Игрок

Прочтет ли это Автор и поймет ли намек? Гриффин не был в этом уверен. Почему они назвали Кахане писателем, работавшим по контрактам? Гриффину было его жаль. Возможно, у репортера оказался сценарий или наброски к сценарию, а к тому же пара друзей в редакции, пишущих о шоу-бизнесе, поэтому у него было превратное представление о тонкостях этой профессии. Бедная Джун Меркатор. Она, наверное, любила Кахане. Жила бы она с ним, если бы ей не нравились его произведения? Трудно сказать. Ослепленная любовью, она могла считать, что он талантлив, как Мелвилл. Может быть, все последующие дни она будет читать неопубликованные рассказы Кахане и его неудавшиеся сценарии. Хорошо еще, если бы Гриффин мог сказать: «Я убил именно того, кого надо».

Гриффин проглядел список телефонных звонков. Звонил агент. Звонили из отдела маркетинга. Звонили из коммерческого отдела. Звонил автор. Звонил Левисон. Звонил его адвокат. Звонили из Лондона. Звонили ли Кахане так же часто? Звонили ли Автору так же часто?

Джан по внутренней связи: с ним хотел встретиться Уолтер Стакел. Гриффин попросил его подождать минуту. Он положил трубку. Посчитал до десяти, потом до двадцати, потом до двадцати семи. Подошел к двери. Лучше встретить Стакела у самой двери.

– Привет, Уолтер.

Стакел стоял у стола Джан, читая лежащие на столе документы, повернутые к нему вверх ногами. Когда Гриффин протянул руку, Стакел медленно поднял взгляд, и этот отказ играть по правилам, который бы вызвал у любого другого человека раздражение, вызвал у Гриффина страх.

Стакел пожал протянутую руку. Ему было около сорока пяти лет. Густые седые волосы зачесаны назад, что подчеркивало суровые черты лица. Сразу видно, что он не административный работник. Он был одет в бирюзовый пиджак, черные брюки и коричневые мокасины «Флоршейм». У него была пятнистая бело-розовая кожа. Он щурился, не от избытка солнечного света, а из сосредоточенности.

– Нам надо поговорить, – сказал он. Гриффин провел его в свой кабинет. Он не стал садиться в кресло у дивана, а занял место за столом. Стакелу ничего не оставалось, как сесть на стул с жестким сиденьем. Гриффин предложил кофе. Стакел вежливо отказался.

– Ладно, Уолтер, – начал Гриффин, – не говорите, что пришли поделиться грандиозным сюжетом для сценария.

– У меня их несколько.

– Охотно верю, Уолтер.

– Но я не автор.

– Если сюжеты хорошие, мы всегда можем нанять профессионального автора, чтобы довел их до ума.

Гриффину не нравился этот разговор. Его сердце учащенно билось.

– Вы когда-нибудь встречались с Дэвидом Кахане?

– Встречался. Довольно давно.

– Вы знаете, что он мертв?

– Господи, он был моложе меня. Что произошло?

– Вы лучше меня должны знать.

Гриффину хотелось, чтобы время остановилось.

– Уолтер, скажите мне все, что у вас на уме, сейчас же.

– Вы в курсе, что я бывший полицейский?

– ФБР, так?

– Это тоже было. Мне сегодня позвонили из полиции Пасадены, отдел расследования убийств. Дэвид Кахане был убит вчера вечером.

– Не может быть.

– Вы звонили ему домой около семи. Его подруга сказала, что он поехал в кино в Пасадену.

– Я даже не помню название фильма.

– «Похитители велосипедов». Вы там были.

– Нет.

– Вы там были. Вы встретили Кахане в кинотеатре, напились с ним в японском ресторане, и он ушел раньше вас. Потом он зашел в «Макдональдз». Там его в последний раз видели живым. Гриффин, почему вы это отрицаете?

– А полиция что думает?

Это был «Бургер-Кинг», а не «Макдональдз». Одна неувязка уже есть. Это приободрило Гриффина и вселило надежду.

– Они думают, он был убит из-за бумажника и часов. Такое случается каждый день. Я могу сказать полицейским, что вы ведете себя так, словно у вас есть что скрывать, и они вызовут вас для допроса в участок. Или могу дать вам возможность поговорить с ними по телефону. Или они могут прийти сюда. Или же спустить все на тормозах. Не думаю, что они так сделают.

– Естественно, я буду сотрудничать, как могу.

– Пару лет назад в Малибу была вечеринка. Музыканты. Наркотики. Ром лился рекой.

Гриффин догадался, что таким образом Стакел хотел сказать, что речь идет о чернокожих.

– Там был охранник у ворот. Он был вооружен. Один из гостей захотел побаловаться оружием. Охранник дал гостю оружие. Через несколько минут охранник был мертв. В полицию позвонили во вторую очередь. Дело уладили.

