По дорогам Вечности (СИ)

Саймон стоял, как громом пораженный. А ведь еще вчера Карси была вполне здорова, ее мозг функционировал. Он не мог поверить, что такое случилось с девушкой. Может, это какая-то злая шутка? Он ведь ей так и не признался в своих чувствах, и, судя по всему, уже поздно.

- Врачи говорят, что эвтаназия -- лучшее решение в данной ситуации, - сказав это, тетя Маша прижала Димку к себе, роняя слёзы ему на жилетку.

Саймон отошел от них, присел на лавку и спрятал лицо в ладонях. Отчаяние подступало, взяв меня плотным кольцом, и хотелось дать волю слезам.

Ему нужно увидеть Карси! Плевать, что к ней не пускают.

Но, как туда попасть? Можно украсть белый халат и притвориться интерном, или же воспользоваться старым чародейским способом. Второй вариант звучал надежнее. Только надо, чтоб на Саймона никто не смотрел, а в холле полно народу. Зайти в уборную, наложить на себя невидимость и идти в сторону реанимации, стараясь ни на кого не натыкаться. Хороший план!

Пока Димка успокаивал Марию Радужникову, Саймон проник в уборную, закрылся в кабинке и применил чары невидимости. Осторожно открыл дверцу, выждав пока снаружи никого не будет, и прошел в холл. Из холла он вышел в коридор первого этажа и последовал за указателем к реанимации. Когда юноша под чарами невидимости пришел к тяжелым дверям реанимационного отделения, двери оказались заперты. Пошаманив с замком, он магией заставил его открыться и осторожно нырнул в коридор. Пройдя дальше, заглядывая в дверные окошки, он искал взглядом Карсилину. Пару раз чуть не натолкнулся на медсестер, но вовремя отпрыгнул, так что столкновения не произошло. Наконец ему улыбнулась удача, он увидел через дверное окошко Карсилину, всю в проводах и трубках. Осторожно он проник в палату, где лежало еще три человека -- и все без сознания. Подошел к Карсилине, сняв с себя невидимость, и взял ее за руку. Тёплая.

Он медленно опустился перед ней на колени. Карси была вся бледная, а ее губы были почти синие. Увидев ее такую жалкую и беззащитную, он впал в ступор. Мысль о том, что ее мозг мертв, и она больше ничего не осознает, убивало, резало острым кинжалом прямо в сердце. Это больно. Очень больно! Саймон почувствовал, как у него на глазах выступили слёзы, и он стер их правой рукой. Вздохнув, юноша начал тихим дрожащим голосом:

- Карси, прости, я не смог тебя уберечь.

Затем он замолчал, и тихонько погладил Карсилину по голове. Все, что он сейчас скажет, она все равно не услышит.

- Ты -- самый дорогой для меня человек. Не смей умирать...

Он провел рукой по ее рыжим волосам, болезненный ком в горле никуда не исчезал. Может, это вообще была плохая идея -- приходить сюда? Теперь Саймону хотелось плакать, от ощущения собственной беспомощности, а гнев, который в нем пылал, ушел.

Он ничем не мог помочь Карсилине. А она так и останется овощем, если от нее не отключат приборы, поддерживающие остатки жизни. Саймон знал, Карси бы никогда не одобрила подобного существования. Если бы у нее спросили, она бы предпочла эвтаназию.

Саймон положил ей руку на лоб и прошептал:

- Пожалуйста, борись. Пожалуйста, Карси...

И в этот момент из его ладони вырвалось фиолетовое свечение, которое окутало Карсилину. Юноша не осознавал, что творит, но шестое чувство подсказывало, что это -- лучшее, что можно придумать. Ведь хуже все равно уже не будет.

Это странное свечение отнимало у Саймона все силы, в глазах плясали мошки, а голова начала гудеть и кружиться.

- Ты должна жить, - последнее, что прошептал он, перед тем, как потерять сознание, плюхнувшись на холодную белую плитку...

***

Саймон пришел в себя в больничной палате. Солнце слепило его из окна, а в вену правой руки была воткнута капельница. Повернув голову, он увидел бородатого деда, читающего газету на соседней кровати, которая стояла от него через тумбочку.

- Ну что, внучек, очнулся? - спросил тот, улыбаясь.

