Потерянный среди домов

Никто не хочет вести себя как дурак в ту же минуту, как обзаводится новой девушкой. Ничто не охлаждает их пыл быстрее, чем постоянные звонки и то, что ты все время их лапаешь, присасываешься к ним, как пиявка. Так ведет себя Сэнди Хантер. Все было классно, пока она не обратила на меня свои чудные глаза голубки. Вскоре я уже хотел только одного: выпрыгнуть в окно.

Словом, когда я вернулся в коттедж, я не позвонил Скарлет. Я много о ней думал, и в последующую пару дней по-настоящему, по-настоящему хотел ей позвонить, особенно ночью, когда уже минут двадцать как лежал в кровати и вспоминал, как она сидела перед зеркалом. Это была картина, доложу я вам. Я просто не мог выбросить ее из головы.

Но психология – это все, вот моя теория. Так что я не позвонил.

Однажды вечером, когда я болтал с мамой на кухне, зазвонил телефон.

– Как получилось, что ты мне не позвонил? – спросила она.

– Не хотел тебя доставать, – сказал я.

– С чего ты решил, что достал бы меня?

– Сама знаешь. Быть слишком доступным…

– Что ты говоришь? Ты не слишком доступен?

– Конечно, я доступен. Просто я не хотел тебе досаждать этим.

– Что ж плохого в том, что ты кому-то нравишься?

– Есть кое-что, – сказал я.

– Ты говоришь так, будто испытал это на собственном опыте.

– Ну да, вроде того.

– Но есть же разница между тем, чтобы быть трудным для доступа или быть настоящей задницей.

– По большей части это вопрос степени, – сказал я и рассмеялся, это показалось мне превосходной шуткой.

– Ты думаешь, ты такой забавный. Ты никогда серьезно ни о чем не говоришь. Тебе следовало бы стать актером.

– У меня для этого неподходящая внешность.

– Не обязательно быть красавчиком, чтобы стать актером.

– Милый комплимент, Скарлет.

– Я не то имела в виду.

– Нет, то самое.

– Нет, не то самое. Я хочу сказать, что нужно быть красавцем, чтобы стать кинозвездой. Но это не то же самое, что быть актером.

– Все равно.

– Давай не злиться друг на друга, хорошо? Это пустая трата времени. Конец известен. Так что давай не начинать.

Я так и сел ошеломленный. Она оказалась умнее, чем я думал.

– Так что в следующий раз ты позвонишь мне, хорошо? Более того, я не хочу выглядеть неудачницей, – сказала она.

Парень, это было отличное лето. Мы с Харпером болтались туда-сюда, лежали целый день на причале, приобретая загар, а потом тащились обратно в дом, со съехавшей от солнца крышей, в глазах сверкали искры.

В по-настоящему жаркие дни, когда было слышно, как от зноя над головой шуршат листья, мы брали лодку и мчались в городок, словно ненормальные зайцы-беляки. Без крышки двигатель гудел, словно у катера.

Я всегда любил этот отрезок перед городком; когда переплываешь озеро, вода становится мелкой, видны водоросли, кружащиеся внизу; потом вплываешь в канал с темными, мертвыми бревнами по обеим сторонам и проворными черепахами, и брызги летят на берег, а какой-нибудь парень рыбачит и поднимает ноги, чтобы до них не добралась выплескивающаяся вода.

Мы ставили лодку на пристани для яхт и заливали полный бак бензина.

– Запишите это насчет мистера Дж. П. Олбрайта, – говорили мы.

Чарли Блэкберн, которому принадлежало заведение, был парень с пивным брюшком. Он много работал и держал нас за испорченных маленьких простофиль, разъезжающих повсюду в отцовской лодке и не имеющих нужды в работе. На самом деле иногда я ожидал, что он скажет нет, пошли к черту. Платите за бензин сами, вы, мелкие придурки. Но он этого не говорил. Мы задавали ему кучу работы; он приводил в порядок двигатель всякий раз, как мы его портили. Только подумать, Чарли был приличный парень. Один раз, пару лет назад, мы выскочили с пристани с одной из веревок, все еще привязанной к причалу, и проехали примерно десять ярдов, как вдруг – бум, все вокруг резко остановилось, мы так накренились, что едва не свалились, чудо, что пристань не развалилась на куски. Когда все стихло, звук двигателя нашей лодки напоминал лай больной собаки, и мы потащились к Чарли Блэкберну. Он бросил один-единственный взгляд на лодку и сказал:

– Что, черт побери, ребята, вы сделали с ней на этот раз?

