Слово

Раздался хор согласных голосов, а доктор Дейчхардт пробормотал:

— Слишком ясно, и слишком пугающе.

— Слишком пугающе? — повторил Ренделл.

— Подозревать, что один из нашей дюжины предает нас.

— Ну, уж если один из двенадцати учеников Христа смог предать Его, — спокойно заметил на это Ренделл, — почему мы не можем считать, что один из нашей дюжины может предать Его, и одновременно, предавая Его, уничтожить и нас?

— Вы правы, — заметил доктор Дейчхардт. Он тяжело поднялся с места, осмотрел всех собравшихся издателей и повернулся к Ренделлу:

— Мы договорились. Слишком много стоит на кону, чтобы играться в недоверие или сентиментальность. Да, мистер Ренделл, действуйте. Можете ставить свою ловушку.

ДЕНЬ БЫЛ ДОЛГИМ, и сейчас, вечером, в двадцать минут двенадцатого, Стив Ренделл был рад тому, что возвратился в свой номер гостиницы “Амстел”.

Сгорбившись на заднем сидении лимузина “Мерседес-Бенц”, он размышлял о сложенном вдвое листке бумаги в бумажнике, что лежал во внутреннем кармане его спортивного пиджака. На этом листке он лично напечатал имена двенадцати апостолов Иисуса Христа, которые были использованы в двенадцати копиях меморандума, приготовленных им и Джессикой Тейлор. Возле каждого имени апостола было напечатано имя члена команды Воскрешение Два, которому этот меморандум был отослан.

Ренделл размышлял и над тем, сколько же времени понадобится скрывающемуся среди них изменнику, чтобы передать сам меморандум или хотя бы его содержание домине Мартину де Фроому. Предыдущий меморандум, касающийся объявления, попал к де Фроому в течение трех часов после выпуска. Последний же меморандум, каждая его напечатанная Джессикой копия, была выслана адресатам через сорок пять минут после окончания совещания с издателями. Вначале копии были переданы сотрудникам службы безопасности Хелдеринга, чтобы те лично вручили их тем, кто работал в отеле “Краснопольски”, либо тем, кто проживал в амстердамских гостиницах. При этом требовались расписки о получении, и Ренделл ожидал в кабинете Хелдеринга до тех пор, пока не убедился, что все двенадцать копий попали к их адресатам, а те расписались в получении.

Это произошло более пяти часов назад. Если содержание меморандума должно было быть передано де Фроому, то оно уже попало к нему — в этом Ренделл был уверен. Единственной его надеждой оставалось то, что их собственный человек, внедренный в операцию де Фроома, останется нераскрытым и сможет сообщить точное содержание поддельного сообщения, полученного их врагом.

Вновь и вновь Ренделл пытался вычислить, по каким же причинам — ради любви или ради денег — их предают.

Нет, он никак не мог даже представить это. Он мог лишь молиться, молиться о том, что изменник в их собственных рядах будет схвачен за руку и удален еще до того, как сможет наложить лапу на их бесценную тайну, предварительное издание Международного Нового Завета, который герр Хенниг вскоре доставит из Майнца.

Будучи у себя в офисе, Ренделл созвонился с Анжелой, прося ее пообедать вместе. Да, он крайне устал сегодня, но никак не мог сопротивляться тому, чтобы снова встретиться с ней вечером. Они спокойно пообедали вместе в элегантном ресторане отеля “Полен”, обмениваясь воспоминаниями о пережитом. И после того, хотя усталость все еще чувствовалась, Ренделл знал, что не сможет расстаться с этой девушкой, хотя и был с ней практически все утро. Они распрощались у гостиницы “Виктория”, но даже теперь, приехав к собственному отелю, Ренделл чувствовал мягкость ее губ на собственных.

Машина свернула влево, а минуту спустя, пожелав Тео спокойной ночи, Ренделл уже стоял на тротуаре перед “Амстель”.

Уже собравшись направиться к входу, Ренделл услышал, как кто-то зовет его по имени. Он остановился и повернулся к мужчине, спешащему к нему из теней, окружавших площадку для парковки.

— Мистер Ренделл! — во второй раз позвал мужчина. — Минуточку, пожалуйста!

Спешивший мужчина теперь был освещен гостиничными огнями.

Седрик Пламмер.

Скорее рассерженный, чем удивленный, Ренделл собрался уж было отвернуться, но Пламмер схватил его за руку.

Ренделл отдернул руку.

— Идите к черту, — сказал он. — Нам не о чем разговаривать.

— Дело не во мне, — настаивал англичанин. — Я вовсе не желал беспокоить вас. Меня послал некто другой — некто весьма важный — который желает встретиться с вами.

Ренделл не собирался поддаваться.

— Простите, Пламмер. Не думаю, чтобы я интересовался встречей с вашим знакомым.

Он уже направился к каменным ступеням, но Пламмер не отставал.

— Мистер Ренделл, погодите. Послушайте… Это домине Мартин де Фроом… Это он послал меня.

Ренделл развернулся на месте.

— Де Фроом? — глянул он с подозрением на журналиста. — Де Фроом выслал вас найти меня?

— Абсолютно верно, — кивнул тот.

— Как я могу знать, что это не какой-нибудь грязный трюк в игре, которую вы ведете?

— Нет тут никакого трюка, клянусь. Зачем мне лгать? Что я с этого получу?

Ренделл разрывался между недоверием и желанием поверить.

— И зачем де Фроом хочет встретиться со мной?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Я так и знал, что не имеете, — сардонически заметил Ренделл. — И зачем де Фроому использовать вас, иностранного журналиста, в качестве собственного Фигаро? Ведь он же мог просто поднять телефонную трубку и позвонить мне.

Хотя и сбитый с толку вопросом Ренделла, Пламмер не растерялся с ответом:

— Потому что он все делает не прямо, а косвенно, чтобы никто не догадался. Он весьма осторожен во всех личных контактах. Человек, находящийся в его положении, должен быть осторожным. У него нет возможности звонить вам, опять же, он вовсе не желает того, чтобы вас увидели вместе где-то на людях. Если бы вы знали домине де Фроома чуточку получше, вы бы понимали его поведение.

— А вы его знаете?

— Довольно-таки хорошо, мистер Ренделл. Я горжусь тем, что называю его своим другом.

Ренделл вспомнил сенсационное интервью Пламмера, взятое им у де Фроома для газеты “Лондон Дейли Курьер”. Это было совершенно эксклюзивное пространное интервью, явно полученное из первых рук. Нечто заставляло Ренделла верить заявлению Пламмера о его дружбе с голландским священником.