Сто чистых страниц

Нотариус довольно стар, поэтому он либо вооружится, либо возьмет с собой какого-нибудь головореза.

В любом случае мой план прост. Если он или его цербер будет вести себя хоть немного угрожающе, я ослеплю их газом, а затем уложу дубинкой. Я видел такое в десятках фильмов и без проблем смогу повторить.

Я специально оставил дверь приоткрытой, чтобы заранее услышать его приближение. А вот и он. Шаги становятся все громче и внезапно затихают. Сквозь щель виднеется чья-то тень.

Он там.

Ждет, подлец!

Я готов.

— Заходи, старая развалина. Померяемся силами!

Его рука толкает дверь.

Моя скользит к подушке справа.

Человек осторожно входит, но, едва сделав шаг, останавливается. Он примерно моего возраста. Я его никогда не видел.

— Вы со мной говорите?

— Кто вы такой? Это он вас подослал? Зачем вы подсовывали мне письма?

Незнакомец открывает рот, чтобы ответить, но тут у меня за спиной раздается голос Джулии:

— Робби?

— Привет, Джулия.

— Что ты тут делаешь?

— Ты не читала письма, о которых говорит твой друг?

— Нет, какие письма?

Джулия удивленно смотрит на меня.

— Я получил три странных письма и не стал показывать тебе, потому что… э-э-э…

— Извиняюсь, они предназначались Джулии. Я хотел забрать перстень моей матери.

Она раздраженно возводит глаза к потолку и уходит в спальню. Я стою перед Робером, не в силах вымолвить ни слова. К счастью, Джулия возвращается и, громко вздохнув, протягивает ему перстень с огромным камнем.

— Между прочим, ты подарил мне его на помолвку.

— Кажется, помолвка разорвана. И потом, ты знала, что это семейная драгоценность.

— Забыла. С кем не бывает!

— Ну да, с тобой бывает постоянно…

Громко хлопнув дверью, она возвращается в спальню.

— Это все? — спрашиваю я у Робера.

— Да, а что? Я дорожу этим перстнем, он должен остаться в моей семье.

— Понимаю. Значит, ты пришел не чтобы…

— Набить тебе морду? Нет, конечно! Джулия уже большая девочка и может делать что угодно. Или ты хотел подраться?

— Э-э-э… Нет.

— Вот и хорошо, я это дело не люблю.

— Я тоже. По крайней мере, мне так кажется.

Он искренне улыбается и протягивает руку:

— Тогда всего хорошего!

— Да-да.

— И удачи!

Он машет рукой на прощание и осторожно закрывает за собой дверь. Все закончилось.

Я внезапно понимаю, каким идиотизмом был мой план нападения и все это нелепое снаряжение. Мне становится неловко за недавнюю паранойю.

Но есть другое чувство, гораздо сильнее стыда: облегчение. Никто не претендует на мой блокнот. Никто не знает о нем.

Он мой.

Хорошая новость! Ко мне придут Солен и Мари. Причем не просто, а с четырьмястами тысячами евро. Это не может не радовать.

Вот наконец они звонят. Джулия бежит открывать. Сестры здороваются с ней, ловко скрывая удивление и притворяясь, что рады встрече. Проходя мимо меня, они делают большие глаза. Сначала Солен, вслед за ней Мари.

Как они мне все надоели…

Несколько минут спустя Джулия уходит в магазин. Как только дверь закрывается, на меня обрушивается шквал вопросов.

— Что она тут делает?

— Ничего, я приютил ее на несколько дней.

— Ты шутишь?

— Ей сейчас негде жить. Я решил помочь, вот и все!

— И все? Ты уверен? У нее ведь наверняка никого нет?

— Ну да, она недавно ушла от парня…

— Ara! И это, конечно, никак не связано с твоим наследством?

— Бред какой-то!

— А то, что ты делаешь, не бред? Так, по-моему, пора. Что скажешь, Солен?

— Точно, пора.

— О чем вы? Что значит «пора»?

— Ты прекрасно знаешь. Сестринский совет.

— О, нет! Только не надо за старое…

— Надо-надо, и не думай, что сможешь отговорить нас. Давай садись. Сестринский совет!

