Время смеется последним

— Книги по антропологии, — отвечает Минди. — Я учусь в аспирантуре в Беркли.

— Книги, — повторяет Кора. — Что ж ты их не читаешь?

— Укачивает. — В трясущемся джипе это звучит вполне правдоподобно, хотя не соответствует истине. Минди и сама не совсем понимает, почему Боас и Малиновский вместе с Джоном Мюрра так и пролежали на дне рюкзака, но она не исключает, что не менее ценные знания поступают к ней сейчас другими путями. В минуты особой дерзости и самоуверенности — преимущественно по утрам, когда над лагерем плывет аромат свежесваренного кофе, — ей даже иногда чудится, что ее умозрительные пока догадки об эмоциональной составляющей социальной структуры — не просто очередная вариация на темы Леви-Стросса, но шаг вперед, выход к практическому применению. Это при том, что она работает над диссертацией только второй год.

Их джип едет последним, пятым. Трава по обе стороны от грунтовой дороги кажется на первый взгляд выжженно-бурой, но за внешним однообразием скрывается целый спектр цветов: все оттенки лилового, зеленого, красного. За рулем — угрюмый англичанин по имени Альберт, второй человек в команде Рамзи. Несколько дней Минди его успешно избегала, садилась в другие машины, но считается, что с Альбертом можно увидеть гораздо больше, он всегда находит самых интересных животных. И хотя сегодня у них в программе даже нет сафари, просто переезд на холмы (с ночевкой в гостинице, впервые за всю поездку), дети уговорили ее ехать с Альбертом. Ублажать детей Лу, в той мере, в какой это возможно в рамках данной социальной структуры, — одна из обязанностей Минди.

Структурное неприятие. Дочь-подросток дважды разведенного индивида мужского пола заведомо неприязненно относится к присутствию его новой возлюбленной и старается всеми доступными ей средствами отвлекать его от этого присутствия; при этом главным ее оружием является ее собственная зачаточная сексуальность.

Структурная привязанность. Мальчик предпубертатного возраста, сын (и любимый ребенок) дважды разведенного индивида мужского пола легко примет новую возлюбленную своего отца, поскольку еще не научился отделять отцовские чувства и желания от своих собственных. В каком-то смысле он тоже любит и желает ее, а она испытывает к нему материнские чувства, даже если она слишком молода, чтобы быть его матерью.

Лу открывает большой алюминиевый футляр с новым фотоаппаратом, уложенным в секции формованного пенопласта по частям, как разобранное ружье. Этот фотоаппарат нужен ему, чтобы спасаться от скуки, одолевающей его всякий раз, когда обстоятельства препятствуют его непрерывной физической активности. Он также привез с собой кассетный плеер с крошечными поролоновыми наушниками, чтобы слушать демо и черновые миксы. Иногда ему требуется мнение Минди, тогда он передает наушники ей, и поток звуков врывается прямо ей в уши — это так невероятно, что слезы наворачиваются на глаза: музыка, звучащая лично для нее, превращает все кругом в фантастический монтаж — такое чувство, будто она уже разглядывает это забавное африканское приключение откуда-то из далекого будущего.

Структурная несовместимость. Сильный дважды разведенный индивид мужского пола не станет признавать и тем более поощрять честолюбивые устремления своей молодой партнерши. Их отношения, таким образом, являются по определению временными.

Структурное влечение. Временная молодая партнерша сильного индивида мужского пола будет неизбежно испытывать влечение к другому индивиду мужского пола, который демонстрирует пренебрежительное отношение к ее партнеру.

Альберт ведет машину, свесив локоть из окна. В этой поездке он в основном присутствует как молчаливая фигура, за едой в общей палатке не засиживается, на вопросы отвечает коротко. («Вы живете в Момбасе?» — «Да». — «Сколько лет?» — «Восемь». — «А почему вообще переехали в Африку?» — «Долго объяснять».) После ужина почти никогда не подходит к костру. Но однажды вечером Минди по дороге в туалет видела, как у другого костра, возле палаток персонала, Альберт пил пиво и смеялся с водителями-агикуйю. А с туристами — даже улыбается редко. Всякий раз, когда Минди встречается с ним взглядом, ей делается стыдно — за то, что она красивая, что спит с Лу, что убеждает себя, будто в этой поездке она проводит антропологическое исследование групповой динамики и этнических анклавов, — а на самом деле развлекается в свое удовольствие и отдыхает от общества четырех издерганных бессонных аспиранток, с которыми она снимает квартиру.

