Кислотники

Джанк помнил. Бернард носил тогда тесный замшевый берет и кусок полосатого сатина в стиле «танктоп» вместо рубашки. Тело у него было бледное и вялое, и мускулы походили на перекрученные жгуты.

– Кверху задницей, а, Джон Ки? Чтоб зарыться в те долбаные кусты. Казалось, что нам конец! И тут из-за угла на полном ходу вылетел Кросси со своими парнями. Черная банда сразу пошла в атаку: они увидели, что происходит, и в два счета сбили ублюдков с ног. Мы выпрыгнули и тоже рванули к ним. Помнишь, как они нам сказали: мы победили!

Бернард закивал со счастливым видом, его большая башка замоталась вверх-вниз.

– Знаешь, – продолжил он, – этот Майкл Кросс правда умел драться, черная задница. Он и его ребята были бы классными вышибалами – держись они подальше от марихуаны. То были хреновые времена, а? Кросси все еще мотает срок?

– Нет, – ответил Джанк. – Он вышел, живет в Мосс-Сайде.

– Знаешь, черные футбольные хулиганы – это могло быть только в Манчестере, так я считаю. Я здорово струхнул, когда они отметелили тех кокни. И мы были на одной стороне.

Джанку захотелось приземлить его.

– Тогда мы были на одной стороне, – уточнил он.

Бернард, мерзко хлюпая, почмокал губами.

– Что да то да. В прежние времена никто не удивлялся, что вокруг нас крутятся сбившиеся в банду черные хулиганы, но когда мы с Берджисом стали серьезными людьми, нам понадобилась команда с большей дисциплиной.

– Из тех, кто выполняет приказы.

– Ты прав. Лояльность важна. Те черные парни ведь слушались только Кросси.

Отис Реддинг тосковал на причале. Бернард, позволив Джанку передохнуть минуту, спросил:

– Сколько дали Майклу Кроссу, три года?

– Он отсидел два, вышел в прошлом году, – ответил Джанк.

– Повезло.

– He думаю, что он с тобой согласится.

– Плевать. Ему повезло. Футбольных хулиганов он перерос, а чем болтаться на улицах, лучше уж было сесть. Когда его ребята погорели на том налете, всем присудили по десять лет. Кросс тогда уже был в тюряге, потому и вышел сухим из воды. Говоришь, он в городе, но остальных-то не выпустят еще лет семь. Или шесть – если скостят.

– Около того.

– Ты точно знаешь, что Кросс вышел? Что-то я его не видел.

– Ему не разрешили жить в центре. А где еще ты мог его видеть? Торчишь у «Грэйвити» или в Натсфор-де. А Майкл Кросс живет в Мосс-Сайде. – Джанк не был уверен, что правильно поступает, раздражая Бернарда, но все же решился: – Почему ты спрашиваешь? Что, боишься с ним встретиться?

Бернард возмущенно вскинулся:

– Ты о чем?

– Сам знаешь, о чем.

– Это был всего лишь бизнес. Кросс и его ребята получили работу в другом месте. Они обеспечивали охрану каждого второго клуба в городе, чего бы им дергаться? Плевали они на «Грэйвити» – мы же собирались стать чистыми. А этим черным ублюдкам нужны были раскрученные заведения, там больше возможностей для их торговли.

– Но было еще кое-что…

– Да, – согласился Бернард. – Было. И все из-за гребаного гомика-полукровки, черт бы его побрал.

– Полукровкой был не Пол Сорел, а его мать. – Джанк подумал, как это тощий парень, загорелый и подвижный, ухитрился так заплыть жиром за последние пятнадцать лет.

– Без разницы. Из-за этого педрилы у нас была куча проблем. Может, ты не в курсе, но он ведь свалил с кучей бабок.

– Знаю, – кивнул Джанк, хотя точно не знал ничего, так – слухи, домыслы, догадки.

Себя же Джанк считал ненадежным наблюдателем – в тот год ему поставили официальный диагноз. Он проваливался в черные дыры – такие большие, что засосали бы и грузовик, их даже можно было заселить, раскрасив красной краской и снабдив лейблом «Китайская Народная Республика». Но это вовсе не означало, что он стал растением. Кстати, тень на плетень наводил сам Берджис.

Что бы ни случилось между Берджисом и Полом-Эстеллой, об этом знали только они двое. Берджис молчал как рыба, а Пол-Эстелла исчез, прихватив целое состояние из частного пенсионного фонда Берджиса.

