Ангел вожделения

твенная, с кем я откровенна, кто может хранить тайну – я скрываю от всех свои свидания с Ширли. Это унизительно! Я так сердилась на Бекки по этому поводу, даже хотела переехать жить в кампус… Но сейчас, увы, я стала понимать Бекки. Она боялась за меня и не без основания. Тина, я, твоя добрая подруга Кэти, стала горькой пьяницей! Да, да, не удивляйся и не плачь, я горькая пьяница…»

Кэти стало невыносимо жаль себя. Она оставила ручку, зажала рот ладонью, чтобы не зарыдать. Посидела, успокоилась и вновь приступила к своему печальному повествованию.

«…Тебе трудно в это поверить, дорогая Тина, но эта так! А виновата только я сама. Я обманула надежды одинокой и несчастной Ширли найти во мне твердого духом друга. Она нашла во мне слабовольную дуру, в которой проснулись гены моего двоюродного прадедушки Роджера, который спился и исчез неизвестно куда. А может, и умер! Так обернулись для меня наши невинные посиделки с Ширли в барах. Конечно, я могла предложить Ширли что-нибудь другое вместо выпивки в барах. И однажды потянула ее на выставку Ван Гога в Метрополитен-музей, но Ширли так странно к этому отнеслась, что я прикусила язык и поплелась в бар. Дело дошло до того, что я стала пропускать университет, придумывала всякие истории, чтобы обмануть Бекки… А Бекки все предвидела. Она ясно видела, что я безвольное ничтожество. И трусливая, потому что боялась испортить отношения с Ширли, обидеть ее, отказаться от выпивки. Дело дошло до того, что я стала накачиваться на вечеринках, в присутствии Бекки, и вчера так напилась, что потеряла контроль и даже нахамила ей. Бедная, она чуть не свихнулась с горя… Но больше я не допущу ее слез, я дала слово, что перестану пить! Даже пиво! Не веришь? Клянусь тебе нашей дружбой! А вот с Ширли мне придется расстаться, у меня нет другого выхода. Она в последнее время очень настаивает, чтобы я пришла к ней в гости, но я знаю – мы напьемся, это будет ужасно. Впрочем, ни о каких гостях не может быть и речи теперь.

До свидания, Тина! Ответь мне поскорее!

Всегда твоя подруга – Кэти.

Нью-Йорк».

Ширли привычно пряталась за колонной, отыскивая в толпе студентов Кэти. Вот и она, рядом с двумя филиппинками, что нередко сопровождали ее… Ширли бросилась в глаза необычная бледность Кэти – смотрит в пол, не улыбается.

– Кэти, – окликнула Ширли.

Но та не расслышала. Филиппинки оглянулись и толкнули Кэти. Вздрогнув, она подняла глаза и чуть улыбнулась. Кивнув на прощанье подружкам, Кэти приблизилась к Ширли.

– Что с тобой? – тревожно спросила Ширли.

– Нам надо поговорить, Ширли.

– Что-то случилось? – Ширли ощутила ладонями холодный мрамор колонны. – Пойдем поскорее в бар.

Кэти резко вскинула голову.

– Нет, только не туда. Пойдем в сад. – И она решительно направилась к выходу.

Серая туча над головой напоминала старую перину. Вдоль аллеи сиротливо стояли скамейки, мокрые и неуютные.

– Может, лучше посидим в баре? – робко проговорила Ширли. – Уж очень тут сыро.

– Нет, Ширли. Я никогда больше не пойду