Четыре подковы белого мерина

– Теть Лад! Теть Лада!

– Что тебе? – выглянула Лада в окно.

– Теть Лад, выйдите во двор, пожалуйста, я вам что-то расскажу! – шепотом, похожим на шипение змеи, позвала Анжелка.

Лада вышла. Анжелка поманила ее за угол дома, где сообщила, что Димку прямо на улице схватили два милиционера, затолкали в милицейскую машину и увезли.

– Куда?! – Лада услышала, как заколотилось у нее сердце и в лицо бросился жар.

– Не знаю, ну, я думаю, в наше отделение!

Лада уже не слушала девчонку. Она бросилась домой, теряя по дороге тапочки-шлепки. Дома зачем-то кинулась собирать документы и деньги и через пять минут мчалась в милицию, которая находилась на соседней улице.

– …Как вы сказали? Долинин? – Дежурный милиционер близоруко наклонился над журналом. Он водил пальцем по строчкам. Очень долго. Так много было у него строчек, как будто жители целого микрорайона за минувшие сутки попали в отделение.

Лада в нетерпении барабанила ногтями по деревяшке перед окошечком в стеклянной перегородке, отделяющей посетителей от стражей порядка. Дежурный оторвался от изучения журнала регистрации происшествий и внимательно посмотрел на Ладу. Она покраснела и барабанить перестала. Дежурный снова наклонился над записями. Он водил пальцем по строчкам, и Лада уже думала, что конца этому не будет.

Наконец он оторвался от журнала и переспросил:

– Говорите, Долинин?

– Да! Да!

– Не кричите, я не глухой, – сделал ей замечание милиционер. – Дмитрий Сергеевич?

– Точно! Есть?

– Есть. У нас.

– А что случилось? Мне сказали, что его забрали сотрудники милиции прямо с улицы!

– Он вам кто? Сын?

– Сын!

– Вашего сына, гражданина Долинина Дмитрия Сергеевича, арестовали, поскольку он был объявлен в федеральный розыск.

Милиционер устало откинулся на стуле. У него были красные воспаленные глаза, и думал он совсем не о судьбе какого-то раздолбая Дмитрия Долинина, девятнадцатилетнего сопляка, из-за которого ему под конец смены приходится напрягаться.

– Что?! – прошептала Лада, потому что у нее мгновенно пропал голос. – Какой федеральный розыск?! Он же живет здесь постоянно! И никуда не выезжал! У него же эта, как ее… подписка о невыезде! Он суда ждал! Наш участковый это знает! И следователь!

– Дамочка, вы не кричите! – устало остановил Ладу милиционер. – Не виноват – отпустят. Правда, не сейчас. Сейчас уже не отпустят. Сейчас до суда увезут в «Кресты».

– Куда?! – в ужасе крикнула Лада, услышав имя знаменитого питерского СИЗО. – Вы с ума сошли?! Какие «Кресты»? За что?

– Вы только на меня не кричите. У меня вот тут написано всего две строчки, я вам рассказал, что знаю…

В дежурку зашел следователь, которого Лада уже видела: вроде это он и занимался Димкиным делом. А может, и нет… Что-то все они у нее на одно лицо…

Он спросил что-то тихо у дежурного. Тот так же тихо ему ответил. Следователь подошел к стеклянной перегородке, наклонился к окошечку в ней:

– Вы мать Долинина?

– Да! Скажите, что случилось? Почему…

– Ваш сын не явился в суд, и его объявили в розыск. Нашли и арестовали.

– Что значит «нашли»?! Он и не прятался! – Лада ничего не понимала. В голове не укладывалось, не сходились концы с концами. Димка на суд не явился. А повестки-то не было! – А повестки-то не было! – почти крикнула она.

– Ну, на сей счет я вам ничего не могу сказать. Это у судьи надо выяснять.

– И что делать? – в отчаянии крикнула Лада.

– Женщина, не кричите! – возмутился уставший дежурный, а следователь сказал:

– Во-первых, нужно принести его паспорт. Принесли? Хорошо. Ну, еще соберите ему что-то на первое время: одежду какую-то, обувь, одеяло, зубную пасту, щетку.

– А поесть? – Лада почувствовала, как по щекам у нее покатились горячие слезы. Все это напомнило ей давние события, когда ее годовалый Димка угодил в больницу в маленьком северном городке.

