Тайны Питтсбурга

— Ну, удовольствие вы мне определенно доставили, — признался я.

— Плевать я хотел на твое удовольствие, — отозвался Артур.

— Ну слава богу! — вырвалось у меня.

Мы с подозрением глядели друг на друга, будто бы ни один из нас не понимал, о чем идет речь.

— Ха! — нашелся я.

— Давайте выпьем чего-нибудь холодного и освежающего, — предложила Флокс, наклонив голову и сузив глаза, как какая-нибудь сладострастная и коварная библейская царица.

— Пива, — выпалили мы с Артуром в один голос.

— Джейн мертва, — твердил Артур. — Джейн мертва, и все в порядке. Вот так. — Он был пьян.

— Но что вы такого сделали? — допытывалась Флокс. Она уже спрашивала его об этом пять или шесть раз, и всякий раз он только краснел, опускал глаза и отказывался что-либо объяснять.

— Ты хочешь это знать?

— О, наконец-то ты достаточно выпил, чтобы проболтаться, — опрометчиво высказалась она.

— Нет! — Он слегка качнулся в сторону Флокс, которая сидела рядом, и коснулся своими светлыми волосами ее голого плеча. — Я тебе ничего не скажу.

— Осторожнее, — предупредила она и, не отрывая от меня глаз, аккуратно оттолкнула Артура назад, на его место.

Каждый глоток, который она делала, вместо того чтобы освежить ее и остудить пыл, казалось, лишь усиливал жаркий нажим ее босой шелковистой ноги на мою голую лодыжку. Ее босоножка валялась на полу. Во хмелю я утратил всякий здравый смысл, который всего лишь днем раньше толкнул меня в кусты ежевики, растущие вдоль моста Шинли-Парк. Внезапно, когда мой взгляд в сотый раз упал на ее грудь в голубых цветах, я подумал, есть ли на ней лифчик.

— Флокс, — начал я, не успев одуматься. — Ты носишь бюстгальтер?

— Никогда, — ответила она. — Только не в разгар июня. — Она говорила без кокетства и без тени обиды или гнева на мою дерзость.

— Прямо Бланш Дюбуа! «Только не в разгар июня»! — передразнил Артур.

Она продолжала смотреть на меня пристально, почти не моргая. Складывалось впечатление, что эта девушка хочет меня в самом буквальном, практическом и серьезном смысле этого слова. Похоже, у Артура сложилось точно такое же впечатление. Он встал с извинениями, снова покраснел, но попрощался с нами слегка деловым тоном, будто предстояли какие-то дела и он собирался ими заняться.

— Нет-нет! — кричал я ему вдогонку. — Не оставляй меня наедине с этой женщиной!

Передо мной лежит фотография Флокс. Единственная, где она запечатлена без косметики. Если честно, ее лоб кажется просто огромным. Она приняла позу «вечер дома у моего парня», надорванный ворот трикотажной рубашки невинно приспущен с одного круглого оливкового плеча, в чертах лица угадывается что-то левантийское (ее отец состоял в родстве с могущественным питтсбургским кланом Тамбеллинисов). Что-то неуловимое в ее облике и слегка покрасневшие глаза говорят о том, что она недавно плакала. Нижние веки чуть припухли. Конечно, она плакала. Ее нос выглядит крупным, прямым и даже светящимся. Несколько коротких локонов прикрывают выгнутые брови и серебристый лоб. И глаза. Эти легендарные голубые глаза Самой Смерти. Да.

Артур вернулся из туалета бледным, но заметно протрезвевшим. Он с большим интересом наблюдал за тем, как я судорожно высвобождаю свои пальцы, сплетенные с пальцами Флокс. У нее были ногти лавандового цвета.

— Флокс Ломбарди, ты нравишься Арту Бехштейну, — заключил он.

— Ты правда так думаешь, Артур Леконт? — спросила она. Ее грудь заметно трепетала.

Артур сел рядом со мной, ухитрившись не шелохнуть пену в бокалах с пивом. Его лицо неуловимо изменилось. Им овладело какое-то непривычное, но сильное чувство. Он разговаривал со своим воротником, пивом, столом, на котором оно стояло, или со своими ногами. Его глаза избегали встречаться с моими.

