Экскурсия выпускного класса

Уже после второго гудка ему ответил знакомый женский голос:

– Контора адвоката доктора Шустера. Здравствуйте.

– Добрый день. Экспедиционная контора Мюллера. Соедините меня, пожалуйста, с доктором Шустером!

– Минутку, пожалуйста…

Небольшая пауза, и вот уже Шустер на проводе.

– Экспедиционная контора Мюллера, господин доктор.

– Здравствуйте…

– Только что со мной связался водитель, который перевозит вашу мебель. К сожалению, он попал в аварию.

– Надеюсь, он здоров, – тон был ледяным.

– Почти. Но маленькая ваша витрина разбита, большая повреждена. Необходим срочный ремонт.

Секунду царило молчание.

Затем мужчина на другом конце провода вежливо, но подчеркнуто холодно спросил:

– Не могли бы вы сегодня вечером заглянуть ко мне в контору? Скажем, в половине седьмого? Вас устраивает?

Вопрос был чисто риторическим – Пахман все равно не посмел бы сказать «нет».

– Прекрасно. И подготовьте товар к транспортировке. До свидания.

Человек со шрамом вытер лоб, покрывшийся бусинками холодного пота, еще раз подозрительно огляделся по сторонам. Потом извлек из внутреннего кармана кожаной куртки маленькую записную книжку, открыл ее на букву «Б» и набрал четырехзначный номер в Кеттвиге.

– Рурский филиал редакции «Бильд», добрый день.

– Главного редактора, пожалуйста.

– К сожалению, господин Беккер сейчас в…

– Слушай, куколка! – оборвал Пахман секретаршу. В его голосе вновь появились резкие, металлические нотки. – Если не хочешь, чтоб тебя вышвырнули, переключай. И поживее!

Это подействовало. Через три-четыре секунды в трубке раздался многоголосый шум. Должно быть, и в самом деле сейчас заседала редколлегия. Фамилию человека на другом конце провода он не разобрал. Но это было уже неважно.

– Слушайте внимательно, – провозгласил он. – Повторять не буду.

– Кто говорит?…

– Слушайте, не задавая вопросов. Пароль Лихтенбуш. И чтоб вы не сомневались, что это были мы – двое убито в караульной будке, один с тремя пулями в груди остался лежать перед нею.

Шум голосов в трубке смолк. Должно быть, редактор подключил говорящее устройство, чтоб все коллеги могли услышать сенсацию.

– Говорит отряд «Ротер штерн». Лихтенбуш был только началом. Мы отомстим за наших убитых товарищей! Вы еще вспомните тюрьму в Штаммгейме! Вспомните Андреаса и Ульрику! За нами победа в войне народа! Все.

16

«Зост, Арнсберг, Мёнезее – 500 м».

Огромный пассажирский автобус сбавил скорость. Вспыхнули тормозные фары, водитель направил четырнадцатитонную махину из стали, жести и стекла в узкий правый поворот, выводивший на федеральное шоссе номер 229.

– А, черт!

Рычаг ручного тормоза дернулся так сильно, что все невольно вскочили с мест. Перед автобусом виднелся хвост колонны, шесть-восемь автомашин, дальше, уже на самом шоссе, дорогу перекрывали полицейские автомобили. Кругом суетились люди в форме.

– Смотри-ка, целое полицейское стадо! – крикнул Оливер Клокке на весь автобус, вызвав общий смех.

Но улыбка застыла на лице у Ренаты, когда она присмотрелась внимательнее.

Шестеро полицейских в мокрой от дождя полевой форме стояли у выезда на шоссе и проверяли транспорт, идущий из Дортмунда, шестеро других перекрыли расположенный рядом выезд на Липпштадт и Падерборн. На боковых полосах с каждой стороны расположились еще по два полицейских с висевшими на шее в полной боевой готовности автоматами – огневое прикрытие для тех, на проезжей части.

Против выезда на автостраду, на западной стороне шоссе стояли еще десять-двенадцать вооруженных полицейских, внимательно наблюдая за ходом проверки. И по всем направлениям движения на боковых полосах разместились бело-зеленые патрульные «форды», в каждом по два человека. Небольшой дымок из глушителей свидетельствовал, что машины готовы немедленно сорваться с места.

