Дао настоящего менеджера

«Лёша, у нас проблема». Это означает, что Саша свой пинок под зад уже получил и разгребать ситуацию надо теперь мне. А ведь говорили ему таможенные инспекторы, что новый начальник, так и посматривает голодным взглядом, на списки прибывающих грузов «Сибирской Электронной Компании». Справки, дескать, наводит, кто мы такие и даже, говорят, пару раз крутился рядом на складе во время таможенного досмотра. А меня, как назло в это время рядом не было, я же в Китае месяц торчал по производственной необходимости и вовсе не в курсе был про смену власти на таможенном посту. А Гоцман, похоже, решил, что всё как-то само собой разрешится и даже может быть теперь и денег платить таможенникам не надо будет. Ну, разве не балбес? У нас робота на таможню поставь, он через месяц взятки брать начнёт, не то, что слабое человеческое существо. И начальнику, кстати, этому нет, чтобы прямо при встрече с нами нужные пожелания высказать. Нет, надо сначала всю работу нам парализовать.

Раньше всё как-то проще было. Приезжаешь на таможню и попадаешь сначала в объятия таможенного брокера. Это такой мелкий мошенник, который паразитирует на участниках внешнеэкономической деятельности. Пользуется тем, что в нашей стране для растаможивания прибывшего груза, требуется подготовить и заполнить бумаг общим весом примерно в килограмм. И поставить на них штампы и подписи десятка таможенных инспекторов. Также значимой и важной функцией брокера является предложение к вам: «пройти таможню по-быстрому». Если вы соглашаетесь (а если нет, то хрен вы её без проблем пройдёте) то тогда исчисляется необходимая для этого сумма, которую необходимо оставить в барсетке, лежащей у брокера на столе, когда он выйдет из своего кабинета, чтобы продолжать вести свою многотрудную деятельность. Я в эти барсетки пару раз заглядывал, ради интереса. Судя по количеству пластиковых карт и ключей с брелками от известных немецких автопроизводителей, доходы моих брокеров были довольно слабо связаны с их официальной зарплатой. Гораздо сильнее они коррелировали с теми суммами, которые я и остальные участники ВЭД, регулярно оставляли в их кабинетах. Хотя, в разговорах сами таможенные брокеры многозначительно показывая наверх (на втором этаже находился сам таможенный пост) божились, что мол, всё уходит на инспекторов и их начальство. К примеру, мой брокер с кем я постоянно работал, рыжий тип с полублатными манерами, всегда ссылался на второй этаж, особенно когда повышал тарифы (а делал он это регулярно) за очередное «быстрое прохождение». Делал он это до тех пор, пока меня на лестнице не поймал сам начальник таможенного поста подполковник Кондратьев. Он злобно осведомился, не намерен ли я своими микроскопическими платежами уморить с голода весь его отдел вместе с ним. Когда же я сообщил, сколько на самом деле я оставляю денег брокеру за «быструю» растаможку, подполковник Кондратьев раскричался на весь таможенный пост. Явившиеся на крик двое его коллег целиком и полностью разделили его возмущение. Я поскорее выдвинул свои предложения, и буквально через пять минут лишнее звено в нашей экономической цепочке было устранено. Я ещё зашёл к этому лишнему звену в кабинет, чтобы передать ему приговор начальника поста. И сделал это вовремя, потому, что он, оглядываясь по сторонам, попросил ещё денег сверху, якобы для сотрудников службы экономической безопасности, которые: «очень сильно твоей фирмой интересуются». Пришлось сказать этому «рыжему псу», а это было ещё самое мягкое определение, данное ему подполковником, что теперь экономическая безопасность, скорее всего, займётся им самим.

И три года было всё прекрасно. Мы жили душа в душу со всем таможенным постом. Досмотровые инспекторы, зевая, сверяли количество мест груза и никогда не лезли в сами ящики, сотрудники по оформлению выходили ради нас и в обед и выходные, выкидывали из очереди вставшие на растаможку незнакомые нам конторы и ставили нас на их место. Инспекторы из отдела контроля подробно консультировали, по какой стоимости надо ввозить и по каким таможенным кодам оформлять импортируемое оборудование. Благодаря этой помощи, мы, помнится, спокойно притащили из Британии принтер трафаретной печати стоимостью девяносто тысяч евро под видом обычного (но очень большого) лазерного принтера за две с половиной тысячи. После Красников на радостях, передал Кондратьеву через меня бутылку марочного коньяка ещё за тысячу. Ну, а что? Написано «принтер», значит, бумажки печатает, а не что-либо другое.

