Москва на перекрестках судеб. Путеводитель от знаменитостей, которые были провинциалами

Александров помогает Эйзенштейну снимать его первые фильмы.

В 1924 году в свет выходят «Стачка» и «Броненосец „Потемкин“».

«Броненосец „Потемкин“» сразу же становится шедевром коммунистического кинематографа.

Не стану спорить о реальных достоинствах этого фильма. Скажу только, что коляска, катящаяся по бесконечной одесской лестнице — кадр оригинальный и запоминающийся.

Советское правительство активно распространяет фильм «Броненосец „Потемкин“» по всему миру, и мир узнает о молодом режиссере Сергее Эйзенштейне.

Но не о его молодом помощнике. Злые языки утверждают, что Эйзенштейна и Александрова связывали более глубокие чувства, нежели сотрудничество и обычная мужская дружба, но я не стану развивать эту скользкую тему.

Тем более, что в этом же 1924 году Александров женится (разумеется без всяких старорежимных глупостей вроде венчания!) на Ольге Ивановой, симпатичной актрисе из московского ансамбля, говоря языком той эпохи — агитбригады «Синяя блуза».

В мае 1925 года у молодых супругов рождается сын Дуглас Григорьевич Александров!

Почему — Дуглас, а не Карл или Фридрих? Все очень просто — увлекающиеся кинематографом родители назвали сына в честь американского киноактера Дугласа Фербенкса, незадолго до этого посетившего Москву.

Дуглас Фербенкс, кстати говоря, был сыном капиталиста, да еще и буржуазного адвоката.

Вдобавок он снимался в реакционных фильмах, таких как «Американец»(The Americano). Назвать сына в честь подобного субъекта было серьезной политической ошибкой.

Единственной, должно быть, ошибкой в жизни Григория Александрова.

Которая сошла ему с рук.

А вот тому же Эйзенштейну ошибки не простили — дали по ушам, и крепко дали.

Четвертого сентября 1946 года, когда было опубликовано постановление Оргбюро ЦК ВКП (б) «О кинофильме „Большая жизнь“», в котором досталось и создателям других фильмов.

Вот вам отрывочек из постановления:

«Режиссер С. Эйзенштейн во второй серии фильма „Иван Грозный“ обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов наподобие американского Ку-Клукс-Клана, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером, — слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета».

Но подлинный шедевр Эйзенштейн и Александров сняли в 1927 году.

Да, это был настоящий шедевр. Шедеврище!

Всего десять лет прошло с 1917 года…

Еще были живы многие очевидцы тех событий…

В том числе и участники штурма винных погребов Зимнего дворца…

А в Москве снята историко-революционная лента «Октябрь»!

Не имеющая ничего общего с действительностью!

Но полностью соответствующая пожеланиям Кремля!

Это потом подобные творения начнут появляться словно грибы после дождя — «Ленин в Октябре», «Ленин в восемнадцатом году», «Юность Максима», «Котовский», «Чапаев»…

Первым был Эйзенштейн! Честь ему и слава! Или, как принято выражаться нынче — респект и уважуха! Именно он положил начало созданию легенды о революции.

Советская власть примечала все. И всем воздавала по заслугам. Кому — орден, кому — девять граммов в сердце, а кому — и то и другое с небольшим временным интервалом между воздаяниями.

Эйзенштейн, Александров и Тиссэ отличились — получайте награду!

Эдуард Тиссэ был оператором всех фильмов Эйзенштейна.

Награда одновременно оказалась и важным государственным поручением — летом 1929 года по распоряжению наркома культуры Луначарского Эйзенштейн, Александров и Тиссэ за казенный счет отправились в Европу и Америку для пропаганды советского киноискусства.

На три года.

Неплохой такой вояж, согласны?

Анекдот из жизни — по дороге в Париж, где они намеревались встретить новый 1930 год, Эйзенштейн и Александров ради развлечения и укрепления культурных связей между трудящимися приняли участие в съемках швейцарского фильма, призывающего то ли запретить, то ли разрешить аборты.