Проверка, как оказалось, шла быстро, почти что небрежно, машины двигались безостановочно. Микроавтобус «фольксваген», старый драндулет в две лошадиные силы, получил разрешение двигаться дальше, стоило полицейским бросить быстрый взгляд на пассажиров. Зато ехавшим в темно-зеленом «БМВ» пришлось выйти. Трое проверяли документы, трое других обошли автомобиль и особенно внимательно осмотрели правое крыло. Затем пассажирам – двум женщинам и мужчине – разрешено было сесть в автомашину. Им всем было по меньшей мере за шестьдесят.

– Все наверняка из-за тех красных свиней, что стреляли на границе! – высказал предположение Карстен Кайзер.

Олаф тоже подал голос.

– А посмотри на стрелков! Добротная немецкая работа. Автоматы «Хеклер и Кох». За десять секунд могли бы сделать сто выстрелов, если б существовали такие обоймы.

Илмаз сказал вполголоса, но так, чтобы все могли слышать:

– Ему по ночам снится, будто он марширует с такой игрушкой на плацу!

Раздался смех, но тут же оборвался, когда Олаф язвительно крикнул:

– Нет, лучше я прикончу из этой игрушки дюжину пришлых азиатов!

Воцарилась мертвая тишина.

Рената вздрогнула, сильно побледнела. Взгляд ее заметался между Олафом и Вейеном. Господин учитель обязан был сейчас вмешаться!

Но прежде чем у роскошного Траугота завертелись в мозгу шестеренки, в спор включилась Стефания. Ее голос звучал скорее удивленно и совсем не высокомерно, когда она громко и ясно произнесла:

– Ты и сам наполовину пришлый!

– Что? – Олаф подскочил к ней, сжав кулаки. – Я?

С большим трудом Карстену удалось удержать обуреваемого гневом поклонника Шальке. Драки ему совсем не хотелось, для него это было бы слишком уж по-пролетарски.

– Конечно ты!

Испугать Стефанию было не так просто.

– Ведь в прошлом месяце твои старики отмечали серебряную свадьбу. Извещение в газете читал чуть не весь Хаттинген. И там была девичья фамилия твоей матери. Орщиковская! Эдельтраут Мария Грау, урожденная Орщиковская!

Стефи нарочно сделала паузу, голос ее продолжал звенеть в воздухе, она выпрямилась как свечка и только потом нанесла окончательный удар, еще раз со вкусом произнеся по слогам:

– Ор-щи-ков-ская! Древний польский род! Восемьдесят лет назад переселились в Германию, так же, как сегодня турки. «Нет читать, нет писать, нет по-немецки». Так что если ты собрался уничтожить всех пришлых, начни со своей матери!

17

Грау был на пределе.

Все чаще посматривал он на часы или затравленно выглядывал в окошко. Страх постепенно переходил у него в панику.

На полпути между Унной и Зостом он сорвался. «Форд» сильно тряхнуло на колдобине. В тот же миг белая стрелка, показывающая наличие бензина, пришла в движение. Рывком соскочила она далеко влево, на квадратное красное поле.

Бензобак был почти пуст.

– Смотри! Вот! – крикнул Грау.

Пахман непроизвольно дал газ. И пока он спешно изучал в зеркале обстановку сзади, красный «форд» рванул вперед. Прямо перед носом у него вырос задний борт грузовика. С проклятием Пахман нажал на тормоз, «форд» занесло.

– Что там случилось? – спросил он.

– Бензин! – выдавил Грау, показывая на стрелку.

Пахман перевел дух. Затем широко размахнулся и обратной стороной ладони ударил Грау по лицу.

– Возьми себя в руки, Буби! Еще одна такая глупость, и я сверну тебе шею!

Грау всхлипнул.

Чуть позже показался указатель, бензоколонка была совсем близко.

– Объясни дедушке, что ему лучше вести себя смирно! – приказал Пахман.

Светловолосый достал из углубления для перчаток пистолет, отчетливо щелкнул затвором и ткнул маляру в зубы.

– Слушай, мастер. Если на заправке издашь хоть один звук, он будет для тебя последним!

Шойбнер с трудом приподнял голову и попробовал изобразить кивок.

– Что он говорит? – спросил Пахман.

– Ничего. Просто тупо пялит глаза!

– Что он делает? – с тревогой спросил Пахман.