Старик страшно разошелся, когда прознал об этом, и неделей позлее спросил Чарли, прямо при нас, чья это была вина. Чарли подождал секунду, он не смотрел на нас, но паленым несло будь здоров, и сказал:

– Просто естественный износ.

Я готов был расцеловать этого сукина сына прямо на пристани. Я хочу сказать, в этой жизни никогда не знаешь, кто тебя удивит, а кто продаст. Хочу сказать, практически никогда.

Мы ничего особенного не делали в городке, просто шатались туда-сюда по главной улице; сидели на ступеньках Таун-Холла и смотрели, как люди, потея, проходят мимо; в том числе все эти девочки из летнего лагеря. Иногда они тащили по улице байдарочные весла, просто чтобы дать понять, что они – из лагеря, и отправились в долгое путешествие. Их тела были длинные и коричневые, а волосы растрепаны. А местные девушки прогуливались рядом с главной пристанью, курили сигареты и макияжились посреди дня.

Потом мы возвращались в яхт-клуб и рвали когти домой. Иногда, когда я сидел в лодке, мчась по воде, я думал о Скарлет или о вечерних танцах, и это был такой кайф, просто ожидать, зная, что это есть, что мне иногда хотелось встать во весь рост и начать трясти рулевое колесо, так счастлив я был.

Но иногда, когда я действительно ходилна танцы, я замечал через некоторое время, что никто не обращает на меня никакого внимания, девушки смотрят как будто сквозь меня, словно я – привидение Каспер. Странно, но одна только мысль о том, что у меня есть подружка, заставляла меня слоняться на этих танцах, словно я какой-то сирота, и жалеть себя.

Помните девушку из Французской Канады, которой я рассказывал всякие бредни? Ту, темноволосую? Я наткнулся на нее снова в Хидден-Велли, и она пригласила меня поплавать к себе домой. Она жила в городке весь год со своей сестрой и мамой. Дальше по каналу. Так что на следующий день я добрался туда автостопом и, когда переезжал через мост, обнаружил, что мечтаю, что, может быть, когда буду в ванной перелезать в плавки, она войдет и начнет меня целовать.

Неожиданно у меня появилось безошибочное чувство, что я делаю что-то плохое. Точно такое же, как в тот раз на железнодорожной станции, когда увидел девушку, похожую на олененка, и надеялся, что она заговорит со мной. Я представил себе на секунду Скарлет, которая знает, как я тороплюсь в дом к этой девушке, и меня прямо-таки затошнило от стыда. Я уселся на бревно. Было солнечно, но свет казался немного чересчур ярким. Я посмотрел вниз на бревна, там был журнал, кто-то, должно быть, бросил его в канал, чтобы подрочить. Приятное соседство, а? В любом случае он был открыт на фотографии снежно-белой шикарной блондинки с настоящими оленьими рогами, она вроде бы сидела на стуле в короткой пижамке, но ты глядел прямо сквозь ее одежку и оленьи рога – все висело там, как у какой-нибудь коровы. Я хочу сказать, я видел раньше картинки с девушками, но эта девица, учитывая все то дерьмо, о котором я думал, выглядела исключительно жуткой, от нее по коже шли мурашки. Как будто у всех на уме один только секс, и цена каждому доллар девяносто восемь, включая меня.

Так что я повернул обратно, как будто я был неплохим парнем, сопротивляющимся искушению и всему такому, но потом я стал думать о том, как девушка из Французской Канады входит в ванную, а я стою в полотенце вокруг талии, и, черт побери, я снова развернулся и направился прямиком к ней домой. Боже, какая каша была у меня в голове.

Нет нужды говорить, что все прошло не так, как мне мечталось. Там были другие ребята. И один из них, местный парень, все время прикасался к ней и не слишком-то старался быть со мной дружелюбным. Он был по-настоящему плотно сложен, как штангист или что-то вроде этого, и он все время прыгал с бортика и ходил с важным видом, демонстрируя огромные мускулы и эту штуку в плавках, здоровенную, как кулак. Я стесняюсь своей цыплячьей груди и того, что я тощий, так что я вообще не стал переодеваться. Просто сидел в тенечке, полностью одетый, и разговаривал с ее мамой. Трудно было поверить, что у такой старой вороны такие красивые дочки, но так оно и было. Дело в том, что, понаблюдав за окружающими, я обнаружил, что чувствую себя несколько дерьмово. Видя, как темноволосая девушка и ее сестра расхаживают в своих купальниках, я подумал, что никогда не смогу залихватски обращаться с девушками. Это все равно что пуститься вихрем по большому кругу и закончить в самом начале.