Нежность волков

Она таращит на Дональда прекрасные карие глаза:

— Я не вспоминала об этом целую вечность. Неужели вы думаете?..

— Убийство же не было совершено в приступе безумия, верно, мистер Муди? — Мария сохранила хладнокровие, тогда как Сюзанну охватил душевный трепет.

— Мы не можем исключать такую возможность.

— Мистер Маккинли думает на французского комиссионера, верно? Поэтому он и бросился за ним. А может, он просто хочет, чтобы это был французский комиссионер. Вы же, мистер Муди, в своей Компании не любите независимых комиссионеров?

— Компания, естественно, старается защищать свои интересы, но, как правило, это на пользу, когда охотники имеют возможность получить твердую цену за шкуры; а Компания опекает массу народа — охотники знают, куда идти, так что ситуация… устойчива. Там, где появляется конкуренция, цены скачут верх-вниз, а кроме того, независимые комиссионеры не заботятся о семьях охотников. В этом разница между… порядком и анархией. — Дональд уловил в своем голосе покровительственные нотки и внутренне содрогнулся.

— Но если независимый комиссионер предлагает за мех больше, чем Компания, охотник, конечно же, вправе принять такое предложение? И тогда он сможет сам позаботиться о семье.

— Разумеется, он вправе сделать это. Но в таком случае он рискует на следующий год не встретить комиссионера на прежнем месте — он не может положиться на него так, как полагается на Компанию.

— Но разве не правда, — настаивает она, — что Компания спаивает индейцев, с которыми торгует, и, являясь единственным поставщиком спиртного, накрепко привязывает их к себе?

Дональд чувствует, как к лицу его приливает кровь.

— Компания ничего такого не поощряет. Охотники делают, что им заблагорассудится, никто их не заставляет.

Судя по голосу, он изрядно рассержен.

— Что за ужасное обвинение, — одергивает сестру Сюзанна. — А кроме того, даже если подобное происходит, вряд ли в этом можно обвинить мистера Муди.

Мария, явно оставаясь при своем мнении, пожимает плечами.

Дональд выходит на улицу, и морозный воздух остужает его лицо. Позже он постарается застать Сюзанну одну — невозможно вести беседу в присутствии этой невыносимой Марии. Чтобы успокоиться, он раскуривает трубку и направляется в конюшни, где Джейкоб разговаривает с лошадью на только им понятной абракадабре.

— Доброе утро, мистер Муди.

— Доброе утро. Хорошо спал?

Джейкоб выглядит озадаченным, как всегда при подобных вопросах. Он спал — что тут еще можно добавить? А еще он лежал без сна и думал о покойнике и смерти воина, которую тот встретил дома, в собственной постели. Чтобы ублажить Дональда, он кивает.

— Джейкоб, тебе нравится работать на Компанию?

Еще один дурацкий вопрос.

— Да.

— Тебе бы не хотелось работать на кого-то еще, вроде независимого комиссионера?

Джейкоб пожимает плечами.

— Не теперь — у меня же семья. Уезжая, я знаю, что они в безопасности и не умрут от голода. И товары в Компании дешевые — гораздо дешевле, чем за воротами.

— Так, выходит, хорошо, что ты работаешь на Компанию?

— Думаю, да. А что, вы хотите уйти?

Дональд со смехом трясет головой и тут же удивляется, почему такая мысль никогда не приходила ему в голову. Потому что ему больше некуда идти? Возможно, и Джейкобу некуда — его отец служил в Компании проводником, и Джейкоб начал работать, когда ему исполнилось четырнадцать. Отец его умер молодым. Сейчас Дональд размышляет, был ли это несчастный случай, но, как и со многими другими сторонами жизни Джейкоба, никак не может выбрать подходящий момент, чтобы спросить.

Дональд вышел из себя оттого, что Мария была права, утверждая, будто Компания ревниво охраняет свою монополию, — но у Компании есть серьезные причины бояться конкуренции. Многие независимые торговцы мехами — в основном французы и янки, — уставшие от ее векового господства, пытаются разрушить монополию Компании на торговлю мехами. Прежде были конкурирующие предприятия, но Компания их всех или поглотила, или разорила. Однако этот новый альянс, известный как Североамериканская компания, заставил боссов волноваться. За ним глубокие карманы и полное пренебрежение правилами (то есть правилами, установленными Компанией). Торговцы предлагают охотникам высокие цены за меха и выуживают обещание не иметь дел с Компанией в будущем. Вполне возможно, используются подкуп и угрозы — на самом деле более чем вероятно, поскольку Компания и сама ими не брезгует. Страдает же торговля и, следовательно, прибыль.

