Золото Иссык–Куля

А теперь мы, оставив позади более пятисот километров, проезжаем мимо высокогорного озера Чатыр–Куль и начинаем подниматься к перевалу Торугарт, по которому проходит граница с Китаем. И вот – первое предупреждение о том, что наше путешествие не простая прогулка. Пока наша группа стояла на перевале, ожидая прибытия китайской машины, на которой мы должны были продолжить путь, со стороны Китая подъехал микроавтобус и из него начали выходить люди. Это были французы, которые проехали нашим же маршрутом, только наоборот – из Лхасы до Торугарта. Руководитель французской группы Лео выбрался из бусика лишь при помощи двух друзей и заковылял через границу, опираясь на их плечи. Одна нога Лео была забинтована, и француз скакал, размахивая ею в воздухе. «Отморозил возле Кайласа», – шепнул нам их переводчик. Я увидел, как слегка округлились глаза нашего друга Василия. Да и мне стало не по себе. Что же нас ожидает?

Собираясь в Тибет, я несколько раз перечитал программу нашего путешествия. Дорога, идет через перевалы, высота которых превышает пять с половиной тысяч метров над уровнем моря! Это же фантастика. У нас на Тянь–Шане оледенение начинается с отметки три с половиной тысячи метров. На четырех тысячах – вечные льды и снега! Я, занимаясь когда–то альпинизмом, поднимался максимум на четыре тысячи восемьсот, а тут пять с половиной! Ну, ничего, думаю, раз там проходит дорога, значит, ничего страшного. Люди ездят, и мы проедем. Ведь Тибет намного южнее Тянь–Шаня, по Гималаям граничит с Индией и Непалом, значит там намного теплее и ледники лежат выше.

В программе я прочитал, что ночевки планируются в гостевых домах, поэтому решил, что спальники брать не буду. Зачем лишний груз – ведь в гостевых домах должны быть предусмотрены спальные принадлежности. Спутники наши, Сергей, Лариса и Ольга, на всякий случай спальники захватили. Сергей, перед нашей поездкой побывавший на Памире, глубокомысленно изрек: «А вдруг машина по пути сломается? На улице без спальников спать будем? Хватит с меня Памира. Там подобное случилось, так я один без спальника всю ночь мерз». Но я все–таки понадеялся на «авось». Если бы я обладал даром предвидения и на секунду мог представить те «гостевые дома»!

Миновав теплую Кашгарскую долину, оставив позади густо заселенные уйгурские поселения и города, обогнув западную часть пустыни Такла–Макан, наша экспедиция, состоящая из двух джипов «Тойота Лендкруизер» и «Мицубиси Паджеро Спорт», направилась по дороге, идущей прямо на юг в сторону Тибета. Асфальтовое покрытие сменилось грунтовым, и густая пыль, шлейфом тянувшаяся за машинами, стала нашим постоянным попутчиком. Пылевые облака сопровождали нас и в родной Киргизии, когда мы ехали по Ат–башинской, а затем и Арпинской долине. Пыль сплошным ковром покрывала траву и пасущиеся табуны лошадей на несколько сотен метров от дорожного полотна. Она густым туманом висела в воздухе, и я клял про себя наши власти и дорожников, представляя, какое тягостное впечатление производит эта пылевая завеса на туристов, путешествующих по Великому шелковому пути. Но на китайской стороне дорога от Торугарта до Кашгара оказалась не лучше. И я с болью смотрел на прилегающие к автотрассе поселки, задыхающиеся от вездесущей пыли. Движение через Торугарт интенсивное, поэтому для местных жителей пыль поистине бич божий!

На Тибете попутные или встречные машины попадались крайне редко, и, в основном, наши две машины, следующие друг за другом на значительном расстоянии, неслись сквозь высокогорные пустынные равнины, словно две кометы, волоча за собой пылевые хвосты. На нас с удивлением взирали многочисленные стада диких коз и антилоп, бродящих в этих безлюдных пространствах. По всей вероятности, здесь на них никто не охотится. И не удивительно. Во время прохождения китайского кордона, охраняющего границы Тибета, у нас едва не отобрали купленные нами сувенирные уйгурские ножи.

