Моя подруга всегда против

– Кухню можно посмотреть?

– Не думаю, что ей следовало раздвигать ноги перед любым прохиндеем, заскочившим на пару минут, в этом вопросе мы с ней точно не сходимся.

– Извините, – искренне произносит Урсула. – Наверное, очень тяжело, когда брак распадается таким образом. Особенно для вас, ведь вам вдобавок нанесли сексуальное оскорбление.

Следующие двадцать минут я брожу по дому, охваченный животным ужасом, и поэтому ничего вокруг не вижу. На выходе Урсула морщит нос и сетует на отсутствие гаража, поэтому цену мы не предлагаем.

Ру и Трейси застолбили столик в кафе «У Патрика»; при моем появлении Ру выжидательно уставился на меня.

– Что на свете звучит приятнее всего? – спросил я.

– Когда шикарная женщина ругается матом. Э-э, а ты знаешь, что на тебе костюм?

– Тихо. У него сегодня собеседование. – Потянувшись вперед, Трейси постучала Ру по лбу.

– Ах да. Должность TCP. Ладно, в виде моральной поддержки оплачу твой обед.

– Господи, как ты можешь говорить о еде? У меня сейчас не желудок, а сушильный барабан.

– Ха! Значит, не придется позориться и занимать у тебя же деньги. Как насчет чашки чая?

– Чай сгодится.

– Трейси, купи бедняге чашку чая, а?

Трейси, не моргнув глазом, пододвинула мне чашку Ру.

– Я слышала, что у тебя есть шансы.

– Правда?

– Ага. Расслабляться не стоит, но говорят, кандидаты со стороны не шибко хороши.

– Откуда ты это взяла?

Трейси пожала плечами:

– Здесь кадровички недавно пирожки покупали.

– Отлично. На то и расчет: на такую говенную зарплату гарантированно позарятся только придурки.

Ру кивнул:

– И тогда ты сможешь сказать: «Видите, я – такой же придурок, как они, но хотя бы знаю, где что лежит».

– Это и есть мой козырь.

– Ты возьмешь свое, – улыбнулась Трейси.

– Да-а, они и так знают, что с колен ты уже не поднимешься, кроме того, это всего лишь айтишная должность, и ты ее уже занимаешь.

– Занимать-то занимаю, но моя квалификация выглядит бледно.

– В этом костюмчике ты и сам выглядишь жутко, но тебе же плевать.

– Было плевать, пока с вами не встретился… Загвоздка в том, что у меня нет компьютерного образования, вместо него диплом по социальной географии – обхохочешься.

– Что будешь говорить, если тебя спросят про диплом? – полюбопытствовала Трейси.

– Молюсь и богу, и дьяволу, чтобы не спросили.

– Все будет нормально. Придешь сюда завтра уже ИТ-менеджером.

– Мукзэпоем, – поправил я.

– Какая разница. Шишкой, короче, и мы тебя зауважаем, как никогда прежде.

– Как никогда, говоришь?

– Ага.

– На собеседовании сразу падай на брюхо и начинай пресмыкаться. У тебя это хорошо получается, уж мы-то знаем, – ободрила Трейси.

После зажигательных речей Трейси и Ру я рвался в бой, но на подступах к кабинету, где проводилось собеседование, меня остановили – предыдущая кандидатка еще не вышла. Отведенное ей время уже истекло, а она все еще торчала внутри, отчего я исходил желчью. Более того, она смеялась! Я мог наблюдать за ней и группой начальства сквозь стеклянную перегородку офиса. Смеются, падлы. Наверное, отпустила обалденную шутку – всем угодила. Не иначе, надо мной гогочут. Они смеялись, все больше проникаясь симпатией друг к другу, проникаясь симпатией в ущерб мне, а я сидел за дверью в дурацком кресле, от которого потел зад, и пытался читать журнал по менеджменту.

Кандидатка была явно не из местных. В университете я ее точно никогда не встречал. Темные волосы затянуты в хвостик в беспардонно откровенной попытке продемонстрировать «практичность». Темно-синий костюм с короткой юбкой и неброские черные туфли.

А ноги у нее ничего.

