Созвездье Пса

объектив работу двух наших последних лет — открытую нами Стену сразу в двух помещениях. Лучше всего, конечно, снимать с вертолета — или, в крайнем случае, с подъемного крана… Ничего, Маздон справится и так.

Снимок… Еще один — контрольный. Впрочем, у нашего фотографа сбоев не бывало. Ну хорошо, теперь займемся помещением. Это уже полегче. Маздон, куда Рейку класть? Нет, ты сам мне скажи, ты тут спец…

А у Д. еще на денек работы. Лунный пейзаж на Месте улицы приобретает более-менее законченный вид, но еще чистить, чистить… А его кадры и пол в сарае подметают скверно. Птеродактиля бы сюда, да только где его теперь найдешь?

Все! Дело сделано, и Маздон отправляется к соседям гнать всех в кучу — впереди общая фотография.

Камни снимать легче, чем нашу ораву. Поди собери всех. Всех и не соберем: Сибиэс до сих пор в больнице, братья-разбойники покоряют Казантип, кое-кто из желторотых уже успел отпроситься домой. О. Тоже нет, видать, мужу обед готовит.

Маздон торопит — солнце печет, хочется закончить все поскорее. Из сарая подтягиваются тыловики. Ну, если Стеллерова Корова пришла, можно начинать.

Последняя фотография… Сколько их уже было! Меняются лица, меняется фон, но порядок размещения сохраняется прежний, чуть ли не со времен Кос-цюшки. Начальнику место в первом ряду посередине, ему положено стоять. Сибиэса нет, и место по праву принадлежит Д. Слева и справа — заместители. Их окружает толпа, причем наиболее выдающиеся особи имеют право как-то выделиться, например лечь на землю или залезть на ближайшую стенку.

Последние годы я не пользуюсь своей законной привилегией, не занимаю центровое место рядом с командиром. Располагаюсь сзади, поодаль. В этом тоже есть смысл.

Сейчас, Маздон, только на стенку заберусь…

Первые ряды, дружно обступившие Д., это уже его гвардия, его будущая экспедиция. Мы с Борисом сзади и чуть в стороне — уже прошлое… В последний момент Володя и Слава становятся рядом, и весь наш раскоп выстраивается шеренгой на фоне серых известняковых камней. Ну что, замрем?

…Навсегда, навсегда, навсегда, прощай навсегда :серые камни, желтая трава, этот сумасшедший год, прощайте, навсегда, навсегда…

Замерли. Маздон щелкает затвором объектива. Раз. Другой. Третий… Все.

Можем расходиться, дело сделано. Мы уже там, на пленке, в долгом ряду экспедиционных фотографий, которые, желтея и темнея, уходят навечно в глубь херсонесского архива. Мы навсегда остались в этом жарком лете, у осыпающихся стен раскопанной нами Казармы. Это уже случилось. Этого уже не будет никогда…

Конечно, до севастопольского вокзала и прощальной «Славянки» московского поезда осталось немало, но фотография — граница, и то, что осталось за этой границей — уже история. Наша маленькая скучная херсонесская история…

Слава подгоняет тачку, мы грузим инструменты. Кирку можно отдать, пусть помашут напоследок, желторотики. Борис, Володя, пройдитесь-ка по участку! И в раскоп загляните, а то мы вечно ножи прячем между камнями… Что, все? Действительно все?