Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

А ведь и в случае с Пилатом всё начиналось лишь с внутреннего ощущения…

Вот и сейчас внутреннее ощущение подсказывает, что Кассандра значительней, чем принято считать…

Когда «ахейцы» притворно отступили от стен Трои и оставили у ворот города деревянного коня, внутри которого был спрятан десант, толпари Трои склонялись к самоубийственному решению: ввезти дарёного коня (символ страсти) в пределы оборонительных стен города и поставить не где-нибудь, а в храме Девы.

Их безумию, не столько судя по «Троянскому циклу», сколько доверяя внутреннему голосу, противостали лишь двое — Лаокоон и Кассандра.

Согласно «Троянскому циклу», Кассандра рисовала лишь типичные в случае захвата города врагом картины резни горожан, она говорила о плачущих детях защитников прелюбодеев (Париса и Елены) и любителей символа страсти (вспоминая верную классификацию Фрейда, анальной), говорила о домах, охваченных огнём, умоляла о решении покориться благоразумию-истине. Горожане же смотрели на авторитетов. Но авторитеты (старцы, «уважаемые граждане») с Истиной, как всегда и везде, были духовно не совместимы…

Почему толпа не вняла вести-предостережению Кассандры?

В чём причина?

Как эти идиоты (вспоминая пепел Трои) рассуждали?

Толпари не могут не ублажать себя, что они—«хорошие-расхорошие», следовательно, виновна сама Кассандра, а именно: недовыразила, неубедительная, безбожница. И толпа в лице популярных поэтов и драматургов сляпала соответствующий миф, который приведён во всех современных справочниках как единственное возможное объяснение глухоты толпы к истине. Аполлон-де, потрясённый нравственными качествами Кассандры, преподнёс ей дар мантиса, а потом потребовал половой близости. Кассандра отказала — прекраснейшему из мужчин! богу! — за что и поплатилась. Аполлон-де не нарушил своего слова, и дар мантиса не отнял, но месть его за строптивость была страшна: он не присовокупил к дару мантиса дар профета-популяризатора.

Если верить этому мифу, то получается: раз Истину толпа не приемлет, то виновна не толпа, не её бездуховность, а виновен носитель Истины — не совокупился с тем начальником, который всё даёт, вот и остался без авторитета.

Блеск! Это и называется лестью, подхалимажем, толпарством—«бульваром», одним словом.

Но возможен и другой взгляд — неугоднический.

Не обязательно заучивать цитаты из Евангелия, достаточно одной способности к критическому мышлению, чтобы при взгляде на окружающую нас действительность разглядеть: чем ближе человек к Истине, чем более он порядочен, тем менее он совпадает с толпой и тем менее он ей понятен. Отказ Кассандры от постельной близости с прекраснейшим из случайных мужчин (отказ от прелюбодейства) указывает не на её бездуховность, но на её готовность соединиться только с половинкой, раскрывает её уважение к своей половинке и желание предстать перед супругом во всей чистоте. Принципиальный отказ от случайной связи — также и забота о личностности своих детей (вспомним эффект телегонии — ребёнок похож также и на партнёров, предварявших биологического отца). Кассандра отказалась от коллекционного экземпляра — согласно внушениям для толпарей, более нежного любовника, чем Аполлон, и не сыскать! Такая женщина-Личность, как Кассандра, неугодник, толпе чужда, непонятна — и потому ненавистна. Даже родне. (Кассандру «ахейцам» выдал, сообщив им, что она скрывается в алтаре храма Афины, явно кто-то из своих.)

Если Аполлон и сделал срамное предложение, то оно не было проявлением его дегенеративной фригидности (неразборчивости), поползновением к совращению, но, напротив, образным пояснением всем интересующимся, да и самой Кассандре тоже, сути характера мантиса.