– Кому позвонили в первую очередь?

– Даже если бы я знал, не сказал бы. Но должен признаться, я восхищен вашей тактикой. Каменная стена. Все отрицать. Ваше слово против их слов. До тех пор, пока у них не будет свидетеля, который бы видел, как вы убивали, и до тех пор, пока вас ничто не связывает, кроме… Кстати, сколько раз вы встречались?

– Только однажды.

– Не считая вчерашней встречи.

– Хорошо, – сказал Гриффин, – вы правы. Я встречался с ним вчера вечером. И я знал, что он мертв. Прочел в газете.

– Тогда почему не сказали об этом?

– Господи, Уолтер, я не хотел быть замешанным.

– Отлично. Я так и скажу полицейским.

– Я им сам позвоню. Скажу, что встретил его в кинотеатре, что мы выпили в японском ресторане, что ему нужно было домой, а я не был достаточно трезв, чтобы вести машину, потом он ушел, и все. Если спросят, я скажу, что пришел встретиться с ним, поскольку он изложил идею сценария, которая мне так понравилась, что я захотел заключить с ним контракт, не дожидаясь, пока он вернется домой, чтобы его обрадовать. Я был рад за него и за себя тоже. И это правда. Вот что я им скажу. Я поеду туда тотчас.

Как в это можно было не поверить? Как мог Уолтер Стакел не поверить? Все было так просто. А если они в это не поверят, Гриффин будет держаться этой версии, потому что ее легко излагать и легко запомнить. Она была правдоподобной.

– Нет. Лучше, если они придут сюда.

– Я не хочу причинять беспокойства.

– Вы говорите, как человек, который виновен. Вы невиновны, ведь так?

– Обычное невротическое чувство вины.

– Шутите. Речь идет об убийстве. Я был полицейским. Вы ведете себя так, будто вы его убили. Будете вести себя так же с полицейскими, у них возникнут подозрения.

– Как мне себя вести?

– Расскажите им все. Они расследуют убийство.

– Я никого не убивал.

– Я вам сообщу, когда они придут.

Стакел удалился. Гриффин до конца не понял, что произошло. Подозревается ли он в убийстве? Или речь идет об обычном допросе всех, кто мог что-нибудь знать о последних часах жертвы? У него не было причины убивать Кахане, точнее говоря, не было очевидного мотива для убийства. Гриффин подумал, что это, возможно, самое интимное событие в его жизни. Он мог бы выступить свидетелем и описать час, проведенный с Кахане, потом описать, как они расстались. Почему они вышли не вместе? Гриффину хотелось послушать музыку. Кахане плохо себя почувствовал. Кахане ждала подруга. Убедительно же?

Позвонил Левисон. Режиссеру-контрактнику требовалась романтическая комедия. Не подберет ли Гриффин подходящий сценарий? Конечно, Гриффин подберет. На время он перестал думать о Кахане и Стакеле и взялся за телефон. Он работал.

Гриффин был поражен, что почти не испытывает чувства вины. Он даже подумал, не сходить ли ему к психоаналитику. Наверное, поэтому он до сих пор не женат. Он не был способен поделиться с кем-либо своими проблемами. Будет ли действовать закон о конфиденциальности? Что сказал бы психоаналитик? Я не могу вам помочь, обратитесь с раскаяньем в другое место.

Когда он возил Бонни Шероу в Кабо-Сан-Лукас, она вывела его из себя, сказав, что только взрослые проводят отпуск в подобных местах.

– Я чувствую себя такой взрослой, – сказала она, когда они остались одни в номере.

– В каком это смысле «взрослой»? – огрызнулся он. – Думаешь, мы дети, которые играют во взрослых. Никакая это не игра. По-моему, я заслужил право делать то, что делаю.

Тогда он не понимал, что говорил. Возможно, он устал от Бонни и искал повод для скандала. Но Бонни знала, что это небольшое недоразумение было началом конца их отношений. Она тогда замкнулась и не захотела заниматься с ним любовью, снизойдя только после нескольких рюмок текилы. Он знал, что напрасно сердился на нее. Бонни смотрела на него с разочарованием и грустью. Стал ли он взрослым, убив человека? Под словом «взрослый» Бонни подразумевала ответственного, сдержанного, независимого человека, способного принимать решения и тратить деньги. Имела значение и цельность характера. Он знал двадцатипятилетних, которые распоряжались постановочным бюджетом в несколько миллионов долларов. Были ли они взрослыми? В свой тридцать один год он зачастую ощущал полное бессилие. Был ли он взрослым? Дэвид Кахане затратил годы, ничего не достигнув. И что он узнал? Был ли он взрослым?