Отпуск на халяву (СИ)

Когда протрусила мимо второго уже пункта питания, заметила, что на столах нет ни одного целого стаканчика с водой, зато целая лужа на асфальте. Они что там, специально воду разливают, чтоб нам не хватило? Да нет, не может быть, просто на себя выливают, чтоб не так жарко было. А не плохо было бы плеснуть водички в лицо, оно у меня красное, лоснится и пышет жаром, как блин на сковородке, да и внутрь глоточек не помешал бы… Я продолжала следовать своему плану, четко отслеживая себя на карте, пока не ошибалась, нормально срезая. Так преодолела половину пути. Обогнала я уже очень много народу, впереди осталось человек 20.

И тут я встала. Силы закончились. Ноги стали ватными. Хотя дыхалка работала нормально. Сказалось отсутствие тренированности. Я сжала зубы и просто пошла по дороге. И опять мне повезло, не было бы счастья, как говорится, да несчастье помогло, в виде двух солдафонок. Я из последних сил дошлепала до пункта питания, без воды больше не могла, плеснуть бы на себя да в ротик – а там эти мерзавки, глядя на меня, выливали себе на бошки последнюю воду! Я потянулась к единственному уцелевшему стаканчику, а ведьма в лифчике, которой я очки сломала, вся мокрая от воды, просто толкнула его и моя вода разлилась на стол! – Русиш швайн! – прошипело это убожество и они побежали вперед. А я дрожащими губами прильнула к луже на столе, наплевав на все приличия. Один глоточек и смоченные губы – это что-то. Внутри меня поднялась волна злости, и я поняла, что сдохну, но эту мерзавку сделаю, иначе как жить дальше? И пусть я толстая некрасивая тетка, а она холеная спортсменка, но ведь возраст у нас одинаков, я же всю жизнь не пила, не курила, спортом столько занималась, неужели ж все это было зря и меня можно так унижать? А главное – отомстим фашистам за русских – гены пробудились, видать. Вместо того, чтобы сломать меня, эти твари наоборот, пробудили дремавшие в резерве силы. И я яростно ломанулась снова вверх, по тропинке.

Вползала на дорогу уже просто на коленках. Боже, еще же целая треть пути! Так, теперь по карте с километр по дороге бы надо бежать, и я трусцой отстукиваю: мер-зав-ки-мер-зав-ки. Ничего не слышу и не вижу, пот заливает глаза. Это твой жир уходит, Наталья, радуйся! И опять вверх по тропиночке, какая же она на этот раз крутая и дикая, заросшая колючими кустами! Но на такие мелочи, как поцарапанные ноги и руки, я уже не обращаю внимания. В конце тропы опять пришлось ползти на четвереньках, ничего, зато много сразу срезала. А вот и эти уродки, опять льют мою воду! Но с ними вижу еще одну фигуру. Зрение у меня резко ухудшилось, все в тумане. Они опять убежали, оставив лишь мокрый стол. В бессильной ярости я стучу по нему. И вдруг слышу: – Натасса, возьми, это тебе. Майя, собственной персоной, протягивает мне стакан с водой. – А тебе? – хриплю я. – Пей! – Наконец-то вожделенная вода вливается в меня. – Это на голову, – протягивает мне второй стакан. Уговаривать меня не надо, с наслаждением выполняю распоряжение. И мы вместе потрусили в погоню. Уже потом Майя рассказала, что услышала, как те потешались надо мной, специально разливая воду, и решила подождать меня, успев схватить два стаканчика. Они же не знали, что муж ее ненавистный был немцем, и она прекрасно знала немецкий.

Осталась четверть пути. Именно теперь и начинается самая борьба. Тут то у меня и запасен тайный вариант: надо лезть вверх по тропинке, еле заметной на карте, причем она не выходит на дорогу ни внизу, ни вверху, эти два участка придется лезть по бездорожью. Я смело схожу с дороги в какой-то просвет между деревьями. По крапиве, по траве до колен, но вполне твердой поверхности уверенно веду Майю вверх. А вот и тропинка, совсем, правда, заброшенная! Сменяя друг друга, тащимся вверх. Я подталкиваю ее снизу, она сверху подает мне руку, потом наоборот. Мы, похоже, здесь первые, все бежали до нас по дороге. По одиночке тут и вправду было бы тяжело. Но удача с нами. Пока. Меня толкает вперед только злость, тело давным-давно устало и уже просто кричит о покое. Но голова пока сильнее тела. Пота уже нет, весь вышел, красное лицо просто горит, губы сухие, язык вываливается. Майка моложе лет на 10, к тому же легкоатлетка бывшая, но и она совсем без сил. И зачем мне это надо? – Этот вопрос все явственней читаю в ее глазах. Похоже, она сдает. Я с трудом толкаю ее вверх. А вот и поворот тропы – теперь надо вверх, по бездорожью, лезть! Тут она садится и говорит: – Все, дальссе сама. – Ни за что! Потеряешься! – уговариваю ее. Она лишь мотает головой. Тут я кидаю взгляд ей за плечи и ору: – Змея! Она как стрела взмывает вверх и делает прыжок на метр. – А говорила, сил нет, – думаю я, на разговоры больше действительно нет сил. По карте здесь всего лишь 50 метров, прорвемся. Дальше будет еще метров 400 дороги и финиш. Наш последний шанс обогнать тех ведьм.