На переднем сиденье рядом с Альбертом Кронос вещает что-то про животный мир. Кронос — басист группы «Додо» (с которой Лу сейчас работает). Он, а также его подружка, гитарист «Додо» и подружка гитариста «Додо» — гости Лу на этом сафари. Все четверо без конца соревнуются между собой: кто больше разглядит из окна джипа. (Структурная фиксация: коллективная контекстуально обусловленная навязчивая идея, обеспечивающая временный стимул для жадности, соперничества или зависти.) Они ежевечерне спорят до хрипоты о том, кто видел больше животных и подобрался к ним ближе, — призывая в свидетели пассажиров соответствующих джипов и обещая представить исчерпывающие доказательства по возвращении, как только пленки будут проявлены. Позади Альберта сидит Кора из турагентства, рядом с ней светловолосый красавец Дин, актер, чья уникальная способность всегда констатировать очевидное («Жарко», или «Солнце садится», или «Здесь мало деревьев») служит для Минди неиссякаемым источником развлечения. Дин играет главную роль в фильме, для которого Лу помогает делать саундтрек; предполагается, что с выходом фильма Дин немедленно прославится. За Дином сидят Рольф и Чарли, показывают Милдред — так зовут одну из наблюдательниц за птицами — свой журнал с комиксами. Вторую зовут Фиона, и той и другой явно за семьдесят, и как минимум одна из двух всегда почему-то оказывается рядом с Лу. Он неустанно флиртует с обеими и уговаривает взять его «на дело», когда они в следующий раз отправятся на поиски пернатых. Его симпатия к этим двум почтенным дамам (с которыми он раньше не был знаком) озадачивает Минди; она не находит для нее структурных объяснений.

На последнем сиденье Минди и Лу — он едет стоя, фотографирует все подряд через открытую крышу, хотя во время движения положено сидеть. Неожиданно джип виляет, Лу тыкается лбом в фотоаппарат и неловко падает на сиденье. Он злится на Альберта, чертыхается, но джип подпрыгивает, по стеклам вжикает высокая трава, и брань улетает в никуда. Съехали с дороги. Кронос высовывается в окно, и Минди понимает, что Альберт отклонился от маршрута ради него, чтобы тот мог потом похвастаться перед своей компанией. Или просто очень уж захотелось поставить Лу на место? Точнее, посадить.

Минуту или две они вслепую трясутся по буеракам, потом джип вдруг выныривает из высокой травы и останавливается как вкопанный — в нескольких метрах от львиного прайда. Все замирают с открытыми ртами. Мотор работает, и рука Альберта лежит на баранке, но львы так равнодушно-спокойны, что он выключает зажигание. Становится тихо, слышно только, как тикает остывающий мотор и дышат звери: две львицы, один лев, трое львят. Львята и одна из львиц пожирают окровавленную тушу зебры. Остальные дремлют.

— Едят, — говорит Дин.

Кронос дрожащими руками заправляет пленку.

— Черт, — бормочет он. — А, черт!

Альберт закуривает сигарету, что во время сафари строго запрещено, ждет. Вид у него совершенно безразличный, будто они просто остановились на минуту у придорожного туалета, сейчас поедут дальше.

— А встать можно? — спрашивают дети. — Или это опасно?

— Опасно, не опасно… — бормочет Лу. — Вы как хотите, а я встаю.

Лу, Чарли, Рольф и Дин вскакивают на сиденья и высовываются наружу. Сидеть остаются Минди, Альберт, Кора и Милдред; последняя разглядывает львов в птичий бинокль.

— Как вы узнали, что они здесь? — нарушает молчание Минди.

Альберт разворачивается, смотрит прямо на нее. У него растрепанные вьющиеся волосы и мягкие каштановые усы. Взгляд слегка насмешливый.