Сестринский совет — довольно странная вещь, которую близняшки изобрели в юности. Принцип очень прост: я сажусь и молчу, а они говорят.

Они постепенно отшлифовали процесс, внеся несколько поправок и добавив к изначальному списку дополнительные правила: нельзя затыкать уши, нельзя фыркать, выражая несогласие, нельзя возводить глаза к небу, нельзя строить гримасы. Все это под угрозой страшных и, главное, неминуемых наказаний.

В последний раз они устраивали это лет пятнадцать назад, и я подумал было, что они шутят. Но нет. Мари пальцем указывает мне на стул и официально объявляет совет открытым. Я прекрасно знаю: когда им что-то взбредет в голову, разубеждать бесполезно. Поэтому я сажусь и замолкаю.

Близняшки тут же признаются, что никогда не любили Джулию и очень обрадовались, когда я решил уйти от нее. Если честно, я так и не рассказал им об обстоятельствах нашего разрыва — подумал, зачем раскрывать детали личной жизни? Джулия ведь действительно не говорила, что уходит, она просто переехала. Поэтому я спокойно могу заявлять, что бросил ее из-за этого непростительного поступка.

Все зависит от точки зрения…

Как бы то ни было, я удивился, насколько сестры не любят мою бывшую девушку. А поскольку мне пришлось выслушать их до конца, я узнал почему. Оказалось, они не просто так считали ее ужасной кокеткой: она постоянно жеманничала с их мужчинами и даже пыталась незаметно заигрывать с Клодом, мужем Солен. Это меня сразило. Наповал. Я ничего подобного не замечал.

Под конец они посоветовали хорошенько поразмыслить о странном «совпадении» между моим наследством и возвращением Джулии.

— Кстати, почему ты постоянно держишь при себе блокнот?

— …

— Эй, совет закончился, можешь говорить.

— А я думал, он будет длиться вечно…

— Ну так что? Зачем ты все время таскаешь с собой блокнот?

— Я не таскаю его с собой!

— А разве у тебя в кармане не он? Ой, прости, это же его брат-близнец!

— Ничего себе, блокнот у меня в кармане? А я и забыл!

— Эй, надеюсь, с тобой не случится то же, что с дедушкой? Ты и так напугал меня в прошлый раз этой историей о волшебном блокноте…

— Конечно нет. Я уже много дней не открывал его, просто хочется, как дедушка, всегда носить его с собой. Смотреть на него и вспоминать.

— М-да… Ладно, давай поговорим о серьезных вещах. Что ты скажешь, если мы достанем чековые книжки?

— Буду очень рад, честное слово.

Я смотрю, как они пишут цифры на бумаге, и понимаю, что у меня никогда не было столько денег. Что же с ними делать?

Но главное, я в очередной раз осознаю, что помимо денег у меня есть золотые сестры. Я слышал немало историй о семьях, где люди готовы убить друг друга ради наследства, но мои сестры не такие. Они делятся всем. Мне очень повезло.

Мы обнимаемся, я провожаю их и еще раз благодарю. Не проходит и минуты, как в квартиру влетает Джулия.

— Ну что, деньги у тебя?

— Да.

— Круто!

— Мне будет спокойнее, когда я положу их в банк и увижу эти цифры на выписке со счета.

— Я так рада за тебя!

Она бросается мне на шею и целует. Но не в губы, нет. И не то чтобы в щеку. Скорее в уголок губ.

— Ну что, отпразднуем? Знаешь, зачем я ходила в магазин? За шампанским!

— Вот это да! Две бутылки?

— По-моему, оно того стоит!

Вчера вечером я совершил чудовищную глупость.

Чудовищную.

Я только сейчас это понял. Проснувшись утром с дикой головной болью, я в очередной раз констатировал, что алкоголь плохо влияет и на тело, и на разум. У меня сохранились лишь обрывочные воспоминания о том, как все начиналось: две бутылки шампанского опустели очень быстро, и мы перешли на джин и водку. А дальше не помню. Хотя что ужасного я мог натворить?

Первым желанием было спросить Джулию, не занимались ли мы любовью, но только я вышел в гостиную, он бросился мне в глаза.

Мой блокнот.

Он лежал на столе, открытый. А рядом бутылки и… ручка.