Может, раз пять за прошедшие двенадцать лет – наверняка не больше пяти – Джанк и Бернард незаметно подъезжали к этой теме – жутко возбуждаясь, ругаясь, срываясь на крик, – но так и не поговорили напрямик: каждый раз Бернард в последний момент увиливал, так что официально была принята версия, согласно которой Пол украл деньги Берджиса.

Но Майкл Кросс уверял, что Пол ничего не крал: это была просто компенсация за понесенный ущерб.

Тело Бернарда под пальто «кромби» пришло в движение. Вроде как он пожал плечами. Как бы там ни было, Бернард не собирался откровенничать.

– Да пошли они все… Пол Сорел, Майкл Кросс – пошли они все куда подальше. Мы правильно сделали, что избавились от них. И запустили клуб с новой командой.

– Под твоим контролем.

– Угу, – подтвердил Бернард, – тебе что-то не нравится, Джон Ки?

Бернард мог бы догадаться, что Джанк не станет отвечать на подобный вопрос. Майкл Кросс и его ребята, подумал Джанк, никогда бы не вломились к нему в квартиру, как это сделал Бернард. По крайней мере, Майкл Кросс не вломился бы, не имея на то особых причин. И раз Майкл утверждал, что Пол взял деньги Берджиса в счет компенсации за какой-то зверский поступок, Джанк верил ему. С чего бы Майклу врать? Ведь он выбыл из игры именно потому, что рассказывал про Берджиса истории вроде этой.

Джанк откинулся на сиденье. Что сказал бы Бернард, увидев Пола сейчас? В шикарном платье, с макияжем и поддельными титьками – и за все уплачено денежками Берджиса. Джанк слышал, как Бернард хвастался: этот Пол, я его однажды трахал, был очень даже ничего.

Джанк улыбнулся своим мыслям. Есть только один способ переломить ход событий, думал он. Сомнительно, чтобы помогло, но у него нет другой возможности спасти Терезу от Берджиса. Надо как следует завести Бернарда. И если тот озвереет и вырубит его, он по крайней мере будет избавлен от участия в охоте на Терезу.

– Знаешь, – начал Джанк, – мне кажется, Берджис больше расстроился из-за того, что потерял Пола, а не из-за денег.

Бернард уставился на Джанка:

– Это гнусное вранье.

– Да ну? А ты хоть раз видел его с женщиной?

– Пошел ты, Джон Ки! Просто он из тех, кто не интересуется сексом, и таких, кстати, немало. Как насчет тебя самого? Ты-то не гомик? Я что-то не видел, чтобы ты кого-нибудь трахал.

– Если на то пошло, я тоже никогда не видел, чтобы ты кого-нибудь трахал. Но я-то думал, тут как раз все ясно, верно? Я уже давно просек: Берджис тебе вставляет, и ты, черт возьми, это любишь. Держу пари, ты отовсюду вызваниваешь своих парней, чтоб караулили, пока босс дрючит дядюшку Бернарда.

Взвизгнули тормоза: ослепленный яростью Бернард был в шаге от апоплексического удара. Левой рукой он ухватил Джанка за шиворот и потащил к себе. Немыслимо изогнувшись в ремне безопасности, Джанк почувствовал, что у него сейчас треснет хребет. Бернард притянул Джанка так близко, что он мог рассмотреть множество шрамов поперек его носа и шрам поглубже, пересекавший бровь, – кто-то однажды засветил Бернарду бутылкой, разлетевшейся на острые, как бритва, осколки. Джанк смотрел на черные линии над передними зубами Бернарда, там, где искусственные коронки смыкались с десной, но не мог слышать, что говорит Бернард, душивший его за горло. Он чувствовал себя котом из мультика «Том и Джерри», извивающимся штопором в лапах молчаливого пса. Бернард затолкал голову Джанка в рулевое колесо, между спицами и ободом, и стал крутить руль. Джанк слушал, как Отис поет «Отведай немного ласки», и думал: «Как глупо!» Джанк надеялся, что справится с болью, да и Бернард наверняка не собирался доводить дело до смертоубийства, но развлеченьице было еще то!

– Ты сейчас же покажешь мне дом этой девчонки, понял?

Бернард выпустил пар, вытащил голову Джанка из рулевого колеса и отшвырнул его на пассажирское сиденье.

– И смотри, я тебя с дерьмом съем, ты, чертов урод с гнилыми мозгами.

Джанк сдался. Он так и не потерял сознания и теперь уже ничего сделать не мог. Они почти приехали. Джанк сказал Бернарду, чтобы на следующем повороте тот свернул направо, и две минуты спустя «лексус» припарковался перед вереницей стандартных домов, тянувшихся вдоль улицы. Дом Терезы находился в середине.