Около шеста

Инга, арт-директор клуба: «Стриптиз — это самый доступный вид ганца для взрослого человека, ему можно обучить кого угодно, любую женщину, особых физических возможностей здесь не надо. Да, одна хуже танцует, другая лучше. Те, кто в детстве танцевал, занимался спортом, у них больше возможностей на пилоне, они гораздо лучше схватывают. Но к нам часто приходят девочки, которые вообще ничего не умеют, нулевые. Ничего, за пару недель обучаем, если не танцевать, то хоть ходить вокруг пилона красиво научатся. Приходится учить каким-то элементарным вещам. Например, как реагировать на хамство. Гость всегда прав, поэтому если он ведет себя некорректно, надо пожелать ему приятного вечера, сказать: «Надеюсь, настроение у вас здесь улучшится» и отойти. Или как заговорить с мужчиной, как угадать, что ему хочется. В основном мужчины хотят слышать комплименты, внимание получать, а кого-то, наоборот, заводит, если девочка отказалась с ним общаться. Ему уже интересно, он заинтригован… Все очень индивидуально. А угадывать помогает интуиция и опыт, с первой попытки ни у кого не получается. Старенькие девочки делятся опытом с новенькими. Но в основном учатся все в процессе, потому что, пока она сама это все не прочувствует, рассказывать бесполезно, это не воспринимается».

Трудовые будни

— Девушка, сколько вам лет?

— Девятнадцать.

— А сразу и не дашь.

— Ну почему же, дам.

Всю ночь на сцене пол печальные мелодии томные девушки медленно избавляются от одежды. Когда на них остается одежды ровно столько, чтобы было, куда класть купюры, девочки идут в народ собирать «на чай».

Гузель: «У нас в основном брюнетки работают. Потому что девушки с черными волосами выглядят дороже, чем блондинки. Блондинки кажутся доступными, их легко получить. Некоторые гости предпочитают рыжих, считают их стервами, но у нас рыжих мало. Во многих клубах работают негритянки, но в наш клуб их не берут на работу, это даже не обсуждается, потому что неизвестно, какие там болезни они из Африки привезли. У нас, когда девочки поступают на работу, обязательно сдают анализы. Когда ты общаешься с гостями, ты должна быть здоровой, потому что он может быть женат, у него дети, дом, семья, мало ли, жену заразит. Чтобы не потерять клиентов все должно быть чисто, аккуратно.

У нас есть стилисты, когда мы идем ночью работать, нас красят, укладывают, мы должны выглядеть красиво. Дорогое белье, обязательно подвеска и специальный мешочек для денег, потому что деньги нельзя брать в руки. Мужики очень придирчивые в смысле ухоженности, они постоянно смотрят на руки, на ноги, пытаются под платье заглянуть, разглядеть твои изъяны. Все должно быть идеально! У нас есть закон — мыться после каждого выступления. Были в клубе случаи, что посетители жаловались, что девушки пахнут плохо. У нас были такие особи, которые не подмывались вовремя, сейчас они у нас уже не работают, и в клубе все благоухает.

Следить за своей внешностью девочка должна сама и за свои деньги, потому что конкуренция зашкаливает. Я, например, 2 раза в неделю хожу в спортзал, сижу на рыбе и рисе. Многие девочки силиконовую грудь себе делают. Москва вообще такой город, где все деланные, ну практически все. У меня только пластика губ, а грудь своя. Некоторым гостям не нравится сделанная грудь, а некоторым нравится. Бывает, что приходит гость, говорит: «Хочу брюнетку», и начинается выбор, выбрать не может, говорит: «А азиатки есть?». У нас в стрипе две девочки азиатки, я самой красивой считаюсь, у второй девочки фигура не ахти. Гость меня выбирает, потом хочет для комплекта блондинку, начинается смотр блондинок, потом еще кто-то понравится — это все в течение одного вечера. Они вообще разносторонние, эти мужчины, сами не знают, чего хотят.

У всех девочек для работы есть специальные имена. Бывает, что имена вообще не соответствуют девочкам. У нас, я помню, была Багира. Так она по шесту ползала, как кусок жирного мяса, даже гости удивлялись: «Что это такое?». Она у нас долго не задержалась.

В главном зале, там, где стрип, раздеваться нельзя ни в коем случае. Для этого есть залы релакс. Когда девушка танцует в этих отдельных залах, она раздевается полностью, там все девчонки ходят голые. А в общем зале мы ходим по залу, подходим к гостям, танцуем. Мужики кладут нам деньги в мешочки, в трусики, кто-то в туфлю любит класть — по ногам балдеет. Постоянные гости, ну и вообще нормальные, они понимают, что девушек в заведении нужно благодарить. Они по 100 долларов дают, по 1000, по 500 рублей. Но нам просить деньги нельзя, если будем попрошайничать, могут вызвать к начальству, оштрафовать, а штраф немаленький, все знают, что мы тысяч по 20–25 за ночь зарабатываем».

Позитивный момент

Позитивный человек — это тот, кого послали на… а он вернулся оттуда отдохнувшим и с магнитиками.

