Психолог, или ошибка доктора Левина

Но так нельзя.

– Но так же нельзя, Лева! – сказала Марина, выходя из ванны. – Ну ты вообще ничего ей не объяснил, как себя вести, что делать в этом случае. Убийца ты, а не доктор. Убийца в белом халате. Нет, скажи, ну что ты за человек?

– Действительно, Лев Симонович, а что вы за человек? – подхватила Катя. – Хотелось бы узнать… напоследок.

– Человек как человек… – устало сказал Лева. – Со своими недостатками. А у кого их нет?

– Таких, как у тебя – ни у кого, – ответила Марина. – Ты у нас один такой, с такими недостатками.

– Ну наконец-то, – вздохнул Лева. – Господи, чего ж ты раньше-то молчала? Может, я бы хоть что-то понял. Мне же это важно, как ты не понимаешь? Ну зачем было скрывать?

– А я и не скрывала, – сказала Марина. – Я просто недавно это поняла. Ну вот совсем недавно. Вот когда с Дашей познакомилась.

– Еще и с Дашей? – изумилась Катя. – Ну вы даете. А это кто такая, Лев Симонович? Тоже пациентка? Или коллега, может быть?

– И коллега, и пациентка, – объяснила Марина. – Но это не так важно, Кать. У него все там очень запутанно. Не в этом дело.

– А в чем? – спросила Катя. – Расскажите, а?

– Да вот не знаю, – задумалась Марина. – Я ведь, Кать, не за этим пришла. Думала, может, борщ сварю, или котлеты прокручу. Женская помощь на дому. А уже не надо. Вот я как-то и не подготовилась. Понимаешь, Лева, я тебе вот что хотела сказать… Пожалуй, да, вот что хотела и вот что скажу. Понимаешь, Лева, что мужики, что бабы – одна хрень, всегда для всех лотерея, тут я не феминистка, то ли подойдет тебе человек, то ли нет, не угадаешь. Но это честная игра, понимаешь? Играл, но не угадал. А с тобой игра другая. Сначала-то думаешь – выиграла! А потом понимаешь, нет, ни фига. Ни фига ты не выиграла. Он один, и ты одна. Такая вот игра. Но дело даже не в этом. В конце концов, это натура, наверное, мужская – тут утешил, там помог. Одну на работу взял, другую девственности лишил. Бог с ним. Вернее, это Бог и устроил, не нам решать, дурам. Тут вообще про другое. Вообще…

– Что-то я не пойму, к чему ты ведешь, – сказал Лева угрюмо. – Очень много разных мыслей. Давай сосредоточимся на одной.

– Давай, – согласилась Марина. – Мысль такая: не получается у тебя с добром, Лева. Ну вот не идет оно у тебя. Стараешься ты, стараешься, а оно не идет. Ну никак.

– А почему? – задумчиво спросила Катя.

– Ну откуда ж я знаю? – задумалась Марина. – Я же не психолог. Не философ. Не делается лучше от твоего добра, Лева! Ну вот никому. Ни жене твоей, ни мне, ни Даше, может, вот ей только… Да и то еще неизвестно. Может, в дурдоме-то протрезвела бы сразу. А?

– Наверное, – как-то сразу согласилась Катя. – Наверное, протрезвела бы. Но теперь я туда точно уже не попаду.

Вы знаете, Марин, а мне кажется, я знаю, почему. Почему не идет с добром у Льва Симоновича.

– Да что ты знаешь! – вспыхнула Марина. – А, хотя ладно… Скажи. Тебе сегодня все можно.

– Ну да… – как-то странно усмехнулась Катя. – Ну да. Нельзя из добра профессию делать, Лев Симонович. Это вещь такая, опасная.

– Ух ты, – сказал Лева. – Ух ты, как сформулировала. Титан. И что теперь? Из окна бросаться? А все остальные как? У которых дети, проблемы? Не приближаться к ним за километр? Здорово придумали, девицы. Ну очень здорово.

– Лева, не обижайся, – сказала Марина. – Катя дело говорит. Ты ее послушай, девочку эту, не бросайся словами, пожалуйста, это на тебя не похоже. Что-то не так в тебе, понимаешь? Это не обида моя, не ревность, какая тут ревность, к кому – к ней, или к Даше? Да я их жалею, может, больше тебя. Да точно больше. И сделать я для них готова больше. Потому что они для меня конкретные живые люди, из плоти и крови, а для тебя… какие-то тени. Ты же не с ними, а сам с собой разговариваешь, разве нет? Я тебе… все отдала, практически, что было, а ты только дальше ушел. Дальше, чем в начале. Разобрался там, похимичил с Мишкой, подарил пару дней своих драгоценных, и дальше, дальше… Я же тебе сто раз говорила, ты давай определись, либо ты доктор, либо кто. Кто? Ну скажи?