Выбираемся на дорогу просто на бровях. Майка не ориентируется уже, в какую сторону бежать. Смотрю – побрела обратно. Я хватаю и разворачиваю ее – она покорно пошла теперь уже в нужном направлении. И тут вижу – бааа, все наши солдафонки появляются из-за поворота, метрах в ста сзади нас. – Бежим! – кричу Майке, показывая назад. Она лишь качает головой. – Давай, Натасса!

А те побежали. Сил у них много, ведь были уверены, что идут впереди, шли не спеша. И тогда побежала и я. Не трусцой, нет, а изо всех сил. Точнее, это мне казалось, что быстро, на самом деле, качаясь из стороны в сторону, делала медленные прыжки с ноги на ногу. Последние двести метров просто ничего не видела. Сорвала дыхалку, ноги не слушались, передвигались по инерции. И все равно, я прибежала впереди них, им не хватило всего метров десяти. Майя, раскачиваясь, пришла минут через пять, но сама, хотя рядом с ней увивался судья. Что было потом – не помню. Очнулась уже внизу, в своей комнате.

В результате совершенного нами подвига я финишировала пятой, Майка двенадцатой, а первой, как и ожидалось, пришла англичанка, почти на полчаса (!) обогнав меня. Женщины в целом оказались упорными, и до финиша самостоятельно дошло процентов девяносто, к моему удивлению. Остальных подобрал автобус. Он же спустил нас вниз. Сейчас мы лежим в тенечке у бассейна, разморенные и удовлетворенные проделанной работой. Во рту ощущается металлический привкус, любое движение причиняет боль, ноют все мышцы, кости и раны, обработанные йодом в травмопункте. Состояние у меня как у надутого шарика: какая-то легкость и опасение, что лопну. Как-то организм примет вчерашнюю нагрузку, не забастовал бы.

Потягиваем сок и лениво прикидываем наши шансы. Первую тридцатку – победителей – предугадать сложно, поскольку присутствует неизвестная компонента в виде вкуса организаторов. Майка должна пройти, Тина тоже имеет шанс – пусть пока в четвертом десятке, но она самая симпатичная из нас троих, и двигается хорошо, кто знает, может, и приглянется. У меня без шансов: из шестого десятка переберусь благодаря горе, допустим, в пятый. Ну в четвёртый, от силы. Обладая заурядной внешностью и нулевой телегеничностью, подняться выше вряд ли смогу. Вечером объявят окончательные результаты, и завтра мы покинем этот райский уголок: большинство разлетится по домам, а счастливчиков повезут куда-то ещё «играть» дальше.

…

Тот ещё концерт! Все томились в неизвестности, а эти устроили шоу типа Оскара, мучили концертом. Наконец, перешли к делу. Предупредили, что вызываемый человек выходит на сцену, получает деньги и сразу заходит в дверь налево подписывать контракт. А чтобы не терять времени, зачли контракт вслух. Он состоял из несколько пунктов, которые игрок подписывался выполнять – например, не покидать Игры, подчиняться требованиям распорядка, участвовать в определенных мероприятиях, прекратить связь с внешним миром (до сих пор разрешалось!) и еще чего-то, не слишком обременительное. Со своей стороны они обеспечивали питание, проживание и лечение, направленные на улучшение здоровья игрока, имели право снимать нас на камеры и использовать отснятое на каком-то там платном медицинском канале (ради бога, по России все равно никто не увидит, хотя чего это я размечталась). Длительность данного контракта – два месяца, по окончании обещали хорошие гонорары всем участвующим. Будут и призы спонсоров, если хорошо поработаем, и приз зрительских симпатий. Кроме основных, организуют и дополнительные платные места, числом до тридцати – для тех, кто не попал в число победителей, но страстно хочет участвовать. Причем не будет никаких различий с точки зрения Игры между основными и дополнительными, и платник запросто сможет стать победителем, как рассудят зрители. Ну в точности, как в ВУЗе с бюджетниками и контрактниками!