Для меня самым важным опытом, да даже не опытом, а откровением, которое я вынесла из своей работы стриптизершей, стало понимание, что я реально очень нравлюсь мужчинам. До этого у меня были страшные комплексы по поводу своей внешности, которые поддерживало все мое окружение. Жена моего брата, например, когда я подходила к зеркалу, всегда говорила: «Ну что ты к нему подходишь? У тебя же ни рожи, ни кожи. Что ты рассчитываешь там увидеть? Думаешь, что-то изменилось? Нет, как была страшная, так и осталась». А потом у меня еще сильная угревая сыпь появилась, в общем сплошное разочарование. И с этими комплексами я жила всю жизнь, пока в стрип-клуб не попала. А там вдруг выяснилось, что я очень даже ничего, потому что даже самые страшные, если их накрасить правильно и уложить, становятся красотками, а уж если свет приглушить — то просто звездами голливудскими. И еще я поняла, что у меня есть очень сильный козырь — молодость. Мне тогда было 18–19 лет, а в этом возрасте для многих мужчин ты в принципе красивая и сексуальная, независимо от прыщей и прочих нюансов, которые, с моей точки зрения, никак не вписывались в понятие красоты. Для меня это было очень сильное откровение, которое радикально изменило мое отношение к себе, мою самооценку. Пожалуй, это был самый большой бонус, который я получила от работы в стриптизе, гораздо более важный, чем деньги. Молодые девушки этого не понимают, но на самом деле пока тебе 18–20 лет, то, даже если тебе кажется что ты некрасивая и твои сверстники не обращают на тебя внимания, потому что на фоне ровесниц ты не звезда, для 30-летних ты красавица, а для 40-летних — просто богиня. Для женщины это очень важное ощущение — понимать, что мужчины тебя хотят. Только ради этого я бы многим могла посоветовать пойти в стриптиз. Я, например, на выходе из стрип-клуба уже не боялась мужчин, чувствовала себя с ними уверенно, научилась подходить первой, флиртовать, брать деньги (до этого я и представить себе не могла, как это можно брать деньги у мужчины!). Причем, чтобы развить эти навыки, достаточно проработать пару месяцев! А вот зависать в этом я никому бы не советовала, потому что счастливых историй в стриптизе гораздо меньше, чем несчастливых.

Секреты бывалых

«А целовать пока не будем…» — сказал Иван-царевич, слезая со Спящей красавицы.

Алина, танцовщица: «Просить деньги у нас не принято, в стриптиз-клубах вообще нельзя выпрашивать. Сами должны давать. Вот сидит мужчина, я к нему подсаживаюсь (мы всегда подходим сами), аккуратненько придвигаюсь. А у меня ногти красивые, руки, макияж, платье, шпилечки, я духами дорогими пользуюсь, вся из себя такая волшебная. Все это для того, чтобы энергетика посылалась, флюиды. «Здравствуйте, добрый вечер, можно мне с вами познакомиться, хотела бы вас узнать поближе, вы не против…», знакомимся. У меня, как маячок стоит, я чувствую, когда скосить в нужную сторону, чтобы мужчина понял, что он мне небезразличен. При этом нужно показывать всю теплоту, как будто с тобой сидит реально твой любимый человек. Ну и начинаются подкатывания. А я знаю, если мужик начинает всякий бред нести, зубы тебе заговаривать, денег не даст. Они же знают правила клуба: заплатил за столик — делай все, что хочешь, ты гость, можешь давать девочкам деньги, можешь не давать. Некоторые пьяными прикидываются, чтобы не платить, бывает такое: «Ой, ты такая красивая, но у меня сейчас наличных нет, вот я схожу к банкомату…» А у нас банкомат — два шага идти. Нам же просто за общение с гостями не платят, только чаевые и консумашен. Если он денег не дает, а только болтает, то получается, что ты на сцене у шеста за просто так херачила. Поэтому я это быстро пресекаю, включаю наивную дуру: «Как вам здесь нравится? Бывали ли у нас в гостях?». Я всегда на «вы» разговариваю, поэтому они обычно говорят: «Давай на «ты» перейдем». Я такая: «Да, Сергей Сергеевич, будем на «ты». Ему уже вроде деваться некуда, он спрашивает, что я буду пить. Я консумирую только на еде, которую я не ем почти, и на молочных коктейлях. Я иногда даже к гостям не подсаживаюсь, чтобы не пить это дерьмо, а то меня потом пучит. Бывает, гости говорят: «Да, я знаю, вы по-любому там консумируете». Ни в коем случае нельзя соглашаться, гость не должен знать, что ты с этого денег имеешь, иначе будет зажиматься. И вот ты сидишь и пытаешься его разговорить, раскрепостить, а он ни бе ни ме, сам не знает, чего хочет. Многие девочки начинают жаться к гостю, а я не люблю их трогать. Если я понимаю, что с этим гостем ловить нечего, я аккуратненько перепрыгиваю на другого, у кого кошелек толще. Зачем терять время на нищебродов?