Наш друг Димка

Пришел третий брат, видит, – братьев нет, мяса нет, пес лежит.

Проучил его, да и тоже вниз ушел.

… Днем уже пришел младший брат.

Видит – пес дохлый, весь израненный лежит. Белая ворона

теребит кости от остатков вареного мяса, что оставляли братья

- 60 -

перед уходом, а отара вся волками изрезана и ходят по битым

овцам вороны белые и черные, а волки сытые рядом лежат.

Бросился было на них с палкой младший брат, да те только

порычали, а с места не сдвинулись.

Пришел старший брат – видит, младший сидит рядом с псом,

плачет, волки да вороны белые и черные по овцам ходят.

Стал старший младшего ругать, а младший – старшего за то,

что отару покинул, одну оставил без присмотра. Тут и другие

братья подошли. Поругались братья да сошлись на том, что пес

отару-то не сберег.

Каждый из старших не признался, что уже был здесь, что отара

была жива и здорова, а про себя подумал: «Так тебе и надо, псина!

Нечего было наше мясо есть!»

Только младший, ничего не зная про то, как старшие братья

пса учили, думал, что братья во всем виноваты. Он-то ушел

последним, думал, что братья-то рядом где-то.

И стал он было братьев ругать, да не положено на старших

кричать, махнул рукой да и пошел вниз – праздник

допраздновать.

А старшие за ним потянулись, есть-то хочется. А вслед им

смотрели волки и вороны черные да белые – у них пир уже вовсю

шел. И одна белая ворона тоже им вслед смотрела и улыбалась.

…Только новости в горах – быстрее стрелы полета. Не

приняли их в праздник-то те, кто внизу был. Так со стола в пыль

еду им покидали, чтоб с голоду те не ослабли, да и выгнали со

словами – «Уходите от нас, нищета убогая, нечего здесь ходить да

детям нашим быть примером дурным».

…А куда идти? Велик Эльбрус, а горы – маленькие.

…– Не, ты понял? – Димка стоял и смотрел на меня, выпучив

глаза. – Я ему про выборы, а он мне про семерых дураков! Что за

белая ворона – знаешь?

– Знаю. Что дальше-то было?

– А тут я вспомнил, приехал-то зачем я к нему.

Я вроде как мёд от Сереги-то ему привез. Сашка-то родила.

Помнишь, мы тогда все у него жили. Вот вроде как Серёга-то ему

и передал мед-то. Вот что я к нему-то ехал. Понял? Вот я ему и

говорю: «Совсем забыл. Я ведь мед привез тебе. Сашка-то

родила».

И ему отдаю бидончик-то с медом.

– Не лавошный? – спрашивает. А сам взял его так меж ладоней

и говорит: « Не лавошный. От Раиля Сафарова. Из Башкирии».

- 61 -

Не!.. Ты понял, взял в ладони – и сразу… Мед-то действительно

от Раиля Серёга привез. Был у него там, – Димка посмотрел в окно

и махнул рукой в сторону запада.

– Вот это да! – говорю я ему, а сам на бубен на стене смотрю.

Помнишь бубен-то. Желтый такой. Он так там же и висит. А сам

думаю: «Во, дают старики! Как это у них получается?»

А он посмотрел тоже на коип и говорит: «Дурак ты! Правее

смотри». Я смотрю, а там «Моторола» в чехле висит, и «зарядка» в

розетку вставлена. Понял? «Моторола». Старинная такая, с

антенной.

– Раиль звонил, сказал, что мед послал мне, – говорит.

Димка рассмеялся.

…– Да помнишь ты. У нас такие сначала были. У меня ещё где-

то дома лежит! – Димка опять рассмеялся. – Да. Действительно –

дурак. Как я телефон-то сразу-то не заметил.

Он еще посмеялся и опять посмотрел на бутылку.

– Да-а-а! Я, – говорит, – изредка ему позваниваю. Если

«Абонент недоступен…» – все нормально, значит. Ходит где-то по

тайге. Ходит – значит, силы есть.

Вот старики дают!..

Димка опять засмеялся.

– Держит он этот бидончик-то и говорит так, как кому-то:

«Увидели, увидели. Ах, какие молодцы. Увидели, что созрел. В

самый раз взяли».

– Кто? – говорю ему.

– Малый народ – пчелы. Увидели зрелый нектар и успели

взять. Вот Раиль и прислал. Тоже увидел, что нектар зрелый.

