Час волка на берегу Лаврентий Палыча (СИ)

Потому-то я всегда весьма скептически относился к метаниям чеховских героев и их современников. Так и хотелось крикнуть им из зала:

Господа, чё вы дурью-то маетесь, с жиру беситесь? Да через десяток лет на вас такое, блин, накатит, что все ваши страсти-мордасти, мол, любит, не любит, покажутся детскими забавами. Вот тогда и намучаетесь. А сейчас радуйтесь, наслаждайтесь жизнью.

Так нет! Считают себя несчастными, страдают, плачут и даже кончают с собой из-за неразделенной любви или карточного проигрыша.

И это на пороге таких событий… С ужасом думаю иногда, что далёкий потомок лет через сто прочтет всё это мое нытье, каким я тебя гружу, и крикнет мне абсолютно тот же самый вышеприведенный текст…

Как видишь, Александр Лазаревич, известно мне о своих прошлых инкарнациях достаточно много. Даже знаю, что вот эта моя до сегодняшнего дня благополучная тихая жизнь – первая после двух воплощений, оборвавшихся очень рано и очень страшно. Зимой 21 года от пули в висок, пущенной собственной рукой в безобразно пьяном виде на острове Галиполь в Мраморном море. И зимой года сорокового от пули белофинской кукушки (так называли финских снайперов) в

Карельском лесу. Мы тогда шли колонной по узкой дороге, посреди леса, занесенного двухметровым слоем снега, а кукушка просто-напросто убил водителя самой первой трехтонки, и все встали, ибо разъехаться там было невозможно. Потом мы долго палили по деревьям из винтовок и пулеметов, а снайпер щелкал нас непонятно откуда, и одна из пуль ударила меня в низ живота. Я упал, и стал понемножку умирать, но сознание не потерял. На меня никто не обращал внимания. Я был, как бы уже не существующим, а командиры трясли пистолетами и заставляли солдат одного за другим садиться в кабину самого первого грузовика. А как только тот садился, неизвестно откуда прилетала пуля, и водитель мгновенно умирал. Его вытаскивали, бросали на обочину в снег, снова поливали деревья пулеметами, снова под дулом пистолета пихали в кабину другого. Однако, опять раздавался чуть слышный щелчок, и другой тоже умирал. Я все это видел и радовался, что меня уже туда, в кабину не пихнут. Я еще тогда не знал, что тем в кабине было лучше, ибо они умирали сразу.

Потом наступила ночь, и колонна пошла вперед, поскольку стрелять в темноте снайперы тогда еще не могли. А про меня никто даже и не вспомнил, наверное, думали, что мне уже сам по себе каюк пришел.

Однако я еще был в сознании и все помню. Последнее, что видел, умирая, были люди-призраки в белых маскхалатах. Когда наши, ревя моторами, уехали, они пришли на лыжах, обошли место, где я лежал, и говорили между собой на страшном мурлыкающем языке: пуркала-муркала-куркала, а темноту разрезали, как шпаги, лучи их фонариков. Осветили меня, покачали головами, увидев мой осмысленный взгляд, и я понял, что они меня жалеют. Я жутчайше захотел попросить их взять меня с собой, но не смог даже захрипеть. И они ушли, а я умер. Было мне 19 лет, как звали – не помню. Помню только, что последняя моя мысль перед смертью была: Как хорошо, что я сам так никого и не убил…

Ну а что касается рая или ада, то я их не представляю, ибо вряд ли попаду в тот или другой, потому как для этого надо быть или великим святым или уж совсем черным мерзавцем вроде Гитлера, Ленина,

Сталина и их самых близких сподвижников. Ибо даже соратники и злодеи помельче проходят этот ад здесь на нашей земле. Ты наверняка знаешь, как много рождается за последние двадцать лет в России жутких детей уродов. Вроде бы Чернобыль виноват. Оно-то так, да только нынешние дети-уроды, это всё реинкарнации тех самых палачей, что при Сталине допрашивали, пытали, стреляли по подвалам, гноили невинных в ГУЛАГе.

Хочешь на них взглянуть, зайди в любой специализированный детский дом. Там их ад и есть.

