Резиновый бэби (сборник)

Комната слепила белым – яркий белый свет входил в окно и отбеливал все. Солнца не было, но все сияло, словно подсвеченное изнутри. Я встала, умылась и сразу же принялась за дело.

Какие могут возникнуть неожиданные ситуации, о которых я должна предупредить людей – тех, что в будущем будут находиться неизвестное количество времени в этой комнате...

Итак, возможны...

Сегодня по пути в помывочное отделение в коридоре возникло некое замешательство: там, в холле, из грузового лифта выкатили каталку с пациенткой, и меня вместе с худым молодым человеком, шедшим за мной, прижали к стене. Каталка уже давно уехала, а я стояла, чтобы успокоиться перед тем, как идти дальше. Когда я совсем успокоилась, худой все еще стоял рядом. Изможденность его тела говорила о серьезности заболевания, я стала искать в памяти слова, чтобы как-то поддержать беднягу, и даже повернулась к нему... Но когда уже собралась произнести это... Худой улыбнулся во весь рот какой-то развратной улыбкой.

Тогда я не сказала того, что хотела сказать, а сказала то, что могло меня в этой ситуации изолировать от всяческого недоразумения.

– Я здесь совсем не задержусь, – сказала я. – Вот закончу начатое, и все...

Вечером думала про возможные опасности. Встала и пошла по периметру комнаты, внимательно все изучая. Проигрывая в голове всевозможные увечья... Основную опасность, на мой взгляд, представляет собой горячая труба в правом углу. Шум из нее говорит о том, что там протекает горячая вода, и прорыв этой трубы был бы непростым испытанием для проживающего... Дальше окно и большая чугунная батарея под ним... Батарея – это явно огромная опасность: я читала, как один известный писатель в детстве упал затылком на батарею и просто наткнулся основанием черепа на штырь старого регуляционного крана, с которого убрали барашек. Провисел он так около часа, пока его не сняли. На голове остался шрам, похожий на корень.

Окно тоже страшное – огромное и вечно холодное. Изнутри металлическая решетка, что в данной ситуации может быть спасением от опасного тяжелого стекла... Подоконник тоже таит в себе угрозу – он нависает над батареей острыми каменными углами... Линолеум на полу безобиден ровно до того момента, пока на него не пролилось хотя бы небольшое количество воды, – а дальше дело продолжит подоконник, металл батареи и стекло...

Захотелось лечь – опасность подстерегала на каждом шагу. Пугала и притягивала одновременно. Я вдруг почувствовала, что устала. Осторожно легла на кровать. Уставилась в потолок. Там хищно свисал провод, напитанный убивающим электричеством, а на конце его, в патроне, лампочка – так часто опасно взрывающаяся и разбивающаяся на крохотные кусочки, которые с такой легкостью входят в плоть... Вспарывают натянутую кожу и проникают в мускульное мясо, не испытывая почти никакого сопротивления. Плывут до самой кости, останавливаясь лишь перед невозможностью разрезать и ее. И белые сухожилия лопаются так легко, встречая этот острый сферический обломок. Рассеченные стенки артерий выпускают горячие потоки крови, которые устремляются наружу по тонким порезам, толкаемые напором сердечных сокращений...

Говорят, что разбудил меня – мой собственный крик. Лисья Морда сделал мне укол. Пол следующего дня я спала, да и потом некоторая мутность мышления не позволяла мне писать, я так и не встала с постели...

Как я могла раньше думать о бесполезности такой важной инструкции, когда здесь на каждом шагу человека подстерегает опасность...Я закрыла глаза – и там, в темноте, всплыло лицо худого парня из соседнего отделения с похотливой улыбкой на бледном лице.

Сегодня был день для посещений. Пришла мать. Она села на край кровати и растерянно обвела комнату взглядом:

– А что, эта палата на двоих?

