Слабых несет ветер

вая поликлиника, здания почти срослись стенами. Уже изучил расписание — единственный поезд в Москву, который останавливается здесь на одну минуту, приходит сюда в три часа ночи. Билетов на него практически не бывает, и надо просить проводника взять за живые деньги на то место, которое освободится через два часа на узловой. Вот за минуту и надо пробежать состав, чтоб такого проводника найти. Он почувствовал усталость. С чего бы это, подумал, он еще не совсем привык к приступам, когда начинает болеть душа, боль хватает намертво, а главное — не лечится ничем, кроме водки. Но и то только на время, потом возвращается как новенькая, будто ей, боли, водка была как раз для усиления.

Павел свернул на площадку перед поликлиникой, там был аптечный киоск, и он решил купить анальгин — неопытный в болезнях, Павел от всех болей, душевных и физических, лечился анальгином. Возле киоска, вернее, спрятавшись за него, какая-то женщина глотала таблетки, запивая их из бутылочки. Пока он покупал анальгин, женщина пошла, и он пошел за ней, просто другой дороги там не было, а когда они дошли до развилки и женщина повернула налево, он узнал в ней Тоню, похудевшую и поникшую. Жалость вытеснила боль, и была она горячей до муки.

Он догнал девушку и взял под руку. Как же она дернулась!

Будто враг, будто насильник, будто незнамо кто!

— О Господи! — сказала она, узнав Павла. — Я не люблю ходить под ручку.

— Ну, извини, — засмеялся Павел. — А я уже не знал, что думать. Ты из больницы, я понял. Хворала?

— Да так… — ответила Тоня.

— Но все-таки? — настаивал Павел. — Я к тебе сегодня приходил, тебя нет, решил посмотреть расписание поездов, значит, правильно решил, раз тебя встретил.

Тоня забыла, что хотела сказать, что видела, как он бежал от нее хромаючи, и все, все, все про него поняла.

Но он ей сказал про поезда, и тут произошло крушение ее мыслей, потому что это вошло в нее гвоздем и даже слегка крикнулось, и она ухватилась за близкое дерево, потому что испугалась упасть.

— Ты держись за меня, — сказал Павел.

— Нет уж, — ответила Тоня. — Обойдусь.

— Я приходил узнать, как ты… Я ведь жил у приятеля, у него жена осталась без ноги в аварии, он поехал за ней. А я там у него немножко ремонтировал. Крылечко, то да се… Нашу контору закрыли, так что я теперь вольный казак…

— Понятно, — ответила Тоня. — Понятно, почему расписание смотришь.

— Это как раз другое… — сказал Павел. — Скажи мне все-таки, что с тобой? Ты похудела.

— Ничего особенного, — ответила Тоня. — Что у людей, то и у меня. Особенных болезней нет. Давление подскочило.

— Молода ты для этого, — сказал Павел.

— Врач мне сказал, что гипертония теперь помолодела, а рак постарел.

Они шли медленно, Тоня не говорила, что у нее кружится голова, и не хотела пить при нем таблетки, но когда Павел сказал, что проводит ее на третий этаж, согласилась сразу — боялась не дойти.

И действительно, после двух пролетов она побледнела, пришлось подхватить ее на руки и нести — получалось, что