Рассказы

— Ах, ты, пенёк лесной, возле банка валюту вздумал менять, — надрывался банкир, от смеха кашляя и утирая бегущие из-под очков слёзы. — Да разве тебя мама в детстве не учила, что так нельзя… ой, ну, уморил, ну, насмешил!.. А я-то думал: помогу человеку, дам денег немного… а он их возле банка менять!..

— Дак вот оно как получается, — хохотал Валентин, — что вам нельзя в деревню ездить, а мне в городе делать нечего. Каждый сверчок знай свой шесток, вот ведь оно как!

— Но если ты думаешь, что я по своей доброте компенсирую тебе эту потерю, то ты плохо меня знаешь! — грозил пальцем банкир. — Пусть это послужит тебе хорошим уроком… опыт — великая вещь, дороже него только сама жизнь…

— Ой, спасибо, да я теперь и под пушкой не возьму!..

И они ещё минуты две беззлобно смеялись друг над другом, а потом согласно пошли в кабак. И в тот вечер было выпито немало доброго баварского пива. Языки распускались, размачиваемые каждой новой кружкой. По ходу дела выяснилось, что очкастый — славный парень, и родители-то его приехали в город из деревни, в детстве ловил там в речке во-от таких щук, а какое там было душистое сено, какие стога, и как здорово было там валяться!.. Опять же, парное молоко, гладкие молодые девки вот с такими дойками — сказка… Да и не банкир никакой это был вовсе, а директор механического завода.

— Я на своём заводе вот с таких начинал, учеником электромонтера связи. Потом электромонтером, потом мастером работал, начальником цеха, потом вдруг раз — и директор. И теперь завод мой, Валя. Но у меня его хотят отнять…

— Кто?

— Да московские упыри. Им ведь всё по хрену, на людей наплевать, главное — срубить бабло…

— Слушай, а зачем тебе завод? — спросил Тимоха.

— Ну, как зачем? — удивился «банкир». (Тимоха так и звал его про себя «банкиром»). Это ж мой завод. Я там вот с таких, и родители работали. Моё дело, бизнес, понимаешь? Я на своём заводе за всё отвечаю.

— А как это вообще завод может быть твоим? — недоумевал Тимоха. — Ну — собственным? Он же ничей, не может никому принадлежать. Завод — это просто такое место, куда люди ходят на работу.

— Нет, Валентин, теперь такое время, что завод не может быть ничей. И должен он быть только мой, потому что он мой и есть…

Вскоре «банкир» уже сомневался, стоит ли ему самому садиться за руль, так славно было выпито. Но потом выяснилось, что Тимохины автобусы давно ушли, домой ему придётся добираться неизвестно как.

— Я тебя отвезу, — сказал банкир. — И даже не думай возражать. Я тебя в это дело втравил — значит, должен доставить. Только уж ты показывай мне дорогу, а то опять встрянем в какую-нибудь лужу…

— Так вытащить-то недолго, опыт у нас теперь имеется, — подмигнул Тимоха. И опять они посмеялись.

День, в общем, прошёл удачно, думал Тимоха; его неудержимо тянуло в сон, но он героически встряхивал головой и смотрел на дорогу. На заднем сиденье лежал роскошный букет роз для Зинаиды — «банкир» купил, настоял: мол, прости меня за тот дурацкий разговор, сам не знаю, что накатило. В общем, оказалось, хороший человек, а это главное. Как зовут только, Тимоха не выяснил… Деньги пропали — наплевать. Деньгам у нас счёту нет. Нечего считать. Бог с ним, всё хорошо. Только бы душой не озлобиться, забыть всё поскорей.

Он высадился возле дома, пожал руку банкиру, промычал что-то вроде: ну, заезжай там когда… Машина развернулась и поехала прочь. Валентин махнул ей вслед букетом и направился к крыльцу. Увидел, что в окно встревоженно смотрит Зинаида. Он широко улыбнулся ей, крикнул:

— Встречай гостя дорогого, красавица!

А затем, откашлявшись и выставив щитом вперёд розы и шампанское, словно свататься пришёл, открыл дверь своего дома.