Съемки проходили в одной из клиник Цюриха. Александров играл роженицу, которую якобы готовили для кесарева сечения. Эйзенштейн в роли доктора крутился рядом.

Клиника во время съемок продолжала работать, поэтому в один момент рядом с «беременным» Александровым оказалась настоящая акушерка, то ли по запарке, то ли по тупости не заметившая огромной стрекочущей камеры и людей вокруг нее.

— В который раз вы рожаете, мадам? — спросила акушерка, приступая к сбору анамнеза.

Вопрос вызвал истерический хохот у «роженицы» и «доктора». Чуть съемку не сорвали.

Встретив, как и планировали, новый год в Париже, троица отплыла в Америку.

Пересекли Соединенные Штаты с востока на запад, потусовались в Голливуде, а затем отбыли в Мексику, где на деньги писателя Эптона Билла Синклера, симпатизировавшего коммунистам, снимали картину «Да здравствует Мексика!». Ясное дело — картина повествовала о тяжелой доле простого мексиканца.

Увы — картина не была окончена.

Забегая далеко вперед, скажу, что в 1979 году скучающий от безделья Александров из отснятого материала всё же смонтировал этот «великолепный» фильм, которому на Московском международном кинофестивале обеспечили почётный приз «За выдающееся и непреходящее значение для развития мирового киноискусства». Голливудские деятели скрипели зубами от зависти и заливали горе галлонами виски.

Под конец поездки Александров и Эйзенштейн рассорились.

Александрову хотелось самостоятельности. Ему надоел истеричный всезнайка Эйзенштейн, который без каких-либо на то оснований считал себя гением.

Александров тоже считал себя гением, но, сами понимаете, считал вполне обоснованно.

Вернувшись домой, Григорий Александров узнал, что его жена живет с актером Борисом Тениным, знакомым ей еще по «Синей блузе». Развод был оформлен быстро и без сожалений.

Вскоре Александрова вызвали в Кремль, к Сталину.

— А чувствуете ли Вы, товарищ Александров, в себе силы для самостоятельной работы? — спросил Сталин.

— Да, товарищ Сталин! — вытянулся Александров, почувствовав за спиной горячее дыхание Фортуны.

И, внимая мудрым указаниям вождя, снял (вернее, смонтировал из кусков кинохроник и «Октября») двадцатидвухминутный документальный фильм «Интернационал», прославляющий Сталина.

Любишь кататься по заграницам — умей услужить.

Следующая встреча со Сталиным состоялась на даче великого пролетарского писателя Максима Горького. В самом начале 1933 года.

Вождь посокрушался, что советскому народу не хватает веселых фильмов, и попросил Александрова снять для народа какую-нибудь комедию.

Просьбы товарища Сталина исполнялись быстрее повелений Чингисхана. Умел мужик себя поставить, еще как умел.

Александров снял фильм «Веселые ребята». Музыкальную комедию. Заодно и женился на исполнительнице главной женской роли Анюты — Любе Орловой, которую приметил еще на сцене музыкального театра при МХАТе.

В фильме играли джаз — музыку угнетенных негров. Тогда это разрешалось. Вредоносной музыкой «безродных космополитов» джаз станет почти два десятилетия спустя.

Александров немного перестарался.

Переборщил с весельем и не включил в сценарий ни одного партсобрания.

Ясное дело — взыскательная и беспристрастная советская критика встретила фильм в штыки, утверждая, что в нем недостаточно «революционного пафоса».

Пафоса в картине не было вообще, что правда то правда.

Перестраховщики из Наркомата просвещения РСФСР запретили выпускать картину на экраны кинотеатров. Не знали о том, что товарищ Александров выполнял поручение товарища Сталина.

Горький, который был в курсе дела, а также был вхож в Кремль, организовал просмотр «Веселых ребят» для Сталина и его приближенных.

Сталину фильм понравился.

Пятью минутами позже фильм очень понравился всему Наркомату просвещения РСФСР и всем критикам. И всем честным людям тоже. Многим до сих пор нравится. Мне тоже — фильм смешной, веселый и действительно совсем не коммунистический.