Саймон попытался приподнять голову, но его начало мутить и кружить, и юноша вынужден был принять старое положение.

- Долго же ты лежал, - сказал старик, с громким шелестом переворачивая страницу.

- Сколько? - непонимающе спросил Саймон.

- Четвертый день пошел.

Юноша охнул и уставился на капельницу. Там оставалась ровно половина прозрачной жидкости, которая не спешила капать быстро.

Странно, но есть не хотелось, а наоборот - подташнивало.

- К тебе тут заходили.

- Кто?

- Девушка одна. Каждый день тебя навещает, - и старик подмигнул, согнув газету.

Саймон попытался припомнить, что за девушка могла его навестить, но никаких домыслов не было. Вроде бы он с женским полом не так хорошо общался, кроме Карси. А та в реанимации и вряд ли придет в себя. От этой мысли в груди что-то сжалось. Захотелось отвернуться к стенке, но мешала капельница. Смотреть на шприц, воткнутый в вену, не было никакого желания. В горле снова возник болезненный ком.

В этот момент, за дверью послышались неспешные шаги, ручка повернулась, дверь открылась, и вошла Карсилина. Совершенно здоровая!

Саймон вздрогнул, в груди что-то полыхнуло. Он хотел присесть, но голова закружилась, и ему пришлось остаться в таком положении.

Карсилина подошла ближе, и, улыбаясь, присела на стул возле его кровати:

- Как ты? - поинтересовалась девушка с беспокойством.

- Я?.. - Саймон почувствовал смущение, а его щеки покраснели, - Да вроде хорошо.

Он попытался убрать правую руку за голову, но капельница напомнила о себе.

Наступила пауза, во время которой Саймон подумал, что выглядит сейчас в глазах Карсилины максимально неловко. Старик с соседней кровати заинтересованно наблюдал за ними.

- А как ты?... - начал было Саймон, не понимая, как девушка пришла в себя. Ведь у нее было множество травм, и шансов оклематься не предполагалось.

- Врачи думают, что это чудо. Они не могут объяснить произошедшее, - ответила Карсилина, смотря ему прямо в глаза. Саймон не мог отвести свой взгляд.

Она поправила волосы и продолжила:

- Ты был в моей палате, без сознания. И знаешь, что я думаю?

- Что?

Девушка склонилась над ним, и прошептала на ухо, чтобы любопытный старик не услышал:

- Это ты меня исцелил. Чародеи так могут, я знаю.

Саймон ощущал исходящее от нее тепло, и она была так близко, чуть ли не касалась его кожи, сердце трепетало, словно бабочка, которая почувствовала первый луч солнца во время рассвета.

- Перед тем, как прийти в себя, я слышала твой голос, - сообщила Карсилина, - ты призывал бороться, как будто звал меня. В этот момент я ощутила большое желание жить.

Она выпрямилась, и продолжила уже в полный голос:

- Я вдруг поняла, как много ты, Саймон, для меня значишь.

Саймон вздрогнул, словно его поразил слабый разряд электричества, он собирался что-то сказать, но Карси прислонила палец к его губам:

- Ты всегда поддерживал меня, часто выручал, приходил мне на помощь. Мы с тобой хорошо проводили время вместе. А я встречалась с другими парнями, с тем же Томеснором, который оказался тем еще гадом. Не замечала, что рядом со мной есть человек, который гораздо лучше их всех.

Она вздохнула, и Саймон понял, что может вставить и свое слово:

- Карси, я люблю тебя. С нашей первой встречи.

Он, наконец, решился ей это сказать, не боясь быть отвергнутым.

Девушка снова улыбнулась и взяла его за руку:

- Ради этого стоит жить. Ты дал мне стимул.

- Давай будем вместе? - предложил Саймон с надеждой, сжимая ее ладонь.

- Давай, - кивнула Карсилина, а затем поцеловала его.

Саймон Рейли обнял ее, утопая в их первом поцелуе. Старику, который за ними наблюдал, это зрелище явно понравилось.

2

-- ПРОСТО СТАТУЭТКА

Саймона и Карсилину держали в больнице еще неделю, и они пропустили свой выпускной. Что не шибко их расстроило. Случившееся с девушкой считали чудом, об этом писали в местных газетах, приходили брать интервью у врачей и Карси, но та им ничего определенного не говорила.