Интердевочка

- Когда еще приедешь в Швецию?

Он достал из кармана фирменный календарик «Совтрансавто», посчитал, шевеля губами, и сказал:

- Если все будет нормально, то числа двадцать первого или двадцать второго я уже буду в Стокгольме съезжать с парома в порту «Викинг-лайн».

- Подари календарик, - попросила я.

- Держи.

- Спасибо… Спасибо тебе, Витя.

- Что ты, что ты!.. Это тебе спасибо…

- Не болтай глупостей. Отдашь моей маме это платьице и туфлишки, что мы купили, и кофточку для Ляльки и скажешь, что у меня все очень, очень, очень хорошо…

Тут я не выдержала и расплакалась.

Дома, в ожидании приезда Эдика, я завелась с пирогами. Врубила на кухне кассету с американскими мультяшками, звук убрала и шустрю. Раскатываю тесто, одним глазом слежу за теликом и говорю:

- …И все эти девочки, заметь себе, приезжие! Из маленьких городков, из районных центров, из деревень… Приезжают в Москву или к нам в Ленинград нормальными, порядочными девчонками. В техникумы, в пэтэу, в школы торгового ученичества. Пардон…

Я плеснула немножко джина в стакан и разбавила его тоником. Отхлебнула и поставила рядом.

- И только недавно я сообразила, почему коренных ленинградок или москвичек в этом бизнесе гораздо меньше. Единицы буквально. Мы… Как бы это сказать? Мы уже заранее расслаблены. У нас родители под боком, крыша готовая над головой. Нам бороться не за что. А они предоставлены самим себе. Мне матери нужно было горбатого лепить: «У подруги задержалась…», «На метро опоздала…», А им это не требуется. Не пришла ночевать в свою общагу - кого это колышет? Я дома всегда перехвачу кусочек булки с маслом, а этим девочкам ой-ой как надо ушами шевелить, чтобы прокормиться в большом городе и выглядеть!..

Я еще немножко выпила. И снова взялась за тесто.

- У них хватка должна быть железная! Вот заметь, сейчас повсюду - в спорте, в науке, в служебных отношениях аж до самого верха - всегда побеждают провинциалы! Мы пока рот раззеваем - они уже кусок оторвали и схавали. И проститутки валютные - кто самые лучшие? Самые хитрые, самые жадные, самые умные? Лимитчицы!.. Возьми Кисулю. Институт культуры кончила. Сима-Гулливер - мастер спорта по волейболу. Откуда Зина Мелейко тогда по восемьдесят восьмой в тюрьму загремела? С пятого курса университета, с филосовского факультета! А ведь они все - кто из Пскова, кто из-под Вологды, кто из Череповца… Самые ушлые через несколько лет уже и с квартирами, и с машинами, и «капусты» навалом. Приступом города берут!

Подняла стакан, посмотрела на свет и сделала еще один глоток.

- И причем, у них все вокруг схвачено! Со всеми - васьвась… Сами молотят - будь здоров, и другим жить дают. Платят, платят… У хорошей валютной проститутки от пятидесяти до двухсот рублей в лень одних накладных расходов! Конечно, зависит от того, сколько она будет иметь в этот день… Вокруг них столько сволочи кормится!.. По себе знаю.

Попробовала тесто на вкус - пресное, спасу нет! Поискала соль - пустая банка…

- О, черт! Неужели соли опять нет?! Голова с дыркой! Вторую неделю соль забываю купить, представляешь? Кошмар какой-то!..

Я вытерла руки, сняла фартук и повернулась к аудитории:

- Все, Фрося. Извини: пошла на промысел. Потом доскажу…

И Фрося, моя ежедневная и единственная слушательница, завиляла хвостом.

Напротив нашего дома стоит его брат-близнец. Только в зеркальном отражении. Одна фирма - один проект стандартного благополучия.

Я выскочила за свою калитку, перебежала дорогу и крикнула женщине, поливавшей розы под окнами первого этажа:

- Фру Хельстрем! Фру Хельстрем!.. У меня к вам маленькая просьба…

Моя соседка, фру Хельстрем, тут же перекрыла воду в шланге и улыбнулась мне самым приветливым образом:

- Пожалуйста, фру Ларссон, что угодно. С удовольствием!..

