Зовем вас к надежде

— Заткнись, детка.

— Кто вы?

— Черт побери, ты что, не можешь держать язык за зубами? Влепи ей еще раз!

Кто-то еще раз ударил Труус по лицу. А потом снова захихикал.

— Воды… — застонала Труус. — Дайте воды…

— Потом, — сказал Эл. — Сначала поговори-ка со своим папочкой. Сядь! Ты должна сесть! — Человек в тени рывком дернул ее вверх. Она закричала от боли. Резкий свет фары слепил ее. Перед ней положили лист бумаги.

— Что… что это?

— Сейчас ты громко прочитаешь то, что там написано, и при этом будешь все время смотреть на свет!

— Зачем?

— Заткнись! Если ты не сделаешь того, что я тебе говорю, ты не проживешь и пяти минут. Все из-за твоего сраного папочки.

— Из-за… но зачем?

— Не твое дело. Ну как, будешь читать?

— Нет.

Невидимый Эл два раза подряд ударил Труус по лицу. Ее голова мотнулась в сторону.

— А сейчас ты получишь кое-что другое, а не оплеуху, маленькая свинья! — сказал его голос. — Ну, давай, давай, пошла!

Дрожащими губами, запинаясь, Труус стала читать текст, отпечатанный на машинке:

— Адриан, умоляю тебя, скажи, что все, что ты слышал и видел в Вене, было подлогом. Скажи, что ты убежден в том, что босс «французской схемы» самым подлым образом пытался обвинить мистера Брэнксома… Что с мистером Брэнксомом?

— Не задавай идиотских вопросов, читай текст, глупая потаскуха!

— Но…

— Цыц! Читай дальше! Если не будешь читать — пожалеешь.

Труус заплакала. Плача, она читала дальше:

— Если ты сейчас обвинишь мистера Брэнксома, меня убьют. Это совершенно точно. Ведь если общественность действительно поверит в то, что фальшивки, которые ты видел в Вене, никакие не фальшивки, а подлинники, то люди босса будут просто вынуждены меня убить. Вынуждены, Адриан, вынуждены! Потому что только в этом случае общественность действительно поверит, что мистер Брэнксом — босс. Добрый мистер Брэнксом, который тебе всегда так помогал! Это наверняка ловкий ход босса. Ведь тогда никто больше не будет его искать и он будет в безопасности. Адриан, прошу тебя, не обвиняй мистера Брэнксома. Иначе у тебя больше не будет дочери. Иначе я буду мертва… — Труус с трудом перевела дыхание. — Что все это значит? Что такого увидел и услышал мой отец в Вене? Почему он теперь не может…

— Заткни свою паршивую глотку!

Голова Труус дернулась и стукнулась о каркас кровати — такой сильный удар нанес ей Эл. Она разразилась безудержными рыданиями.

— Проклятье! — Эл запихнул в рот Труус носовой платок. Она осела на пол, с трудом дыша.

Эл подошел к Джеки. Тот как раз вытаскивал последний снимок из своего поляроида.

— Что-нибудь получилось?

— Ясное дело. И полный идиот сделает фотографии с этой штукой.

— А магнитофон?

— Сработал.

— Тогда сейчас же поезжай в аэропорт. Пит тебя ждет на своей машине. Он должен как можно скорее доставить снимки и кассету в «Плазу». Босс забронировал там номер для Линдхаута и Колланжа.

— Босс…

— Только позаботился о том, чтобы копы выбрали «Плазу», ты, дерьмо!

Джеки внезапно закряхтел.

— Что с тобой?

— Ты мне должен дать еще одну дозу, Эл. Мне хреново. А мне сейчас вести машину и нельзя ошибиться…

— Перестань скулить, получишь ты свою дозу… — Эл обозлился. — Это же надо — выискать именно такого застарелого наркомана, как ты! Все дерьмо. Иди сюда, приготовь руку.

— Спасибо, Эл, спасибо…

— Заткнись и сматывайся, — сказал Эл. Джеки исчез. Труус продолжала стонать. — Проклятье, этого ни один черт не выдержит! — взбесился Эл. — Эти стоны сведут с ума любого!

Док сказал ему, что такая доза не может сделать человека зависимым, а только введет его в дремотное состояние… Но эти стоны! Кто знает, сколько еще это будет продолжаться! Эл набрал в другой шприц героин, подошел к стонущей Труус, разорвал рукав ее блузки и сделал укол в вену. Через минуту Труус закряхтела и закрыла глаза. На ее лице появилось выражение высшего блаженства. Она плыла в море цветов такой неописуемой красоты, какой не бывает на этом свете.

