Наследники Асклепия

Но тут мать и отец со слезами на глазах опустились предо мной на колени. Прелестная мизансцена: за столом сидит врач, перед ним на коленях плачущая пара, а за ними застыла девочка, не проронившая ни слова, за исключением «да» и «нет» во время обследования.

До сих пор не могу понять, как я согласился. Вероятно, Всевышний велел мне.

После двадцати процедур переменного магнитного поля клинических симптомов болезни не было и в помине. А на рентгенограммах уже отмечалось приращение омертвевшего фрагмента к кости. Сенсация! Коллеги шутили, что благодарный отец, заведующий транспортным отделом ЦК, подарит мне паровоз.

Окончание лечения совпало с началом весенних каникул в школе. Девочка очень хотела поехать на экскурсию в Ленинград вместе со своим девятым классом и умоляла меня разрешить ей, обещая, что почти не будет ходить. Вернувшись из Ленинграда через пять дней, она рассказала, что жили они в гостинице у черта на куличках, по часу приходилось стоять в автобусе, в день проходила она не менее десяти километров, а могла и больше, потому что она абсолютно здорова. Исследования подтвердили ее слова. Об этом случае с восторгом и удивлением говорили мои коллеги.

Заведующий транспортным отделом ЦК КПУ не подарил мне паровоз. Он расщедрился на блокнот «Морфлот СССР», на который он не разорился. Но мог ли даже паровоз быть эквивалентом моих чувств, когда я рассматривал рентгенограммы коленного сустава девочки до и после лечения болезни Кенига?

Сгоревшие купюры

Забавный, если можно так выразиться, случай произошел с гонораром врача, на которого в свое время накатали жалобу родители умершего ребенка с болезнью Дауна.

Был у него больной. Тяжелейший. Все считали, что безнадежный. Все свое умение, все свои знания, всю свою душу вложил врач в исцеление этого больного. Вытащил его с того света.

Мы считали, что пациент, человек очень состоятельный, найдет приемлемую форму отблагодарить своего спасителя. В данном случае это было бы вполне справедливо.

Действительно, он пришел в большую коммунальную квартиру, в которой врач занимал одну из восьми комнат, произнес трогательную речь и вручил своему спасителю букет. Как только пациент закрыл за собою дверь, разгневанный врач швырнул букет в горящую печь в коммунальной кухне и тут же ушел в свою комнату. Соседка пронзительно закричала:

— Семен Федорович, деньги горят!

Печальная картина ждала его на кухне. Из букета выпал обугленный конверт с полусгоревшими деньгами. Сгорела тысяча рублей, значительно больше оклада весьма скромно жившего врача.

С тех пор, когда кто-нибудь из врачей получал цветы, заведующий хирургическим отделением, старый профессор, улыбаясь, предлагал:

— Потрясите букет.

Нечто подобное, хотя при других обстоятельствах, случилось со мной.

В день моего дежурства в приемный покой ввалилось восемь возбужденных грузин. Они привезли своего товарища с пулевым ранением в области коленного сустава.

Я осмотрел раненого. Входное отверстие выглядело несколько странно. Словно стреляли от пола вверх.

Прежде всего следовало сообщить милиции об огнестрельном ранении. Я снял телефонную трубку, намереваясь выполнить свою обязанность. Симпатичный грузин с аристократической внешностью деликатно прижал мою руку с трубкой к аппарату.

— Простите, доктор, я хотел бы поговорить с вами конфиденциально.

— Вы можете говорить не опасаясь. Все присутствующие здесь — надежные люди.

— Нет, доктор, пожалуйста, уделите мне несколько минут.

Мы зашли в ординаторскую. Очень обстоятельно он рассказал мне, что они, группа тбилисских газовщиков, приехали в Киев осваивать опыт газификации большого города, живут они в общежитии в нашем районе. Он инженер, руководитель группы. К сожалению, среди них оказался подонок, тот самый, раненый. Он затеял скандал, перешедший в драку. Кто-то сказал или заподозрил, что у него есть пистолет.

— Во время драки у подонка выпала эта штука.