Маккинли несколько раз коротко заговаривал с Дональдом о нечестивой натуре свободных комиссионеров и насущной необходимости привязывать туземцев к Компании алкоголем, провизией и оружием. Вот отчего кровь прилила к щекам Дональда — обвинение Марии попало в самое яблочко. Но Бог свидетель, янки делают то же самое. Ему следовало сказать Марии об индейской деревне, которую форт обеспечивает защитой и питанием. Он должен был рассказать ей о жене Джейкоба и двух маленьких девочках с доверчивыми глазенками, но, как обычно, в нужный момент он об этом не подумал.

А при очередном разговоре с Маккинли ему пришло в голову: возможно, причина падения доходов не в алчности янки, а кое в чем посерьезнее. Уже более двухсот лет длится истребление животных, и это не может остаться без последствий. Когда Компания учреждала первые фактории, звери были доверчивы и не боялись человека, но убийственная жажда наживы гнала охотников все дальше и дальше в глубь страны, куда от них бежали животные. С того дня на складе, с Беллом, Дональд больше не видел черно-бурой лисицы, а черной вообще ни разу не видел. Ни одной не привезли.

Догоняя Джейкоба, Дональд пришпоривает пони. Они скачут через лес, где последние листья, схваченные морозом, выглядят еще ярче. Если Сюзанну не беспокоят методы Компании, то почему он должен переживать? В конце концов, раз уж на то пошло, факт остается фактом: порядок лучше анархии. Вот о чем он должен помнить.

Они оставили пони пастись на берегу реки, а сами отправились к хижине. Слава богу, теперь она пуста. Ему удалось взять себя в руки, когда он оказался перед трупом, но это не из тех переживаний, которые спешишь повторить. В зарослях сорняков, окружающих хижину, Джейкоб останавливается и исследует землю. Даже Дональд замечает запутанные следы.

— Они здесь с прошлой ночи. Смотрите, кто-то здесь прятался. — Джейкоб показывает под куст.

— Может, деревенские мальчишки?

Джейкоб тычет в ряд других следов.

— Смотрите, здесь… мужской сапог, а под ним еще, но другой формы — так что здесь было двое мужчин. Но последним покинул дом оставивший эти следы, поменьше, — возможно, мальчик… или женщина.

— Женщина? А ты уверен, что это не вчерашние следы? Их не могла оставить женщина, обмывавшая покойника?

Джейкоб качает головой.

Дональд торжествует, обнаружив шатающуюся половицу с пустым углублением под ней, но тайник под камнями находит Джейкоб. Тайна пропавших сокровищ Жаме разгадана — в обитом свинцом ящике лежат три американских ружья, немного золота и завернутая в промасленную ткань пачка долларов. Джейкоб не удерживается от изумленного возгласа. Поразмышляв, что со всем этим делать, Дональд решает снова спрятать находку, чтобы потом вернуться с телегой. Они сдвигают камни, и Джейкоб маскирует тайник опавшими листьями. Дональд вытаскивает трубку и задумчиво смотрит на Джейкоба. В голове его мелькает искра недоверия, и он ругает себя за мысль о том, что Джейкоб способен соблазниться содержимым ящика, превышающим его десятилетний заработок. Дональд знает, что на лице Джейкоба, в отличие от лиц белых, ничего прочитать невозможно. Остается надеяться, что его собственная физиономия тоже непроницаема для Джейкоба и тот не замечает проступившего недоверия.

~~~

Энн Притти немало удивлена, увидев меня вскоре после того, как заходила за чаем. Она смотрит на меня с опаской, но в кои-то веки я пришла не затем, чтобы потребовать обратно свое имущество. Ида сидит у печки, угрюмо подрубая простыни. Она поднимает на меня бледное испуганное лицо. Ей пятнадцать, и я нахожу ее интересной, возможно потому, что столько же было бы сейчас Оливии. А еще потому, что она вписывается в семейство Притти, как ворона в выводок цыплят, — тощая, смуглая, замкнутая и, говорят, умная. Недавно она плакала.