И на тебе, сюрприз с новым начальником. Я даже Люську осчастливить не успел, улетел обратно чуть ли ни тем же рейсом, что и шеф, только через Москву. Ничего не поделаешь, работа есть работа. Вернее она пока стоит, поскольку груз на таможне лежит, а клиенты орут, у них каждый день задержки на счёту. А самое ужасное, что у нас там ещё застряли запчасти для самого «Астеха». Красников пока про задержку не осведомлён, но когда узнает, начнёт орать так, что на таможенном посту слышно будет. У него там какая-то очередная президентская программа, поручили обеспечить интернетом все школы в нашей области. То есть, мало детишки порнуху и расчленёнку дома скачивают, надо им и в школе досуг обеспечить. Но шефу нашему всё равно, единственный его сын-балбес уже вырос, а тут государство деньги вперёд даёт. И если ему эту программу сорвать, то мало никому не покажется. А у Красникова отобрать деньги обратно, это все равно, что у матери выхватить из рук грудного младенца. Тогда от его крика (не младенца, а шефа) в нашем городе все стены рухнут, как в Иерихоне из Ветхого Завета.

Я пока летел, все эти моменты обдумал, но решил, что президент и боевые крики для нового начальника таможенного поста пока будут перебором. Не выдержит человек. Оставлю я эти козыри на крайний случай. Если он окажется либо слишком честным, либо слишком жадным. Или слишком долго думать будет, поскольку время нынче деньги и не маленькие. Поэтому я помчался сразу с корабля на бал, то есть с самолёта прямо на таможенный пост. Естественно, зарулил сначала к знакомому таможенному инспектору, Серёге Сарамину, чтобы прощупать местную обстановку.

Получил я пропуск (тут всё строго и даже сотовыми пользоваться нельзя, хотя всем как всегда пофиг), постучал, как положено, в дверь спецкодом. Кабинет у него небольшой, но хорошо мне знакомый. Когда начальника поста на месте не было, я взятки всегда отдавал Серёге. Как-то мы с ним даже сдружились, благодаря кондратьевским запоям. Располагающей наружности такой толстячок в зелёной форме с погонами, всегда подскажет, по какой минимальной стоимости товар можно задекларировать, чтобы на платежах таможенных сэкономить. У него была на компьютере программа такая специальная, жутко секретная разработка, для того чтобы на границе вылавливать любителей завезти грузы по заниженной цене. Мы как раз по ней всегда ориентировались, чтобы в число этих любителей не попасть. Но от нового начальника, программа нас, увы, не спасла.

Толстячок Серёга в зелёной форме сидел на своём рабочем месте печальный.

— Я же говорил твоему Гоцману, что надо быстрее все вопросы решать, — уныло сообщил он мне, после того как мы поздоровались, — а он всё: «я тебя понял», «я тебя услышал». Ну и дождались…

— Да Гоцману, пока поджопник не дашь, он не поймёт, — махнул я рукой и присел на облезлый стул для посетителей, — ну, а вы-то, почему снова схему не выстроили?

— Так если бы это кого из наших до места Кондратьева повысили, — на секунду оживился Серёга, — а Фролов этот, который новый, так его вообще сюда с другого региона перевели. А мы ж не пойдём к нему сами с предложениями.

— Ну, так-то, да — согласился я, — сейчас не девяностые, что так вот прямым текстом…

— Наше дело маленькое, сиди, жди, что начальник сам для себя решит, — вздохнул Серёга, — нет, так-то ему пытались намекнуть, как здесь дела обычно делаются. Кинг-Конг ему пару недель назад на пьянке что-то пытался объяснить.

Кинг-Конг — это самый здоровенный здесь таможенный инспектор. Громила в два с лишним метра ростом. В дверь проходит еле-еле, ну а в каком он звании по его погонам можно понять только тогда, когда он сидит, а ты стоишь.