Я не ответила – меня разозлил вопрос. Мать всегда спрашивала какую-то полную глупость, и это бесило меня всю жизнь... Вот сейчас она даже не воспротивилась моему молчанию... Она спросила, как обычно, – совершенно не интересуясь ответом. Это было удивительно – наблюдать человека, который думает только о себе... Зазвонил мобильник, она встала, отошла к дверям и, прикрывая рот ладонью, тихо заговорила:

– Да, да... Тяжело... Даже не знаю, как я это выдержу... В больнице... Держусь... Спасибо... Ну что делать-то?! Вляпалась я... Эта ее болезнь меня совсем измотала... Просто все из меня высосала... Я так устала. Так устала, что просто передать тебе не могу... Ну конечно... Я же волнуюсь... Просто еле ноги таскаю... Не думала, что мне будет так сложно... Конечно... Просто скоро слягу... Сил моих больше нет... Конечно... Хорошо... Зайду... Ну все...

Мать посмотрела на меня, выключила телефон, убрала его в карман и опять присела на край моей кровати.

Помолчали...

– Ну, я пойду... У меня еще полно работы. А, вот, чуть не забыла – обратно бы такую тяжесть унесла. – Она достала из сумки толстенный том в красивой лаковой обложке: «Словарь для кроссвордов». – Я не знала, что тебе принести – думала, дай куплю. Интересно, правда же. Ты же, по-моему, любишь кроссворды.

– Не знаю, мама... Я особо не пробовала.

– А вот с этим будет гораздо легче... Ну что, я побежала – ты не представляешь, сколько у меня дел! Я так устала!

Я кивнула, а она, прихватив пальто и сумку, вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Отец пришел позже. От него пахло старостью.

– Смотри-ка, в отдельную палату... Мать, что ли, доплатила?

Я пожала плечами...

– Пересяду – тут из окна дует... Я вот хотел купить слив по дороге, но не знаю, можно ли тебе? Я ведь не знаю, обычно в больницу не все разрешают... Думал, схожу сначала узнаю. А то притащу – а ты есть не будешь! – Он громко рассмеялся. – Все бы хорошо, да на свободу не пускают, да? – Замолчал, глядя на меня, оттого пришлось отвечать.

– А что такое свобода?

– Ой, ладно, прекрати...

– Ты знаешь, что такое свобода?

– Боже мой! Конечно! Я сам очень свободный человек и даю свободу другим!

– Кому?

– Как кому?!

– Кому?

– Ну студентам своим, например, уж если ты взъелась!

– Какую ты даешь им свободу?

– Какую... Свободную... – Он опять захохотал.

– Ну например?..

– Ну например, вчера один студент у меня опоздал в очередной раз на репетицию. И я ему тут же предоставил выбор. Или он прекратит опаздывать... Или он не будет играть эту роль! И он – волен выбирать! Сам! Вот!

– Это не свобода...

– Как это?.. А что это, по-твоему?

– Ты ему предлагаешь из двух зол выбрать наименьшее...

– Разве это не свобода?

– Нет... Для него свобода – это продолжать опаздывать и вместе с тем играть эту роль...

– Такого не бывает!

– Это уже другой вопрос.

– Ничего подобного! – Это он выкрикнул совсем громко, откуда-то из середины желудка – и у меня сразу завибрировало в районе солнечного сплетения. – Какой же ты тяжелый человек, удавиться с тобой.

– Я просто люблю, когда верно...

– Ну и какое всем дело до того, что ты любишь? Какое?

– Наверное – никакого...

– Вот именно!

– Вот именно.

– Могла бы и не хамить...

Он замолчал и начал смахивать что-то с колен...

– Я не хамила... Вот скажи мне – какие счастливые моменты в жизни сввоей ты помнишь? Самые-самые яркие...

Он задумался.

– Когда я поступил в университет! – Он еще подумал. – Когда женился на твоей матери... И еще... – Он надолго замолчал, скривив рот вниз.

– Может, когда родилась я?

– Нет!

Он еще надевал пальто, когда я уже написала с новой строки:

«Действия индивидуума в случае возникновения внештатных ситуаций.

Первое... В случае экстремальной ситуации индивидуум должен вызвать представителя администрации – в помощь, нажатием кнопки "А", расположенной над изголовьем кровати, и сообщить о происшествии. Затем, по решению администрации, – возможно»...