— Ненавижу тебя, Флокс Ломбарди, — обронил он.

Я засмеялся. Артур поднял глаза и улыбнулся яркой, белозубой, умопомрачительной улыбкой. Той самой старомодной, роскошной и грустной улыбкой, которая напоминала о старых добрых временах. И эта улыбка была адресована Флокс. На моих глазах. Я остался один на один со своими мыслями и воображением, рисовавшим отвратительные картины извращенного гомосексуализма.

— Прошу прощения, — буркнул я, и Артур встал, чтобы выпустить меня из-за стола.

Этот бар был приличным заведением, судя по надписям на стенах мужского и женского туалетов. Такие творческие проявления здесь редко смывали или пытались закрасить. Я стал читать:

И ниже:

Потом:

Четвертый собеседник закончил мысль:

Когда я вернулся за стол, Артур рассказывал какую-то историю, полностью взяв себя в руки и справившись с тем, что послужило причиной недавней вспышки.

— Время от времени Кливленд кричал: «Тед-дии!», а из соседнего дома отвечали: «Чего?», и мы все смеялись.

— Давай выкладывай, что вы сделали, — подначивала Флокс. — Хватит уже историй.

— Почему ты не позволяешь ему поиграть на твоем любопытстве? — спросил я. — Предвкушение тоже полезно.

— Я терпеть не могу ожидания, Артур. Артуры, Артуры, ха-ха. Нет, правда, скажите, что вы такое сделали?

— Напились, — сказал Артур.

— Ну, этим вряд ли можно удивить Беллвезеров.

Я сел напротив Флокс и снял обувь. Артур стал рассказывать ей о том, как удивительно послушны были собаки командам Тедди, и едва он произнес слово «удивительно», мы с Флокс начали тонкую, живую, почти без единого движения игру пальцами ног, классическое мучительное действо. Мы оба играли, чтобы выиграть, применяя все известные нам приемы пробуждения страсти и давая обещания. Мы использовали все возможности человеческой стопы. Ни один из нас в процессе не отрывал глаз от Артура. Я мог только боковым зрением наблюдать, с каким предположительно восторженным вниманием Флокс смотрела на него. Она тоже скинула обе босоножки. В подобных обстоятельствах, будучи так же пьян, я, пожалуй, проделал бы это с любой привлекательной женщиной, босоногой и разрумянившейся, которой случилось бы сидеть напротив меня за столом. Но никто другой, кроме Флокс, не сумел бы проявить такого мастерства и вдохновить меня на такие подвиги. Ни один из нас толком не слушал рассказа Артура, болтовни пьяного человека в баре, где главенствуют музыкальные автоматы. Неблагодарная аудитория, поддавшись пивному хмелю, была увлечена медленной, тонкой борьбой, развернувшейся под влажной поверхностью стола. Позже мне пришлось повторить ей всю историю от начала до конца.

— Я стыжусь самого себя, — закончил рассказ Артур. — Мне уже сто лет никто не устраивал подобных выволочек.

— Так вот почему ты так вырядился сегодня, — сообразил я.

Флокс прыснула.

— А я не верю, — объявила она и резко убрала свои ноги, заставив меня почувствовать холод и острое одиночество. Я был поражен силой своих ощущений. — Чего вы только не учудите, парни, когда выпьете? Не удивительно, что ее родители были так злы. Боже мой, этому мальчику всего четырнадцать лет!

— Дело было не в этом. Им плевать на Тедди. Их задели две вещи: тот факт, что я разрешил злодею Кливленду переступить порог их дома и что позволил троим псам, троим стэнли ковальски, воспользоваться слабостью их драгоценной собаки. Вот и все.

— Все равно, у них есть все основания злиться.

— Вы, женщины, всегда друг дружку выгораживаете, — вставил я. Не самое уместное высказывание, но я тогда плохо соображал и ужасно хотел вернуть нейлоновое прикосновение ее гладких пальчиков.

— И что ты собираешься делать, Артур?

— Я нашел еще одну пару, которая готова нанять меня, чтобы я присматривал за их домом. К тому же у них нет собаки.