– Ну, и поесть можете принести. Только никакой колбасы, молока. Что-то нейтральное.

«Что нейтральное?» – хотела спросить Лада, но побоялась того, что у следователя лопнет терпение, и он не скажет ей все, что нужно.

– Принесите пряников, печенья побольше, пару бутылок минеральной воды. Сигареты можно. В СИЗО его отправят только через два дня…

Лада не помнила, как долетела домой, как собрала в старую сумку все, что могло Димке пригодиться в «Крестах». При этом она думала, что туда он не попадет. Не успеют его туда увезти. Просто завтра она поедет к судье, разберется, и Димку отпустят. Потому что это ерунда какая-то! Не было им никакой повестки в суд! Ошибка вышла! Ей и юрист знакомый сказал, что срок условный будет! Какие «Кресты»?!

Через час она с большой сумкой пришла в отделение милиции, где следователь посмотрел вещи и продукты и сказал ей:

– Ну, все!

– А я… могу его увидеть? – робко спросила Лада.

Следователь помотал головой и тихонько сказал:

– Я не могу. Я же тут не один. Да и не надо, ни ему, ни вам. Ступайте домой.

– Передайте ему, что я завтра в суд поеду, все выясню.

– Я сам толком не могу понять, что произошло, – ответил ей следователь. – Но завтра вы ничего не узнаете. Завтра – суббота…

Впереди были суббота и воскресенье, и Лада извелась, ожидая, когда они закончатся. Она ходила в отделение милиции дважды в день – носила Димке еду. Сумки у нее принимали и даже разрешили принести колбасу и суп в термосе. И письмо приняли. Лада писала в нем, что все это недоразумение и что она в понедельник все уладит.

Между волей и неволей – один шаг. Даже шажок. Вот сегодня ты свободен и волен делать что хочется. А завтра… А завтра – уже нет. Попасть за решетку просто, а выбраться из-за нее очень трудно. Даже если ты понимаешь, что произошла какая-то чудовищная ошибка.

В понедельник с утра Лада помчалась в суд.

В полутемных коридорах мрачного здания суда пахло человеческим горем. Оно тут было в каждой пыльной папке, стоящей на полке в шкафу, в каждом «деле» – в исписанных бумажках, справках и фотографиях.

Лада беспомощно потыкалась в запертые двери, почитала объявления, с трудом разбирая в темноте корявые буквы на кривых листочках. Наконец нашла неплотно прикрытую дверь, толкнула ее и попала в канцелярию.

За столом сидела девица, которая явно недоспала после двух выходных. Помятая и лохматая барышня только приготовилась привести себя в порядок – достала косметичку, щетку для волос и налила в большую кружку кипяток из чайника. Лада вошла в кабинет в тот момент, когда девушка несла в чайной ложке растворимый кофе – из банки в кружку. От неожиданности барышня вздрогнула, вздрогнула и ложка у нее в руке, и горка кофейных гранул осыпалась на стол, на документы и клавиатуру компьютера.

– Черт! – в сердцах сказала девица и с неприязнью глянула на раннюю посетительницу. – А стучаться вас мама не научила?!

Лада не ожидала такого приема и немного растерялась. Но тут же нашлась и жестко ответила. Она это умела делать, когда нужно было.

– Здравствуйте. А вас не учили разговаривать вежливо?

Девица сдержалась, чтобы не нахамить. Видимо, побоялась и далее в таком же тоне разговаривать. Кто его знает, что за тетка. На лбу не написано. Да и жаловаться может побежать.

Но Ладе было не до жалоб. Все, что ей нужно было, – это узнать поскорее, что произошло, и вытаскивать Димку из всей этой истории, пока не поздно.

– Слушаю вас! – недовольно и с вызовом сказала секретарша.

Лада, не обращая внимания на ее недовольство, изложила суть в трех предложениях.

– И что вы хотите? – задала вопрос девица.

– Я хочу узнать, отправляли ли моему сыну повестку в суд.

Девица нехотя принялась копаться в папках с документами. К счастью, папки в шкафу стояли по алфавиту, и Димкино дело девица нашла мгновенно. Она полистала документы и ткнула пальцем в бумажку:

– Да, отправляли вам повестку. Суд состоялся пятнадцатого мая, Долинин на суд не явился, и было вынесено решение – объявить его в федеральный розыск.