Петрович

Все молчали. Только бригадир обратился за уточнением к Кострову;

— Так он тебе прямо и сказал — «Покончить»? Костров растерялся, а Столетов раздраженно бросил:

— Да. Так и сказал.

— А тогда у меня к тебе, Петрович, будет вопросик… Только не знаю, как сформулировать.

— А ты давай без формулировок, — посоветовал Лопатин. — По-будничному.

— Про какую это он укоризну говорил? — наклонился бригадир в сторону Столетова, словно приготовился не упустить ответа. — Про ненависть? Я недопонял. Пускай разъяснит.

Столетов молчал. Он вспоминал свою последнюю беседу с Дедюхиным, вспоминал его бледное лицо, мутные глаза, вспоминал словечко «Паганель» и с недоумением чувствовал, что ему жаль этого человека.

— Разъясни, Захар Петрович, — напомнил ему Лопатин. -

— Не имеет, значения… Дела личные. Нечего тут разъяснять.

— Конечно, — протянул Костиков. — Поскольку «приятеля прикончить», значит разъяснять нечего…

— Не «приятеля», а «с приятелем», и не «прикончить», а «покончить». Да ты что? — потемнел Столетов. — Думаешь, я ему в рот воронку загнал?

— А ты не ори! — сказал бригадир. — Не на посиделках.

— А ты не плети чего не следует… — впервые за все заседание Столетов вышел из себя.

Начался шум, но в это время принесли данные подсчета стеблей, принесли для наглядности и образцы кукурузы, и члены бюро склонились над цифрами.

Результаты проверки оказались неутешительными. Уцелело пятнадцать-двадцать процентов стеблей — не больше. Остальные опалены так, что их не оживишь и святой водой, не то что дождями.

— Не может быть, — сказал Столетов. — Наверное, Светлана на тычке считала.

— Хочешь сказать, что она нарочно, с целью? — осклабился бригадир. — Гробит своего любимого председателя?

— Этого я не хочу сказать. Просто по неопытности. Дошла до ближнего бугра и стала считать. А там и так видно, что все посохло. Там суховей обдувает…

— Минутку! — сказал Балашов. Он один не подходил к столу и совершенно не интересовался состоянием посевов.

То обстоятельство, что Дедюхин был на полустанке вместе со Столетовым, поразило его. В обкоме этого еще не знали. По телефону сообщили только, что причиной сердечного приступа был алкоголь. Таково было медицинское заключение.

Одинокая выпивка председателя исполкома на полустанке казалась необъяснимой и смахивала скорее на самоубийство, чем на выпивку. Запуганный врачами Дедюхин боялся спиртного, как огня, и не пил не только водки, но даже и пива.

Теперь, когда выяснилось, что выпивал он не один, а со Столетовым, дело осложнялось еще больше.

Отношения Столетова с покойным были далеко не приятельскими — это знали все. Реплика Столетова о том, что Дедюхин его ненавидит, вряд ли звучала сильным преувеличением.

Чем больше обдумывал Балашов несчастное событие на полустанке, тем темнее оно казалось.

И правда, каким образом два недруга, один вовсе непьющий, другой тоже спиртное не особенно жалующий, сели за пол-литра и стали чокаться? Почему они свиделись не где-нибудь, а именно на пустом, безлюдном полустанке? Что подразумевал Столетов под «воплощенной укоризной»?

Если Костиков станет утверждать, что Столетов заставил Дедюхина выпить насильно, — опровергнуть такое утверждение, каким бы диким оно ни казалось, — будет нелегко. Самому господу богу не разобраться, что было у Столетова на уме, когда он выпивал с Дедюхиным.

«А не проявляю ли я близорукость? — подумал Балашов, — Не слишком ли поддаюсь благодушным настроениям… Ведь таких категорий, как принципиальность и бдительность, никто не отменял. Если разобраться — что хорошего в этом Столетове? Чем он вызывает сочувствие? Тем, что сидел, и ничем больше. Человек своевольный, закрытый, себе на уме. Отношения с людьми у него не простые. Чего стоит, например, инцидент на проводах Вари Суворовой…

— Минутку! — повторил Балашов. — Вот что, товарищи. Есть предложение не отвлекаться и заканчивать с вопросом Захара Петровича. Причем учтите, случай на полустанке — особая статья. Этот случай на наше решение влиять не должен. — Последние слова он произнес с особенным нажимом, словно старался убедить не только других, но и себя. — Вместе с тем прошу вас отнестись к вопросу серьезней, с должной ответственностью, продумать объективные факты и до конца оценить их. Возьмем нечуткое отношение к Задунайской. Разве так нас учит партия относиться к специалистам? А сопротивление милиции? А материальный урон колхозу и государству, который еще придется подсчитать с карандашом в руках… Я имею в виду холостую гонку косилок из МТС и обратно в МТС. И это в то время, когда колхозы буквально стонут от недостатка косилок. А состояние посевов, не соответствующее оптимистическим уверениям товарища Столетова? Во всем этом надо скрупулезно разобраться и дать принципиальную, партийную оценку.

Балашов сел прямей, достал из нагрудного кармана гребенку и причесался. А когда Столетов с горечью отшутился на какой-то нелепый вопрос бригадира, подул на гребенку и сказал жестко:

— Давайте серьезней, товарищи. Мы действительно не на посиделках.

И все пошло по второму кругу.

Костиков сочувственно взглянул на Столетова и начал:

— Мы тут стараемся, ангела из Петровича лепим, выгородить его норовим. И я не злодей. И я в общем не против. Петрович вперед на много грехов отстрадался. А все ж таки давайте оглянемся на народ. Ну, уважим мы Петровича, ну, простим. А что народ скажет? Ведь все же видали: является товарищ Столетов на личный огород агронома, отпихивает Светлану, так что она, добрая душа, коленку покорябала, и силком, как оккупант какой-нибудь, скрупулезно отбирает все ее личные овощи и замыкает на колхозном складе. Меня народ спросит — так партия учит относиться к молодым специалистам? Что я людям скажу?.. Есть предложение пока что снять с работы, а там видать будет. И все дела.

— Ишь ты! — сказал Иван Иванович. — Не жила а родила!.. Надо вперед разобраться.

— А мы и так разобрались. — Костиков развел руками. — И новые факты появились. Портрет дорисовывают.

— До того дорисовывают, что Захар Петрович уж и на себя походить перестал, — сказал Лопатин. — У меня предложение — отложить заседание… Давайте передохнем. А то дров наломаем.

— Чего откладывать, — удивился Балашов. — Все ясно. Давайте решать.

Так Дедюхин, навредивший Столетову при жизни, не оставил его в покое и после своей кончины.

В результате обсуждения решили: объявить Столетову по партийной линии строгий выговор с занесением в дачное дело, а общему собранию колхоза рекомендовать снять его с должности председателя.

— А пока работай с прежней энергией, Захар Петрович, — сказал Балашов, когда все, не глядя друг на друга, расходились.

Балашов был человек честный и умный. Он быстро выдвинулся, стал секретарем райкома, перешел на руководящую работу в область.

Прошло с той поры несколько лет, но ему всегда было стыдно вспоминать и эту фразу и обстоятельства, при которых она была сказана.