– Как это, – говорю, – увидели? Пчелы-то ведь по нюху летают.

А он: «Это вы, мужики, по нюху летаете. А пчелы видят нектар.

Посмотрите – где у них нос-то? Глаза у них. Видят они то, что

мы не видим. Мог бы и сам догадаться. Темные вы все. «Медведь

меня увидел!» Да медведь дальше носа и не видит. Могли бы сами

догадаться. Посмотрите на глаза его – поймете.

Вот он, да, нюхом берет! Почему и на лапы встает на задние –

верховой нюх-то у него. И башкой поэтому крутит. Видел нос-то у

него? Как двустволка длиннючий. Он этим носом тебя выцелит,

как из пистолета. Как в обеих ноздрях одинаково – ты тут и есть.

А только потом фокус на тебя наводит глазами-то. А уж наведет

резкость – тут ты и есть. Ну, не ты, конечно, а тот, кто попал в

фокус».

- 62 -

…Чё, правда? А похоже. Помнишь, они, как радар – «Лира»,

башкой всегда крутят. Похоже. Вот. Потом ещё про что-то

говорили. А потом он и спрашивает: «Пацана-то как назвали?» А

я ведь ничего не говорил, что внук-то у Серёги. Ничего. «Тимофей

– Тимка», – говорю. А он так сидит и говорит: «Фы, фы, ры, ры,

ш, ш, ш». И так несколько раз и слушает, вроде.

А потом говорит: «Поблагодари Сергея за мед и скажи ему, что

бросит Тимофей мать, а мать через три года девку родит. Или

пусть Сашу перестанут звать «Сашей». «Александра» – куда ни

шло. В Сергея внук у него. Только он, дед, справится с ним. Боец.

Боец будет. Сами так захотели. Грустить не даст».

– А как это? – говорю.

– Доминирующая частота у него в имени.

Как не складывай – его верх будет. В два раза сильнее деда

будет. Но побег от корня. «Ф» к тому же, как две «Р». Ну, это-то

неважно. Хотя тоже… Надо два «ф» писать, чтоб нейтрализовать

силу-то. Подряд два «ф» – тогда как-то ещё уберечься можно.

Надо будет Сереге передать. Передать?

– Передай, – говорю.

…– А потом… А потом вообще… Не поверишь. Давай что-

нибудь пожуем, а? Потом просто крышу снесет.

Мы посидели, поболтали о том, о сем. Димка немного пообмяк.

…– А мне ведь интересно всё. Я его и спрашиваю: «А как это у

тебя получилось-то, что девка родила? Ведь врачи ничего понять

не смогли. Не могла, не могла, а тут сразу раз – и пацан. Ещё и

девка, говоришь, будет».

Он мне и говорит: «Это не я. Это вы сделали. Пока здесь у меня

жили, все и сделали».

– Как это? – говорю.

А он: «Девка, как все девки.

Они ведь почему родить не могут – нутро боится за дитя. Вот и

не рожается. Если только нутро безалаберное, наплевать на дите –

родит. А если нутро серьезное – ему уверенность нужна, что с

дитем все хорошо будет. Спокойствие, вера и уверенность. Вот она

тут с вами пожила, посмотрела на вас, подумала, что «есть же

мужики на свете», успокоилась, тайга силу дала, опять же вода

очистила. Силу-уверенность в себе девка почувствовала.

А в люди вышла – мужики-то сразу силу носом чуют. Они к

ней. А у неё еще больше уверенности. А мужики ещё сильнее к

ней. А у неё выбор уже. Вот так где-то дети и рождаются.

Белка даже не рожает, если урожая не будет».

- 63 -

– А как белка-то знает, что урожай будет? – я ему.

– Как? Кедр говорит. Говорит, что отдохнул, что рожать будет.

Он-то тоже заинтересован в детях своих. А белка и кедровка в

своих – первые помощники ему.

– Так значит, – я ему говорю, – у нас население падает из-за

того, что девки не уверены в завтрашнем дне, что ли?

– Девки не уверены в мужиках, а не в завтрашнем дне. Трỳсы

мужики. А от тру́сов рожать – нутро противится. Ей защитник по

жизни нужен, а не нахлебник. Понял?

– Понял, – говорю. – Ну, и где тут «крышу сносит»? –

спрашиваю я.

– А крышу-то?.. Мне же интересно – раз момент есть. Я его и