– Да не доктор я, – сказал Лева. – Я же тебе сто раз говорил: я – не доктор, понятно?

– Понятно, – сказала Марина. – Ты психолог. Помогаешь разобраться в ситуации, берешь пятьсот рублей и уходишь. Смешно. Забавно даже.

– Сколько-сколько? – изумилась Катя. – Так мало?

– Так мало, – сказал Лева. – Так мало, Кать. А ты думала, у меня вся квартира в конвертах?

– Неправда, Лева, – сказала Марина. – Ты очень много берешь. Ты все берешь. Это много. Это не мало.

– Ладно, – сказал Лева. – Вот и поговорили. Вот и выяснили. Кать, я все-таки волнуюсь, что там и как… Может, позвонишь маме?

– Да нет, – скучно ответила Катя. – Я просто поеду сейчас.

– Посиди еще, а? – попросила Марина. – А то что-то плохо мне. Противно. Лева, ты извини меня, может, я зря? Ты добрый, в общем, мужик. Сейчас это редкость. Я все понимаю. Таких надо любить, уважать, холить, лелеять. Ну просто достала меня… вот эта… психология. Даже не знаю, как сказать. Методика эта твоя. Не получается из нее ничего, понимаешь? Все равно все ломается, причем очень резко так, с хрустом. И больно потом. Просто больно, и все.

– Ты сейчас про что? – трезво спросил Лева. – Про Мишку?

– Да про все! Про все сразу! Неужели не ясно?

– Ясно, – сказал Лева. – Но только зря ты так. Я действительно хотел, чтобы ты пришла. Кто ж знал… Я действительно верю в Мишку, в то, что это не навсегда. И вообще, не так уж с ним все сложно. Надо только заниматься ребенком. Хочешь, будем заниматься вместе? Он мне действительно как родной стал.

– Нет уж. Отзанимались.

– Ну почему, Марин? Объясни мне наконец, что случилось? И почему Даша была на твоей машине? И что происходит вообще?

– Черт, потеряла нить, – сказала Катя, прихлебывая чай. – А так было интересно. Да-да, я еще здесь. Вы уж простите. Так кто такая Даша?

– Даша – это пациентка, которая не стала любовницей. От этого все наши проблемы, – любезно объяснила Марина.

– А почему не стала? – заинтересовалась Катя. – Не захотела? Или у Льва Симоновича просто не хватило времени? Или сил?

– Скорее всего, сил, – сказала Марина. – Все-таки не молодой уже человек, ты же видишь. Как у тебя-то все прошло, нормально?

– В принципе, да… – сказала Катя, немного подумав. – Учитывая то, что это был экспромт, а не плановая операция. Ну, так, с некоторыми затруднениями, но в целом – да.

– Ну вот видишь… А тут плановая. А с плановыми у нас…

– Может, хватит этой экзекуции? – сказал Лева. – Вроде проехали уже. Что вы из меня делаете… Ну не так все… Это же все не так… Господи… Ну за что…

– Лев Симонович, вы главное не нойте. Это вас не украшает, – сказала Катя. – Вы сейчас, кстати, задали вопрос и не получили ответа на него. Забыли?

– Да, задал. Я задал, Марин. Вопрос задал.

– Какой? Ах да, про машину. Ну да, я дала Даше машину.

– Опять не понимаю, – расстроилась Катя. – Вот беда. Ну ладно, пока просто послушаю. Извините.

– Слушай, Марин, – сказал Лева, пропустив Катину реплику мимо ушей. – Давай знаешь что… Давай забудем весь этот предыдущий разговор, ну хоть на время. Да, ты во многом права, я знаю. Я знаю. Но дело не в этом. Я просто хочу понять сейчас: откуда там взялась Даша? Вот откуда она там взялась? Кто мог знать, что мы едем в этот женский монастырь? Кроме тебя? И твоего отца Василия?

– Да, это я ей сказала. И что? – с вызовом спросила Марина.

– Как «что»? – опешил Лева. – Ничего себе заявки. Это же ты нас туда спровадила. Твоя же идея…

– Ну не моя, а отца Василия. И вообще, на самом деле все не так – и не моя, и не отца Василия, а этого… Александра Петровича…

– Прокуратора?

– Ну да.

– И что это меняет? Объясни мне наконец. Что это меняет?

– Да ничего не меняет. Это две разных истории, понимаешь?

– Нет, – сказал Лева и закурил. – Не понимаю. Я отказываюсь понимать, потому что ее сын – в больнице. Она сама на пределе. Стокмана еще откачивать… Как все это получилось? Зачем?