Необходимость стремления к внутренней чистоте как условие получения дара пророчества (того или иного рода) подтверждается тем, что в Дельфийском храме Аполлона Пифия не получала оракула для человека, совершившего особо тяжкие преступления. В истории Дельфийского Храма получить оракул мерзавцы предпринимали попытки не раз. Но умение скрывать свои преступления перед людьми им не помогло перед лицом бога — Аполлон нечистых распознавал и устами Пифии выставлял этих нравственных уродов вон. (Храм Аполлона — не бульвар, где самым умным считают самого убедительного, а святым — кривляющегося на особый манер извращенца или преступника.)

Итак, вопреки верованиям античной толпы (да и современной тоже), в одном человеке два разнородных дара-таланта, мантиса и профета, не совмещаются. (В сущности, к тому же выводу мы приходим при исследовании «Деяний апостолов»: профету Павлу помогали провозвестники, а те и другие пользовались древними книгами хресмологов.)

Истинный мантис, слова которого понятны лишь весьма узкому кругу лиц, может реализовать свойталанттолько в сотрудничестве с хресмологами, провозвестниками, профетами, предтечей и иными соработниками «пророческой „бригады”».

Но если бы «пророческой бригаде» противостояла только толпа!

Есть ещё и «младенцы». Это те, о которых апостол (профет) Павел написал:

…впрочем сам спасётся, но так, как бы из огня…

1 Кор. 3:15

…но трудно истолковывать, потому что вы сделались неспособны слушать.

Ибо, судя по времени, вам надлежало быть учителями; но вас снова нужно учить первым началам слова Божия, и для вас нужно молоко, а не твёрдая пища…

Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец.

Евр. 5:11–13

Кто такие «младенцы», апостол Павел знал не понаслышке и их стократное и более численное преобладание над посвящёнными, судя по стилю Посланий, осознавал. «Младенец», несмотря на бесталанность, полагает, что может если не всё, то многое, почти всё. Приглядитесь к реальным церквам пилатоненавистников — в каждой пруд пруди полагающих себя и мантисами, и профетами одновременно, хотя они не способны постичь духовно-психологические портреты не то что Пилата или Петра, но даже и женщины, взятой якобы в прелюбодеянии. «Младенец» такого плода Духа Святого, как смирение, не знает, а ведь созревание этого плода — единственный путь к принятию таланта. (Проблема смирения на пути к таланту затронута на конкретном примере в главе «Не малодушествуй в молитве своей…»)

В концепцию смирения-таланта составной частью входит концепция родовой памяти — не случайно толпы бесталанных рвутся верить в любую чушь вроде переселения душ или концепции человека, рождающегося «чистым листом бумаги» и т. п… Из этих мракобесных концепций исполнители пытаются черпать бражку самооправдания: нет родовой памяти, следовательно, убогость пустопорожней жизни оправдана. Это не считая того, что бесталанного всякая истина угнетает непосредственно.

В «пророческую „бригаду”» входят и «посвящённые» — это те, которые познали свой талант, хотя их талант не обязательно связан с владением словом. Например, если бы во времена апостолов существовала видеотехника, то для создания видеоматериалов потребовалось бы сотрудничество музыкантов и компьютерщиков — талантливых.

Подсчитано, что обычный (далёкий от науки) человек не может воспринимать текст, в котором свыше 5 % нового. Из одного только этого следует, что между мантисом, устремлённым к Вышнему, и «беременной» «младенцами» толпой (состоящей из толпарей, полностью погружённых в идиотизм) для возможности общения требуется целая череда посредников: профет — учитель — благовестник — предтеча. Названия «специальностей» взяты из апостольских посланий, вошедших в каноническое Евангелие, возможно, перечень их обширней. И наверняка разветвлённей.

Здесь, похоже, пора сделать ещё одно отступление.

Мантис Кассандра в рамках «Троянского цикла» как-то не кажется мыслителем-концептуалистом. Ясно, что её образ, сравнительно с утраченным неугодническим первоисточником, авторами-толпарями «Троянского цикла» сужен. Но как бы то ни было, не стоит забывать, что ограничений возраста не перепрыгнуть — Кассандра была молода, к тому же не знала ни брака, ни деторождения, в силу чего на зрелого концептуалиста не тянула. (Разве что в совершенстве владела умением пользоваться родовой памятью.)