Моя любимая жена

— И где вас поселили, дорогая? — спросила миссис Девлин.

— У них это называется Новая территория Губэй, — ответила Бекка.

Встретившись глазами с Малахольным Митчем, она ему улыбнулась. От неожиданного проявления участия тот засмущался.

— A-а, Губэй, — одобрительно повторила Тесса.

Когда-то эта женщина была красавицей. Возможно, она и сейчас оставалась таковой, если смыть с нее весь броский макияж и отбросить развязность, явно порожденную излишним количеством выпитого.

— Приятное местечко, правда? — продолжала миссис Девлин. — Мы там прожили года два, когда приехали сюда. Школы там неплохие.

Официантка принесла заказанную Тессой выпивку. Едва взглянув на бокал, миссис Девлин, словно хищная птица, накинулась на китаянку:

— Я, кажется, заказывала «Амаретто» без льда, потому что я не американка и не немка какая-нибудь, чтобы лакать ликер со льдом. Я — англичанка! У нас нет этой идиотской привычки кидать лед в любой напиток. Мы и так умеем ощущать его вкус. Унесите это пойло с глаз моих долой и подайте то, что я заказывала!

Тесса повернулась к Бекке и снова ласково улыбнулась.

— Ну и как вам ваше новое жилье? Успели привыкнуть?

Бекка в замешательстве проследила глазами за молоденькой официанткой, уносившей бокал с отвергнутым «Амаретто».

— Трудно сказать, — наконец ответила она. — Все очень неожиданно. Впрочем, я и сама толком не знаю, чего ждала от Шанхая. Думала о храмах и чайных домиках. Воображала себе Китай по Конраду и Киплингу. У меня было романтическое представление о Шанхае. Наверное, и сейчас еще остается. Желание почувствовать… аромат Востока. Со стороны, должно быть, выглядит явной глупостью.

Миссис Девлин ободряюще потрепала ее по руке.

— В детстве я жила за границей, — сама не зная зачем, продолжила Бекка. — Я люблю Лондон, но почти не ощущаю Англию своей родиной. Здесь мы с Биллом расходимся. Поэтому я не знаю, что должны чувствовать настоящие англичане, попадающие в такие места, как Шанхай. — Бекка взяла в руки фарфоровую суповую ложку и принялась ее разглядывать. — Нам с Биллом было бы грех жаловаться. У нас прекрасная квартира. У Холли заботливая ама. Дочь успела полюбить свою школу.

Миссис Девлин отодвинула тарелку и закурила сигарету.

— И денежек побольше, чем в Лондоне, — усмехнулась она, выпуская дым из ноздрей. — Высокооплачиваемые служащие в Англии сколько отстегивают государству? Сорок процентов! А в Гонконге налоги составляют всего шестнадцать процентов. Здесь, конечно, повыше, но все равно немного.

— Что касается денег, вы совершенно правы. Мы это сразу почувствовали, — подтвердила Бекка, стараясь показать миссис Девлин, что ей не чужды реалии окружающего мира.

А о Конраде и Киплинге с этой хрупкой блондинкой лучше не говорить. И не только о них. Не могла же Бекка сказать капризной и вдобавок нетрезвой Тессе, что уже успела понять, чем приходится расплачиваться за все блага шанхайской жизни. Билла она теперь видит лишь урывками. Даже Холли привыкла, что папа постоянно занят на работе. Живя с мужем в одной квартире, Бекка по-настоящему скучала по нему, не смея сказать Биллу об этом. Зачем? Чтобы усилить его чувство вины перед семьей? Чтобы к грузу деловых забот добавилась еще и эта? Говори не говори — положение все равно не изменится.

— Думаю, постепенно мы привыкнем к здешней жизни, — тоном молодой жены из телесериала сказала Бекка.

— А чтобы привыкание не затягивалось, я вам кое-что подскажу, — задумчиво произнесла Тесса. Она снова затянулась, но на этот раз выпустила дым изо рта. Зеленые глаза миссис Девлин сощурились. — Запомните, дорогая: Шанхай не является городом равных возможностей. Жизнь мужчин и женщин здесь очень отличается. Вы это поймете. А может, уже поняли.

Бекка сразу вспомнила девушек из «Райского квартала», послушно садившихся в машины. Наверное, миссис Девлин тоже видела подобные картины.

Тесса наклонилась к Бекке. От жены Девлина пахло сигаретами, «Амаретто» и духами Армани.