19

В 10 часов 40 минут 18 августа 1971 года «боинг» компании «Пан Америкэн Эйрвейз» с бортовым номером АР-3049 приземлился в аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке и в выжидании остановился на большом удалении от главного здания. Командир корабля по радио сообщил удивленным пассажирам, что машина сейчас же тронется и остановится на обычной взлетно-посадочной полосе.

Командир проследовал из кабины в первый класс и подошел к Линдхауту:

— Пожалуйста, профессор, пойдемте со мной.

— Что с Труус?! — взволнованно выкрикнул Линдхаут.

— Ничего не могу вам сказать. Вас ожидают несколько господ. Я только следовал указаниям с диспетчерской вышки. Господа ждут внизу на подъездной дорожке для такси.

— Бог мой, что с Труус? Есть какие-нибудь новости?

— Я же сказал — я ничего не знаю. Пожалуйста, профессор!

— Что это значит? А мой багаж?

— Будет выгружен и направлен в «Плазу», не беспокойтесь.

— Почему в «Плазу»?

— Этого я тоже не знаю. Вышка нам сообщила, что у вас апартамент в «Плазе».

— Кто его заказал? И что с Труус?

— Не имею ни малейшего понятия. — Командир взял Линдхаута под руку. — Я действительно не в курсе. Господа внизу все вам скажут.

— Какие господа? Что скажут?

— Они из ФБР, профессор.

— Что?! — Линдхаут отшатнулся. — Они знают, что с Труус?

— Профессор… не усложняйте нам все…

— Кто мне докажет, что это действительно агенты ФБР?

— Диспетчерская вышка. Они предъявили свои документы. Да пойдемте же, пожалуйста!

Совершенно выведенный из равновесия, Линдхаут вошел в кабину пилотов. Там уже был открыт люк и спущен на землю трап.

— Всего хорошего, — сказал командир.

— Да-да… — бессвязно пробормотал Линдхаут. Он увидел черный «кадиллак», трех неизвестных мужчин в шляпах и своего ассистента Жан-Клода Колланжа.

— Жан-Клод! — спотыкаясь, Линдхаут спустился по трапу. — Есть новости о Труус?

— Господин профессор…

Один из мужчин отодвинул Колланжа в сторону.

— Добрый день, профессор Линдхаут, — сказал он, показывая свой служебный знак. — Меня зовут Кларк. ФБР. Это мои коллеги. Мы должны как можно быстрее уехать отсюда, прежде чем какая-нибудь сволочь не начнет стрелять в нас из своего автомата с галереи для посетителей. Наши люди, конечно, есть и на галерее, они повсюду, но мы не хотим привлекать внимания. Никто не знает, что именно вы спустились здесь, — только похитители.

— Что с Труус? Где…

— Мне бесконечно жаль, но вынужден сообщить вам, господин профессор: пока у нас нет никаких следов.

Лицо Линдхаута побелело:

— Никаких следов… Труус…

— Нет-нет… идут широкомасштабные поиски… к сожалению, пока без результата…

Линдхаут оперся на плечо Колланжа.

— Этот пес, — прошептал он. — Этот проклятый пес…

— Кто? — спросил Кларк.

Линдхаут попытался ответить, но его голос сорвался.

— У нас поручение сразу же доставить вас в управление полиции. Вы с доктором Колланжем поедете в среднем автомобиле.

— Нет, — сказал Линдхаут, все еще в оцепенении.

— Что «нет»?

— Мы поедем не в управление полиции.

— Но почему? Куда же вы хотите?

— В Федеральное бюро наркотиков.

— В… Но почему?

— Потому что у меня чудовищно важное известие, черт побери, — вдруг закричал Линдхаут, словно потеряв рассудок.

Он уже садился в черный автомобиль.

Несколькими секундами позже машина мчалась с ревущей сиреной по летному полю к улице, лежащей перед аэропортом Кеннеди.

20

Главный инспектор Томас Лонжи, грузный мужчина с плоским после увечья носом, редкими волосами и бледным лицом, сидел за старым письменным столом. Из двух окон одно было расположено высоко вверху. Через другое Линдхаут и Колланж, сидевшие на шатких стульях перед письменным столом начальника нью-йоркского отдела по борьбе с наркотиками, видели виадук наземной железной дороги на Саут-стрит и пирсы на Ист-ривер.