Седой Кавказ

Первые недели две он еле передвигал ноги – все тело болело, но потом свыкся и только от выгрузки поваренной соли страдал. Непо-нятно как, соль пропитывалась сквозь любую одежду, кожа на шее и спине немилосердно зудела – не помогал даже душ.

В совокупности Арзо зарабатывает порядка двух с половиной сотен рублей. Для сдержанной аспирантской жизни этих денег долж-но с лихвой хватать, а если стипендию Марины тратить не на доро-гую парфюмерию, а приобщать к семейному бюджету, то можно вполне спокойно жить и даже откладывать деньги на непредвиден-ные нужды или хотя бы для погашения долга теще.

Этих мук, считает Марина, она не заслужила. При полном де-фиците продуктов питания в государственных магазинах она с важ-ностью миллионерши ходит на кооперативные рынки и за баснослов-ные деньги покупает еду. Арзо это вынести не может, но жена хлад-нокровно парирует, что без обилия свежей и калорийной еды жить не может и никогда, в отличие от него (вслух не говорит – «нищего», но намекает), не жила, а теперь хорошо питаться ей необходимо – она беременна.

Чтобы хоть как-то сэкономить, Самбиеву приходится налажи-вать связи с завмагами, просто продавцами, мясниками – очень важ-ными людьми в те времена. Проникая через задний вход в подсобки, он за терпимую переплату приобретает продукты. Однако и этого ма-ло, иногда Марина возжелает торт «птичье молоко» – и он стоит по несколько часов в очереди в кулинарию ресторана «Прага». Потом ее врачам или преподавателям надо подарить шампанское и коробку шоколада, и он после работы бежит в Елисеевский гастроном.

И все это более-менее сносно и понятно, но есть еще одна при-хоть, не решить которую нельзя, опасно для покоя. Марина – заядлый любитель и почитатель кофе, просто кофеман.

И потребляет не какой-то там растворимый, а только свежемо-лотый. Она ни к чему в жизни так не приучена, как к приготовлению кофе. У нее есть свои какие-то потаенные связи, где она за басно-словные деньги приобретает зеленые зерна кофе. Сама их обжарива-ет, непосредственно перед употреблением перемалывает и тут же ва-рит. Последний этап самый важный: тут она стоит у плиты с секун-домером и ровно, ни в коем случае не больше, тридцать одну секунду варит.

Обычно потребляет черный кофе, но иногда, в зависимости от настроения может добавить сливки, лимон, и даже лед.

По выходным и Арзо утром удостаивается чести пить настоя-щий кофе, но в основном он ему достается перед ночной работой грузчиком. Из-за беременности супруга не может иногда готовить ужин и, чтобы он не ворчал, награждает его чашкой изысканного на-питка для поддержания тонуса. Как она объясняет, это гораздо по-лезней, ибо набитый желудок не способствует физическим нагруз-кам, и где-то даже вреден для сердца.

Если к этим чисто бытовым проблемам прибавить и то, что Ар-зо еще сдает успешно экзамены по специальности и кандидатский минимум, то можно с уверенностью сказать, что он не скучает. Да, скучать некогда, но волнение и тоска есть. Волнуется он за брата Лорсу, от которого нет никаких вестей, и никто не знает, где он и как он. А тоскует он по Полле, никогда не выходит она из его головы. И бегая по Москве, и в коротких снах он мечтает о ней, а когда по ут-рам в спешке не успевает выгладить свои брюки, то попеременно ос-матривая свой мятый вид и мирно спящую жену, ему становится жалко самого себя и обидно за свои безвольные поступки.

Правда, есть и светлые полосы в его жизни: он с потаенной ра-достью ждет ребенка, этим тешит себя. И еще приятное – в месяц раз, по выходным, звонит мать, и он очень рад, что она теперь не одинока, с ней жена Лорсы, и ее балуют внуки.

А вот и Новый год, и по желанию Мархи, они летят на праздник в Грозный. По просьбе Марины, Арзо бегает по магазинам и закупает для подарков домой шоколадные конфеты, чай, консервы и печенье. В грозненском аэропорту он с чувством доблести укладывает много-численные коробки с дефицитом в багажник букаевской машины и больше их не видит. И ему нечего подарить супругам Россошанским, с тощим пакетом вещей он едет в Ники-Хита! Зато стол у тещи к его приезду ломился от разнообразия блюд, но он, как обычно, стеснялся у них есть; голодный, на перекладных, в морозную ночь добирался до далекого предгорного села, до родной матери, зная, что она досыта накормит, обогреет, успокоит.

