мошенники! – крикнула Янси, потеряв контроль над собой. – Я заявлю в полицию!

Всхлипывая, как ребенок, она вышла из магазина. На улице она почувствовала, что помощи ей ждать неоткуда. Разве могла она хоть что-нибудь доказать? Было уже шесть вечера, все магазины закрывались как раз в это время. Кто бы ни взял эту банкноту, он наверняка уже будет дома, пока приедет полиция… и вообще, с чего это нью-йоркские полицейские должны ей верить?

В отчаянии она вернулась в «Ритц» и безо всякой надежды, чисто механически, обыскала весь номер. Конечно, она не нашла никаких купюр. Она знала, что там и не могло ничего найтись. Она посчитала все оставшиеся у нее деньги и выяснила, что теперь у нее всего пятьдесят один доллар и тридцать центов. Позвонив управляющему отеля, она попросила принести счет немедленно, но рассчитать ее завтра, в полдень, – ей было страшно даже подумать о том, чтобы сию же минуту оставить отель.

Она ждала в своей комнате, не осмеливаясь заказать даже стакан воды. Затем зазвонил телефон, и она услышала бодрый, отдававший металлом, голос клерка:

– Мисс Боуман?

– Да.

– Вы должны нам, включая и сегодняшнюю ночь, ровно пятьдесят один доллар и двадцать центов.

– Пятьдесят один двадцать? – Ее голос дрогнул.

– Да, мэм.

– Благодарю вас.

Не дыша, она в ужасе застыла у телефона, не в силах даже заплакать. У нее осталось всего десять центов!

Пятница. Она почти не спала. Под глазами у нее появились черные круги, и даже горячая ванна вместе с последовавшей за ней холодной не смогли пробудить ее от навалившегося на нее состояния, похожего на летаргический сон. До сих пор она никогда не думала, что такое – оказаться без единого цента в Нью-Йорке; вся ее решительность и воля к борьбе исчезли вместе с последней банкнотой. Теперь уже никто не мог ей помочь, – она должна была достичь своей цели сегодня или никогда.

Со Скоттом она встречалась за чаем в «Плазе». Она задумалась – а не была ли его вчерашняя дневная холодность лишь плодом ее воображения? Или это и правда была холодность? В первый раз за несколько дней ей не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы удерживать разговор в чисто светских рамках. А вдруг он решил, что все его попытки не приведут ни к чему, что она слишком взбалмошна, слишком легкомысленна? Сотни следовавших из этого выводов терзали ее все то утро – ужасное утро. Единственным проблеском в окутавших ее тучах стало приобретение десятицентовой булочки в кондитерской.

Это была ее первая трапеза за двадцать часов, но она почти бессознательно притворилась, что просто развлекается тем, что покупает всего одну маленькую булочку. Она даже попросила продавца показать ей поближе виноград, но, бросив на него оценивающий – и голодный – взгляд, заявила, что, пожалуй, не станет его покупать. Он недостаточно спелый, сказала она. В лавке было полно хорошо одетых, благополучного вида женщин, которые, соединив большой и указательный пальцы и протянув руки, щупали хлеб, проверяя его на свежесть. Янси очень хотелось попросить кого-нибудь из них купить ей кисточку винограда. Но вместо этого она вернулась в отель и съела булочку.

В четыре часа она обнаружила, что думает исключительно о сандвичах, которые будут подавать к чаю, а вовсе не о том, что во время этого чая должно было случиться. Медленно двинувшись по Пятой авеню к «Плазе», она внезапно почувствовала слабость – и тотчас же заставила себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не упасть в обморок. В голове у нее завертелась смутная мысль о пунктах раздачи бесплатной еды для бездомных. Именно туда надо идти в таких ситуациях – но где они находятся? Как их отыскать? Она подумала, что в телефонной книге это, наверное, на букву П, а может, на Н: «Нью-йоркский пункт раздачи еды бездомным».