— Иногда с этим трудно свыкнуться, но лучше смотреть правде в глаза, — продолжала она. — Через несколько лет вы оба вполне приспособитесь к здешней жизни.

Официантка принесла новый бокал с «Амаретто». Даже не поблагодарив девушку, миссис Девлин взяла то, на что имела законное право, и осторожно покачала бокал, разглядывая содержимое и проверяя ладонью температуру ликера. Всем своим видом она говорила: «Знаю я этот ваш фокус. Выудили из бокала весь лед и принесли мне ту же порцию». Китаянка стояла, как изваяние. Тесса отхлебнула глоток и убедилась, что ей действительно принесли новый ликер. Она заговорщически подмигнула Бекке: «Меня они не обдурят». Официантка растворилась, будто ее и не было.

— Новая территория Губэй, — с оттенком грусти сказала миссис Девлин. — Старый добрый Губэй. Там вообще забываешь, что ты в Китае.

Едва войдя в туалетную комнату, Билл почувствовал: что-то здесь не так. На первый взгляд, внутри — никого. Тогда откуда в углу ведро и швабра?

Ступая с некоторой опаской, Билл обводил глазами ряды кабинок. Их было не слишком много. Приоткрытые дверцы ясно показывали, что кабинки пусты. Но ведь он отчетливо слышал звуки, причем такие, будто в туалете находилась рожающая женщина.

Потом Билл увидел его. Это был старик-уборщик. Спустив поношенные брюки и откровенно грязные кальсоны, он взгромоздился на унитаз. Старик даже не закрыл дверцу кабинки. Достаточно того, что он выбрал самую дальнюю. А что касается всего остального — какое ему дело до окружающего мира? Разве мир понимает, каких трудов ему стоит опорожнить содержимое своего кишечника?

Появление Билла ничуть не смутило старого китайца. Уборщик посмотрел на него так, словно Билл только что прилетел из аэропорта Хитроу, тогда как он восседал здесь уже целую тысячу лет.

Глава 5

Билл стоял у окна и ждал, когда подъедет Тигр. Пока что во дворе стоял большой черный «БМВ» с включенным двигателем. За рулем сидел пожилой человек. Вскоре из подъезда противоположного корпуса вышла молодая женщина в очках и направилась к машине.

«А я ведь их знаю, — подумал Билл. — Женщина наверняка библиотекарша, а этот старик — не кто иной, как ее отец. Стало быть, в этих домах живут не только содержанки».

— Папа! Папа! — раздался сзади высокий, требовательный голосок Холли. — Ты знаешь, на какой планете мы живем?

Билл заметил, что серебристый «порше» обычно приезжал за высокой китаянкой по вечерам в среду и пятницу. Очень часто он видел «девятьсот одиннадцатый» и по воскресеньям. Бывали нерегулярные визиты и в другие дни. Тогда китаянка возвращалась домой под утро. Пару раз, когда Биллу не спалось, он видел, что женщина, наоборот, уезжала в «порше» ранним утром.

«Ее муж, — подумал Билл. — Можно сказать и так».

Интересно, а какие объяснения этот человек давал своей настоящей жене? Возможно, что никаких. Возможно, он не считал нужным что-либо ей объяснять. Не исключено, что здесь подобные отношения — в порядке вещей.

— Папа!

Не дождавшись ответа, Холли дернула Билла за рукав. Он отвернулся от окна и ласково провел пальцами по лицу дочери.

— Папа, ты знаешь, на какой планете мы живем? — снова спросила девочка.

В руках Холли держала довольно сложную конструкцию из веревочек, ваты, шариков и картонных кружков. Китаянка Дорис стояла поодаль и улыбалась, гордясь не по годам смышленым ребенком.

— В школе сделала, — пояснила Биллу ама. — Очень умная. Просто гениальная девочка.

Билл внимательно рассматривал болтающиеся веревочки и шарики.

— Это планеты, — подсказала Холли.

— Какая замечательная штука у тебя получилась, ангел мой, — улыбнулся Билл, продолжая разглядывать поделку Холли.

В тоненьких пальчиках дочери была зажата пробка от шампанского. К ней Холли привязала толстую шерстяную нитку. Нитка проходила сквозь дырочку в черной бумажной тарелке с приклеенными к ней золотыми звездочками. Должно быть, тарелка символизировала ночной небосвод или безграничные просторы космоса. Под тарелкой висели разноцветные шарики, вращавшиеся вокруг большого оранжевого картонного солнца.