Сразу после Нового Года возвращались обратно в Москву. Провожать Марину и Арзо вызвались не только Марха с сыном, но и многочисленная родня, а может, просто свита. На лестничной клетке до лифта провожала и Россошанская.

– Вот не поверите, Лариса Валерьевна, – широко, благожела-тельно улыбалась Марха, – как родного сына теперь люблю я Арзо.

– Да, – понимающе кивнула Россошанская, и щупая рукав Сам-биева, одновременно оглядывая меха Букаевых, сочувственно про-должила. – Вот только курточка на нем больно легкая, не для москов-ских морозов.

– Да ниче, – стал умирять возникшую неловкость Самбиев. – Мне в ней бегать легче, удобней… Не потею.

Всю дорогу до аэропорта Букаевы молчат, они озлоблены на соседку, и только после регистрации Марха заговорила, прощаясь с зятем.

– Куртка, действительно, худая. Я ведь забыла, что Москва – не Грозный, и там холоднее… Ничего, я вот к нашему пополнению обя-зательно приеду к вам и тогда в подарок куплю стоящее. А то вы не сумеете. Какую-нибудь тряпку купите, деньги на ветер выкинете. А насчет квартиры, дачи, гаража не беспокойся: я все документы про-верю, переоформлю, наведу порядок. Везде замки поменяю, буду еженедельно проверять.

– Спасибо, спасибо, – искренне рад помощи Арзо.

С наступлением Нового года он стал полноправным хозяином всей недвижимости, доставшейся ему от Цыбулько. Накануне они с тещей объездили все объекты, Марха просто в восторге и, идя на-встречу, с готовностью берет на себя все функции содержания, вплоть до оплаты коммунальных и иных издержек.

Последние наставления матери дочери, в том числе и «береги себя» и то же самое к Арзо, и как восхищение им:

– А ты, Арзо, как всегда, прав! В этой куртке не вспотеешь и от перепада температур после метро воспалением не заболеешь. Да и бегать, как ты говоришь, удобней в ней. Молодец, Арзо! Только не ленись!

Только-только Арзо стал привыкать к бешеному ритму столич-ной жизни, как вдруг на рассвете последовали частые междугородние звонки. Так рано им никто не звонил, и от одного этого он почувст-вовал неладное. А когда в трубке услышал слегка позабытый проку-ренный бас бывшего председателя колхоза Шахидова, понял – дело серьезное: надо срочно вылетать на Кавказ.

Жена возражает против этой поездки. Звонит Марха и говорит, что оставлять дочь одну в таком положении, в чужом городе, как ми-нимум, дикость, уверяет, что сама разберется, и если он так кому-то нужен, то пусть сами вылетают в Москву.

За пару дней Арзо утряс свои дела, перепоручил лаборантскую, по благосклонности руководства кафедры, вновь взял командировку в Грозный и, попросив знакомых земляков приглядывать за женой, вылетел.

Его никто не встречал. Прямо из аэровокзала он позвонил Рос-сошанским, потом Букаевым: у последних телефон все время был за-нят, и, отчаявшись дозвониться, Арзо прямиком поехал в Ники-Хита.

На следующее утро поехал в райцентр Шали. База Шахидов по-прежнему работал председателем районного агропромышленного комитета, здесь же в райцентре жил. Должность звучала громко, но по значимости это было никчемное место. В руках Базы не было ни-какой власти, и его немногочисленный аппарат (всего два человека) просто собирал сведения по району и передавал их в вышестоящую инстанцию, дублируя роль статуправления.

Во время андроповской реакции, когда мздоимство уменьши-лось, и к службе привлекались энергичные, деловые люди, честолю-бивый Шахидов без связей, поддержки и денег сумел вырасти до председателя крупнейшего в районе колхоза. После смерти Андропо-ва буря внезапно улеглась, гниль развитого социализма вновь покры-лась плесенью застоя, и в этих рутинных условиях прелой жизни Ша-хидов не выдержал конкуренции богатых взяткодателей – его с поста председателя сместили. Многие из таких, как он, в этих «болотных» условиях, втянулись в грязь времени: морально сдались, пошли в ус-лужение к людям явно ниже их общечеловеческого уровня, или про-сто спились. Шахидов все же «на плаву» удержался, не засосался, не присосался, тиной не покрылся, и хоть и имел бутафорскую долж-ность, а все-таки из-за своего рвения и жесткого характера вес в рай-оне имел: был членом бюро райкома КПСС и совсем недавно стал еще и зампредседателя райисполкома.