Священная книга оборотня

е показалось – «доложить обстановку». Выслушав их, он заговорил сам. Я больше ничего не разобрала, но все было понятно из жестикуляции. Сначала он держал правую ладонь обращенной вверх, словно подбрасывая на ней небольшой предмет. Потом он повернул ладонь вниз и сделал несколько круговых движений, трамбуя что-то невидимое. На милиционеров это подействовало самым волшебным образом – повернувшись, они пошли прочь, забыв не только про меня, но и про лошадей.

Александр несколько секунд глядел на меня с любопытством, затем подошел и протянул мне черный сверток. Это было мое платье. В него было что-то завернуто. Развернув его, я увидела курочку. Она уснула. Мне стало так грустно, что на глаза навернулись слезы. Дело было не в сентиментальности. Совсем недавно мы были одним целым. И эта маленькая смерть казалась наполовину моей.

– Одевайся, – сказал Александр.

– Зачем ты… – я показала на курочку.

– Что, надо было отпустить?

Я кивнула. Он развел руками:

– Ну тогда я вообще ничего не понимаю.

Конечно, упрекать его было глупо.

– Нет, извини. Спасибо, – сказала я. – За платье и вообще.

– Слушай, – сказал он, – тебе не надо этого делать. Никогда.

– Почему?

– Ты только не обижайся, но ты не очень хорошо выглядишь. В смысле, когда становишься… Не знаю. В общем, не твое это.

– Почему нехорошо выгляжу?

– Какая-то ты облезлая. И на вид тебе можно дать лет триста, не меньше.

Я почувствовала, что краснею.

– Ясно. Типа баба за рулем, да? У тебя в каждом втором слове проглядывает отвратительный шовинизм самца…

– Давай только без этого. Я тебе правду говорю. Пол тут ни при чем.

Я быстро оделась и даже ухитрилась завязать разрезанную лямку в узелок над плечом.

– Куру возьмешь? – спросил он.

Я отрицательно покачала головой.

– Тогда пошли. Машина сейчас подрулит. И завтра в двенадцать ноль-ноль будь готова на выход. Вылетаем на север.

– Зачем?

– Ты показала, как ты охотишься. А теперь посмотришь, как охочусь я.

*

Раньше я никогда не летала на таких самолетах, как этот «Гольфстрим Джет». Я даже их не видела – судьба не заносила меня на спецаэродромы для upper rat. Мне было не по себе оттого, что в салоне так мало людей – словно безопасность полета зависела от числа пассажиров.

Возможно, кстати, что это правда. Ведь у каждого есть свой ангел-хранитель, и когда в «Аэробус» или «Боинг» набивается несколько сот человек, сонмы невидимых крылатых защитников должны если не увеличивать подъемную силу крыльев, то хотя бы страховать от падения. Поэтому, наверно, чаще бьются небольшие чартеры, на которых перемещаются по планете отягощенные злом ньюсмейкеры.

Пассажирский салон походил на курительную комнату с мягкими кожаными диванами. Александр сел рядом со мной. Кроме нас, в салоне был только Михалыч – он устроился в самом дальнем кресле и листал какие-то бумаги. С Александром он почти не переговаривался – только раз повернулся к нему и спросил:

– Товарищ генерал-лейтенант, тут в бумаге написано – «шейх-уль-машейх».