Сальто-мортале

Мне захотелось выкурить сигарету. Брось сигарету, тебе станет нехорошо. Какая красота, теперь мы запремся на ключ и будем выходить из дому только за едой, раз в неделю, сказала она. Скорее докуривай сигарету. Хорошо, сейчас, но дай мне спокойно докурить, Розина. Пойми, вначале нельзя слишком увлекаться, сказал я. Учти,

Если его лизать, он растает, зачахнет. А как же тогда китайцы, Наполеон? — воскликнула она.

Как раз у китайцев, Роза, глаза за долгие века испортились, стали меньше. Не верю, сказала она и громко рассмеялась.

Она была вся в капельках пота. Еще несколько минут — и конец. А я сказал, лучше подождать до завтра, игра тогда приятна, когда остается желание, иначе это уже сплошная пытка.

Глаз у Розальмы покраснел и слезился. Ничего, сказала она, просто я еще не привыкла. Смотри, как бы я не съел твой глаз, пошутил я. Хочешь меня напугать, сказала она, но я тебя не боюсь — как и собаку, которая лает: ведь такая собака никогда не укусит. Берегись иных собак, которые лают, сказал я, — потом она вдруг набрасывается на тебя и может откусить руку или ногу. К примеру, доберман-пинчеры, они предательски нападают даже на хозяина, его друзей и родных. Говорят, собака предана человеку. Не очень-то. Иногда собака рвет этого самого человека на части.

Вижу черный луг и зеленую птицу, провода линии высокого напряжения, с одной стороны — солнце, с другой — луну, прозрачный воздух, полет шмеля, белое, похожее на лошадь облако и «каравеллу» компании «Алиталия», гудящую вдали. Краем глаза вижу и Средневековую башню. «Каравелла» ушла в сторону моря, оставив в воздухе страшное гудение, сливавшееся с гудением радиотелевизионных антенн в Санта-Паломба. По лугу носится собака, вижу мельтешение множества ног, гражданских и военных, слышу голоса людей. Говорите, говорите,

Меня одолели муравьи, нет от них ни минуты покоя. Стебелек воткнулся мне в ухо, камень вдавился в спину, мухи ползают по лицу, губам, глазам. Солнце опаляет кожу, глаза вот-вот выскочат из орбит. Я чувствую легкое покалывание — это мухи или муравьи? Кто-то дотрагивается до меня — зачем вы меня трогаете?

Вижу двух воронов, летящих высоко в небе. Они черные. Кружат надо мной и каркают. Зачем они сюда прилетели? Что надеются отыскать, что вы надеетесь отыскать, улетайте в другое место, тут для вас ничего нет.

Почему вы меня не накрыли? Простыня у вас есть? А если нет, можете купить в магазине в Павоне или в Альбано, стоит она недорого. Человеческое существо не оставляют на съедение мухам и воронам, кружащим в небе. А не найдете простыни, накройте скатертью, ведь она-то у вас есть, хоть платок на лицо — и то лучше, чем ничего.

Я хотел бы встать, я устал, устаешь не только в пути. Хотел бы размять затекшие ноги, а потом сесть в тени дерева и спокойно выкурить французскую сигарету. Никто не поможет мне подняться — почему, спрашивается, вы мне не помогаете? Помогите человеку встать на ноги, подайте ему руку!..

Вот я и нашел тень под деревом, но самого дерева нет — куда оно делось? Похоже, это тень от римской пинии. Джузеппе, дружище, каменный ли это дуб или римская пиния — разницы никакой, будь доволен тенью, какое тебе дело до дерева?

Они все еще говорят обо мне, слова сплетаются, образуя прозрачные геометрические очертания в прозрачном воздухе. Мне надо пошевелиться, поговорить с кем-нибудь, но я не знаю с кем.

Есть желающие поговорить со мной?

Я могу, конечно, разговаривать и сам с собой, но лучше, если найду собеседника. Мы сядем в тени и немного поболтаем, покуривая каждый французскую сигарету. Значит, нет никого, кто хотел бы поговорить со мной? Мне нужно прочистить легкие. Не знаю почему, но здесь нечем дышать. Помогите мне дышать, воздуха вокруг полным-полно, надеюсь, вы не хотите весь воздух для себя забрать. Я хотел бы о многом узнать, умираю от желания узнать обо всем этом. Кто тот старик, вернее, кем он был, какую вел жизнь? Какую я жизнь вел, когда он был еще жив? У меня, к вашему сведению, появились ужасные подозрения. Я должен поговорить с кем-нибудь, сейчас же.