Когда по дороге нам попадалась большая попутная машина, скажем грузовик, наше движение превращалось в адскую пытку. Грузовик обычно шел на приличной скорости и походил на гигантский болид, окутывающий своим пылевым шлейфом полнеба. Дороги в Тибете достаточно узкие, и вдоль обочин насыпаны кучи грунта. Обогнать в таких условиях грузовик совершенно невозможно. Догнав его, двигаешься словно в густом тумане. Видимость впереди не более вытянутой руки, лишь клубы пыли и ничего более. Где грузовик, где кучи грунта – не разберешь. Обогнать движущийся грузовик равносильно самоубийству: а вдруг еще и встречная машина из пыли вынырнет? Приходится следовать за ним, глотая пыль. Причем, водитель грузовика в свои зеркала следом едущую машину не видит, только свой пылевой хвост. Сигналить тоже совершенно бесполезно. Грузовик так натужно ревет, что водитель вообще ничего не слышит. Хорошо все–таки, что дорога узкая. Попадется встречная машина, грузовик останавливается, чтобы ее пропустить, тут и нас замечает. Мы вырываемся вперед и опять летим, как хвостатые звезды по чистому небу.

Поднявшись на первый перевал, мы ахнули. Насколько хватало глаз, впереди нас дыбились горные хребты, сплошь состоящие из вертикальных пиков. Словно землю дыбом поставили. Василий, ехавший в той же машине, что и мы со Светой, зачарованно произнес: «Оказывается, на самом деле бывают такие горы. А я думал, Рерих их выдумал. Считал, что это плод его фантазии. А они вот – передо мной. Даже глазам своим не верю».

На перевале мы поняли, что поднялись очень высоко. Тяжело давались шаги и кружилась голова от резкого движения. Гулко билось сердце. Ему не хватало кислорода. Скорее вниз! Но на ближайшие семь дней низа для нас уже не существовало. Все было выше четырех с половиной тысяч метров над уровнем моря!

Пошли бесконечные пустынные равнины (настоящая тундра!), лежащие между хребтами, через которые крутым серпантином вилась наша дорога. И перевалы: пять двести, пять триста и, наконец, пять тысяч семьсот шестьдесят метров над уровнем моря. От быстрого набора высоты мы дышали, словно выброшенные на лед рыбы. Мы двигались, превозмогая головокружение и бешеное сердцебиение. У Светы постоянно болела голова. Я успокаивал ее: «Терпи, скоро акклиматизируешься. Организм привыкнет к высоте». Но день проходил за днем, а высота не отпускала ее. Да и другим было не сладко. Второй день едва притрагиваются к пище Сергей и Василий. Болит голова у нашего китайского водителя Ши. Не спит ночами наш гид Шао, которого мы зовем просто Чао. Ночи превратились в сплошную пытку. Гостевые дома оказались приютами без отопления и без горячей воды. Просто помещения с нарами и ватными одеялами. Мы валились на постели прямо в одежде, в куртках, кутаясь в одеяла. На улице стояли морозы. В помещениях, наверное, было чуть теплее от нашего присутствия.

Но больше всего донимала высота. Каждую ночь Света ждала со страхом. После самого высокого перевала на ночевку ее привезли в полубессознательном состоянии. Голова раскалывалась от боли, желудок не принимал никакой пищи. Я сильно переживал. Я знал, что такое «горная болезнь». Нередко в горах она приводит к летальному исходу. Могло быть кровоизлияние, тем более, что у жены внутричерепное давление. И никакие лекарства тут не помогут. Спасение только одно – спуститься ниже четырех тысяч метров над уровнем моря. Но как раз этого мы сделать не могли! Позади нас лежали перевалы выше пяти тысяч метров, впереди нас ожидали не ниже. Вся земля Тибета поднята к небесам на заоблачную высоту. Сюда даже вертолеты не летают! Воздух их не держит!

Каждое утро я говорил жене: «Ну, сегодня мы опустимся ниже». Но каждый раз наша ночевка оказывалась значительно выше, чем я предполагал. Четыре шестьсот, четыре восемьсот, пять сто… Мы все проходили испытание Тибетом. Кто меньше, кто больше. Василий шутил: «Это – очищение. Кто больше грешил, тот больше и страдает!» И тут же добавлял: «Не переживайте, очиститесь – полегчает. К Кайласу подъедем – все просветлеете!»