А ты как думал, что это, мол, всё – просто чистая случайность, хаотическая игра судьбы, когда у одного сознание при рождении оказывается помещенным в тело нормального здорового красивого ребенка из благополучной любящей семьи, а у другого в страшную плоть без рук, без ног, с одним глазом и ртом на боку, валяющуюся на грязном полу спецдетдома? Нет, Шурик, здесь случайностей, нет.

Только, Боже упаси, сделать вывод, что призываю тебя не жалеть этих несчастных, а считать, что так им и надо. Мне самому их безумно жалко, я сам, естественно, убежден, что надо всячески их участь облегчать. Кстати, здесь в Канаде люди очень стараются таким горемычным помочь. Впрочем, тут их совсем немного, ибо взяться неоткуда.

А рай? Каким мог бы быть для меня рай? И верно, давай представим, только щас еще грамульку. По чуть-чуть…

… Я воображаю его себе как некую увитую плюшем беседку на высокой горе над теплым морем вроде Средиземного с потрясающим видом во все стороны, как когда-то у меня в поместье над Волгой. В беседке накрыт стол, заставленный яствами и питием, а за ним сидят Галич,

Высоцкий, Довлатов, Венечка Ерофеев. Пьют водку, рассуждают о смысле жизни и смерти. И каждый обитатель рая может подсесть к ним за стол, выпить и поговорить. А его не только не прогонят, но даже позволят вступить в беседу. При этом Галич с Володей еще и споют. Вот это бы и был для меня рай, а не десятки каких-то там гурий, которым надлежит с утра до вечера целки ломать, а говорить не о чем.

… Ладно, сменим тему, тем более, что у меня такая потрясающая новость. Помнишь, Шурик, я совсем недавно писал тебе про своего друга и бывшего коллегу по АПН Артура Симоняна? После кончины нашей редакции он, благодаря прекрасному испанскому языку и большим связям в этой стране начал очень успешный бизнес, торгуя испанскими товарами. Поначалу настрадался и нахлебался говна, но все же трудности преодолел и стал новым русским. Так что ныне дела у него идут настолько хорошо, что он уже может позволить себе ежегодные многомесячные каникулы. В прошлом году провел 4 месяца в Бразилии, а в этом решил погулять по Северной Америке.

Артур звонил мне позавчера и сообщил, что уже имеет канадскую и американскую визы. 4 июня в мой день рождения он из Испании прилетает в Монреаль и прямо в аэропорту берет на прокат автомобиль.

А затем мы с ним на этом самом автомобиле уезжаем в поход на 3-4 месяца по Канаде и Америке. Он за рулем, а я с картой в руке в роли штурмана, Сам же я за рулем подменять его не смогу, поскольку уже 20 лет машину не водил. Дело в том, что перед отъездом в Анголу я свой старенький Жигуль "копейку" продал, а, вернувшись, новый уже не купил, ибо накопленные на машину деньги отдал Погосовой в виде алиментов до совершеннолетия дочери Маши. Это мне казалось проще, чтобы не платить каждый месяц. Виктории, видимо тоже так было спокойней, ибо она, хорошо бывшего супруга зная, далеко не уверена была в том, что с меня можно будет снимать суммы, хоть как-то называемые алиментами. Посему я отдал ей пять тысяч чеков

Внешпосылторга, а та вручила мне расписку, что материальных претензий не имеет. Правда, в тот же самый вечер, будучи в состоянии алкогольной интоксикации, я оную на радостях потерял. Но Бог миловал, Вика об этом до сих пор не ведает.

Таким образом, остался я без машины и настолько привык, что и здесь в Канаде не только ни разу не думал её приобрести, а даже не оформил себе канадские права. Посему всю многомесячную поездку я проведу пассажиром, отчего Артур никоим образом не печалится, ибо он сам – шофер от Бога, да к тому же не любит сидеть в машине, когда ей правит кто-либо другой. А, главное, для меня вся поездка – халява, ибо за все будет платить Артур. Маршрут уже составлен, и ровно через три недели направляемся мы с ним через всю Канаду на запад. Поедем без спешки, с остановками не только в крупных городах, но и вообще в любом приглянувшимся нам месте. Затем после Ванкувера из Британской

Колумбии спустимся через штат Вашингтон в Калифорнию (звучит-то как,

Шурик!), потусуемся там на пляжах и маханем в Лас Вегас, где Артур хочет, как он говорит, "оторваться по полной программе!" Оттуда спустимся на юг в Хьюстон и через Новый Орлеан, по побережью