Потом с работы приехал Эдик, и я кормила его в столовой разными разностями и его любимыми пирожками с капустой. Сама я почти не ела, только прихлебывала сильно разбавленный тоником джин.

- Чудесные пирожки! - Сказал Эдик. - Кажется, я становлюсь начальником отдела.

- Ура! - я торжественно приподняла свой слабенький дринк. - Я так за тебя рада!..

- Это в равной степени касается и тебя. Я получу довольно ощутимую прибавку, и мы, наконец, сможем…

- Купить тур в Советский Союз! - обрадовалась я.

- Можно. Хотя я бы сделал лучше внеочередной взнос за дом. Это будет практичнее, если смотреть в будущее.

- Но мы и так уже полтора года оттягиваем поездку в Ленинград. - Я расстроилась и маханула чуть ли не полстакана.

- Ты неисправима, - огорчился Эдик. - Если в прошлом году тебе не захотелось бы иметь свою машину - мы бы поехали в Россию. Пожалуйста, не пей больше.

- Я - пью?! Это называется «пить»? Я сижу и прихлебываю почти чистый тоник! На, попробуй!..

- Спасибо, я не хочу. Спасибо, я же сказал тебе… Я тебе верю. Не нервничай. И еще. У меня к тебе маленькая просьба: родная моя, не бери больше соль у фру Хельстрем. И вообще, не проси у нее ничего. И ни у кого. Никогда. Я тебе уже несколько раз говорил - у нас это не принято. Наши проблемы - это наши проблемы, и никто не обязан…

- Ах, сука! - возмутилась я.

- Я еще не закончил, - твердо сказал Эдик, и я на секунду заткнулась. - Твоя очаровательная, чисто русская непосредственность здесь может быть неверно понята.

Я залпом допила стакан, стукнула им по столу и автоматически перешла на наш великий и могучий:

- Но я же попросила у этой стервы всего лишь щепотку соли, едрена мать!!! Совесть у нее есть?!

- Каждый народ имеет свои национальные особенности, - тоже по-русски мягко попытался сказать Эдик, но меня уже было не остановить. А может быть, я была слегка поддавши…

- Вот это верно! Вот это верно!.. Мать вашу с вашими национальными особенностями!.. В Ленинграде мне и в голову бы не пришло - удобно или неудобно попросить у соседки щепотку соли или кусок хлеба! Или перехватить пятерку до получки!.. В гробу и в белых тапочках я имела в виду такие национальные особенности, когда все вокруг улыбаются, а сами прикидывают - куда бы пнуть побольнее!

- Не сердись, моя дорогая, - тихо сказал Эдик и убрал со стола бутылку с джином. - Не расстраивайся.

Ночью в спальне мы лежали каждый под своим одеялом. Эдик читал. Я смотрела в потолок. Рядом со мной посапывала Фрося.

Потом Эдик отложил газету и выключил свет у себя над головой.

- Что тебе сказал доктор? - спросил он.

- Сказал, что у меня, как ему кажется, все в порядке. И хотел посмотреть тебя…

- Вот как? Странно…

- Ничего странного, - я тоже выключила свой свет. - Когда муж и жена хотят иметь детей и у них что-то не ладится - проверять нужно обоих.

- Ну, хорошо, хорошо, - примирительно прошептал он и попытался меня обнять.

Угрожающе зарычала на него маленькая Фрося.

- Ты не могла бы выставить Фросю за дверь? - спросил Эдик.

- Не надо, Эдинька… У меня был сегодня очень тяжелый день, -сказала я и прижала к себе Фросю.

Эдик молча встал, собрал свою постель и ушел спать в кабинет.

Мы с Фросей поцеловались и заснули…

В воскресенье у нас на участке перед домом было все, как в заграничном фильме: стояли машины приехавших к нам гостей, а их владельцы, с женами и детьми, - все одетые в белые или очень светлые шмотки, - попивали свои аперитивчики. Женщины, сидя в садовых плетеных креслицах, мужчины - стоя, сгруппировавшись возле Эдварда.

Сам же Эдвард в фартуке и перчатках шуровал около большого гриля и жарил куски оленины, переворачивая их на решетке двумя длинными большими вилками.

Еще до приезда гостей я все приготовила - и гриль, и мясо, и специи, и столик с напитками для взрослых, отдельный столик со сладостями для детворы, и, конечно, самовар - гордость любого шведа, побывавшего в России!