Гиппопотам

в первый же день, – ответил Майкл. – Сказала, что все должны относиться ко мне с тактом, потому что порядочные люди давно уже простили нам убийство Христа.

– Вот как? – произнес Альберт, и на лбу его обозначилась маленькая бороздка.

Впрочем, главное значение имела не она, а борозды на полях. Испытательные участки в Хантингдоншире стали сенсацией дня и – на недолгое время – главной темой разговоров в Англии.

«БРИТАНИЯ ЗАСТАВИТ МИР ПОКРАСНЕТЬ, ТОЧНО СВЕКЛА!» – гласил аршинный заголовок «Дейли экспресс»{[194]} . Помещенная под ним фотография изображала Альберта и государственного агронома, гордо стоящих перед своими «экспериментальными» акрами.

«Это невзрачное растение, являющееся, в сущности, не чем иным, как репой-сластеной, может стать ключом к будущему процветанию Британии», – утверждал автор передовицы.

Впрочем, британская публика такой уверенности не питала.

– А сахар из свеклы не будет красным?

– Удастся ли превратить его в обычные английские кубики?

– От него, наверное, толстеют быстрее?

– А землей он на вкус отдавать не будет?

– Можно ли добавлять его в торты?

– Смогу я выращивать ее в саду и делать сахар самостоятельно?

– Да, но честно ли это по отношению к колониям?

– Вот увидите, скоро его начнут подавать в чайных гостиных галереи Тейт.

Следующие четыре-пять лет улыбчивый венгр в твидовых брюках-гольф объезжал в зеленом, как падуб, «остине» Южное побережье и Восточную Англию, делясь правительственными субсидиями и сельскохозяйственными советами с озадаченными, но благосклонными фермерами. Майкл с Ребеккой продолжали учиться в детском саду мисс Хартли, что в Хантингдоне, – городе, к которому Альберт уже привязался, несмотря на первоначальное недоверие.

– Оливер Кромвель? – воскликнул он, впервые услышав об этом. – Отсюда родом Оливер Кромвель? Убийца короля?

Альберт просто не мог поверить, что хантингдонские горожане, такие лояльные и респектабельные люди, искренне гордятся своим нечестивым сыном, этим позором английской истории, британским Лениным. Однако со временем он научился прощать лорда-протектора, бывшего, в конце концов, таким же джентльменом-фермером, как сам Альберт, человеком, которого одни лишь несчастные обстоятельства – а не большевизм или кровожадность – вовлекли в события, приведшие к той ужасной январской ночи в Уайтхолле. В свой черед, и жители Хантингдона научились любить странного чехословака с обаятельными манерами, совершенно английскими детьми и необъяснимо шотландской фамилией. Вот сахарный завод, строительством которого он руководил и которым теперь управлял, вызывал у них чувства менее теплые. От завода исходил запах подгоревшей ореховой пасты, в котором по безветренным дням купался весь город. Зато строительство второго сахарного завода, в Бари-Сент-Эдмундс, стало – и за то нам следует быть ему благодарным – для маленького Майкла первым уроком по части управления.

В один дождливый вечер, когда Майкл с Ребеккой играли на полу отцовского кабинета, Альберта посетил