Дав кандидатке достаточно времени рассказать про свой опыт, личные качества и родословную начиная со времен крестоносцев, начальство переглянулось, мол, «еще вопросы будут?», намекая, что обмен знаками братской любви пора заканчивать. Вот они уже встают с мест, вот пожимают руки, улыбаются: «Надеюсь, мы еще увидимся». Ага, щас, вали отсюда, зараза. Кандидатка вышла из кабинета твердым шагом, мазнув по мне пустым взглядом, в котором я тут же уловил насмешливое презрение. Посмотрела так, словно видела, как взмокли и врезались в зад мои трусы.

На этом дело не закончилось. Призрак кандидатки еще минут десять витал в кабинете, пока начальство кивало головами и что-то записывало, но вот меня спросили, не угодно ли зайти.

Собеседования при устройстве на работу – исключительная мерзость, а для местных кандидатов мерзость особенная. Для начала, нельзя прибегнуть к фальшивому многословному самовосхвалению, которое и составляет тактику поведения на собеседовании, ведь всем прекрасно известно, что ты за фрукт. Остается делать вид, что все твои прежние выходки – лишь беззлобная невинная шутка. Кроме того, ты облачен в костюм, на который все утро страшно боялся что-нибудь пролить, но ухоженный вид не помогает, ведь все помнят, что на работе ты обычно напоминал кочан салата недельной свежести. Кандидат приговорен носить костюм, ибо он обязан показать, что ему «не безразлична собственная судьба». У меня имелся всего один, и надевал я его исключительно на собеседования и похороны. Выбор галстука определялся тем, хоронил ли я кого-нибудь или кто-нибудь пытался похоронить меня.

Начальство на собеседовании состояло из Бернарда Доннелли, Кейта Хьюза (он заправлял хоз-службой отдела и был вторым по должности после Роуз Варчовски) и женщины из отдела кадров, которую специально посадили задать вопрос о «равных возможностях».

– Садитесь, – Бернард жестом указал на кресло по другую сторону стола. – Ну что ж, Пэл. Меня, я надеюсь, вы знаете…

Мы оба немного посмеялись этой остроте.

– А вот Кейт Хьюз, старший администратор службы поддержки учебного процесса, – кадры, постройки, канализация…

Обоюдный легкий поклон. Старыми знакомыми, как с Бернардом, мы с Кейтом не были, однако иногда сталкивались в коридорах, а то и вступали в неловкие беседы.

– И, наконец – делу венец (все опять засмеялись), Клер Макмиллан из отдела кадров.

– Хорошо, – начал Кейт. – Не могли бы вы немного рассказать о себе? Что для вас главное, почему вы заинтересованы в этой должности и так далее.

– Да, конечно.

– Тогда мы вас слушаем.

Начальство сидело к окну спинами. День выдался пасмурный, но густое белоснежное облако, которое заволокло небо целиком, создавало мерцающий световой фон. Глаза у меня специально приспособлены, чтобы смотреть телевизор в три часа утра практически в полной темноте, и вдруг мне почудилось, что я попал на встречу с инопланетянами из «Близких контактов третьей степени». [12] Обнаружив, что щурюсь, как мистер Магу, [13] я заставил глаза открыться пошире. Рот неизвестно почему тоже открылся. Я и сказать еще ничего не успел, а они уже что-то черкали в блокнотах. Представляю, что они там понаписали. Что-нибудь вроде: «Несомненно одержим бесами».

– Прошу прощения, нельзя ли опустить жалюзи? – спросил я.

– Э-э, да, пожалуй… – Кейт подошел к окну и дернул за веревочку.

– Большое спасибо. Просто свет очень яркий.

– Яркий? – переспросил Кейт таким тоном, будто хотел сказать: «Я так не считаю».

– У вас что-то не в порядке с глазами? – поинтересовалась Клер Макмиллан.

– Нет.

– Нет?

– Нет. Я… э-э… закапываю атропин. Ну, знаете, от него зрачки расширяются. Его используют при проверке зрения.

– Вы недавно проверяли зрение?

– Нет, не проверял. Я лишь сказал, что атропин используется при этой процедуре.

– А зачем вы его капаете?

– Я… Я страдаю чрезмерным слюноотделением. Атропин сдерживает выделение слюны.

– Да? Вот не знала.

– И пота тоже. И слюны, и пота. Средство от тысячи хворей, ха-ха-ха.

– Понятно, – сказала Клер.