Я могу позвонить, но некому, а если б даже и позвонил, то не знаю, ответят ли мне на мои вопросы. Но все равно попробовать стоит. Да, но стоит ли говорить откровенно с первым встречным? Это зависит от человека. Есть люди, с которыми говоришь впервые, а кажется, будто знаешь этого человека уже сто лет. Итак, я скажу: — Алло, можем мы с вами поговорить?

А он ответит: — Говори, я тебя слушаю. Он сразу же переходит со мной на «ты», точно тоже знает меня уже сто лет.

Поговорить с таким человеком приятно, и я ему охотно бы позвонил. Но у меня нет номера телефона, и я даже не могу его отыскать, потому что не знаю ни его имени, ни фамилии. Зачем тебе знать его имя? Все равно позвони ему. Ну хорошо, я скажу: — Алло, с кем я говорю?

А он ответит: — С Джузеппе.

Сколько нас? Я тут же вешаю трубку и звоню женщине. Она-то уж наверняка не носит мужского имени Джузеппе. Но сможет ли она ответить на мои вопросы? Увидим.

Возможно, она даже не читала газеты, и тогда мне придется рассказывать всю историю с начала и до конца, какая скучища! И я должен проявить, осторожность и не рассказать ничего, компрометирующего меня. Иначе она может сразу побежать в полицию. И тогда в два счета угодишь в Реджина Чели. Достаточно одного лишнего слова, даже недомолвки.

Стоит ли так рисковать? Лишь ради удовольствия услышать ее теплый голос, если только голос у нее теплый. Потому что если голос у нее холодный, скрипучий, то бесполезно и звонить, я не могу подвергать себя такому риску из-за женщины с холодным, скрипучим голосом. Тем более что я ее не знаю. Да, но она называет меня по имени, говорит, не волнуйся Джузеппе, я никому ничего не скажу. Хорошо, никому ничего не говори, спасибо, но учти, рассказывать-то, собственно, нечего, я невиновен. Это ничего не значит, говорит она, есть такие невиновные, которые вполне заслуживают двадцати лет каторги.

Минуточку — двадцать лет каторги. Тогда говори прямо: ты на чьей стороне, на моей или на стороне полиции? А она отвечает: — Не волнуйся, со мной можешь быть откровенен, в моем лице ты нашел друга.

Джузеппе, дружище, будь осторожен с этой женщиной, ее имя ты случайно нашел в телефонной книге Альбано — иными словами, это случайная встреча, не разговаривай с ней. Но позвольте, с кем же я тогда говорю? Со мной можешь говорить обо всем спокойно, сказала она, тебе повезло, что ты меня встретил. Слава богу, что повезло, сказал я.

А она сказала: — И для везенья нужно везенье, иначе на голову тебе, когда ты идешь по улице, может свалиться пресловутый кирпич.

Кто упомянул о кирпиче, упавшем на голову? Слышать не хочу про кирпичи! А этот гул что означает? Говорите громче, я вас не слышу. В ответ — тишина, разговор оборвался.

Но что я здесь делаю? Произошла ошибка. В чем же ошибка? Поймите, меня не одолевает сон, я не хочу слать, спите сами, если на вас сонливость напала. Спите, разговаривайте, фотографируйте, просите, звоните, делайте все что угодно, а я так устал от этих рук, этих ног, этой головы, я хочу выйти и отправиться куда-нибудь пешком. Я хочу двигаться, я тоже не могу оставаться неподвижным и ждать. Чего ждать?

Вижу издалека крыши, башни и стеклянные двери заводов, появившихся здесь в период бума. Я слышал, что с помощью Банка развития Юга здесь построят еще и другие заводы, а затем — и небоскребы для тех, кто трудится. Словом, постепенно тут раскинется

куда больше Рима и Милана, вместе взятых.

Кое-кто уже строит этот гигантский город, сам не зная об этом. Посмотрите на топографическую карту. Эти параллельные линии пролегли на месте будущих дорог. Хотел бы я знать, есть ли тайный Созидатель, который работает над этим проектом, или же город растет сам по себе?