Он показал мне красивую ручку с золотым или позолоченным держателем.

— Раздался выстрел, и подонок сам ранил себя.

Я стал рассматривать ручку. Ствол пистолета был замаскирован мастерски. Спусковой механизм приводился в действие держателем.

— Если вы сообщите в милицию, этот подонок получит восемь лет тюрьмы за незаконное хранение оружия. Поверьте мне, ему следовало бы дать больше. Но у него есть семья. Трое детей. Мы его накажем по-своему, посильнее тюрьмы. Но семья не пострадает. Вы не знаете наших грузинских обычаев и традиций.

Я возразил. Сказал, что после первого ранения четыре месяца жил в грузинском селе у отца моего командира и даже выучил язык.

Сопоставив рассказ инженера с объективной картиной ранения (к этому времени я уже получил рентгенограмму, на которой пуля была видна в верхней трети бедра), решил, что могу нарушить свой долг и не сообщать о ранении в милицию.

Удовлетворенный проситель вытащил пачку денег, какую я даже представить себе не мог. Я был оскорблен до мозга костей. Как он мог подумать, что я так поступил ради денег?

— Ну, хорошо, доктор, но от бутылочки хорошего вина вы не откажетесь?

— Конечно, не откажусь.

Минут через сорок он вернулся с бутылкой отличного «напареули», которую мы тут же распили.

— Дорогой доктор, у меня нет визитной карточки, но вот я записал вам свой адрес. Знайте, что в Тбилиси у вас есть дом Вахтанга Балквадзе. Это ваш дом.

Я удалил злополучную пулю, выписал раненого пациента из больницы и забыл об этом случае.

Прошел примерно год. Дату можно было бы легко установить, что станет понятным из дальнейшего изложения. Когда я вернулся домой после работы, жена рассказала, что приходил какой-то юный грузин, принес записку, значок «1750 лет Тбилиси» и полулитровую бутылку коньяка. На бутылке была этикетка с таким же рисунком, как на значке. Я прочитал записку.

«Дорогой доктор! Сорок лет тому назад к 1750-летию Тбилиси заложили бочку коньяка. Ровно 1750 бутылок. Одна из этих бутылок Ваша. Сегодня юбилей. Пейте на здоровье! Ваш Вахтанг Балквадзе».

В ту пору мы с женой могли позволить себе только водку. Да и то изредка. До коньяка мы еще не доросли и не очень разбирались в его качествах. Как однажды сострил Михаил Светлов (правда, по другому поводу), «не в коньяк корм». С женой распили мы «1750 лет Тбилиси». Пустую бутылку жена, естественно, выбросила. А примерно через месяц мы узнали, что за пустую бутылку ЭТОГО коньяка, вернее, за этикетку на этой бутылке коллекционеры дают тысячу рублей. Старыми деньгами полтора моих оклада. Если бы вы знали, как в ту пору нам нужны были эти деньги!

Размышления о благодарности

Как любому человеку, мне понятно и самому присуще естественное чувство благодарности. Впрочем, оно присуще и животным. Поэтому проявление благодарности пациента — не обязательно плата за труд врача. Нередко это просто выражение эмоций. А форма и степень этого выражения зависит от многих факторов, составляющих личность. Иногда эмоции так переполняют человека, что он в растерянности не сразу соображает, как ему выразить свою благодарность.

Не могу не упомянуть три случая, когда я подсказал своим пациентам, каким образом их благодарность может быть выражена.

Первый случай имел место в Киеве где-то во второй половине шестидесятых годов.

Ко мне для оперативного лечения поступил профессиональный спортсмен, борец, чемпион и рекордсмен, страдавший привычным вывихом правого плеча. Разумеется, я представлял себе, что столкнусь с трудностями, не встречавшимися во время подобных операций у других больных. Дело в том, что Леонид, невысокий молодой человек, был щедро высечен из глыбы базальта. Я предполагал, конечно, что величина обычного при этой операции разреза окажется недостаточной, учитывая малый рост пациента и необычный массив мышц, между которыми мне придется добираться до кости. Но буквально колодец, в котором я работал, превзошел все мои опасения.