Приключения бывшего мичмана(СИ)

Уже восемь лет как наш банк перешел на электронный документооборот по системе «Рекорд». Но Иван Павлинович с самого начала не горел желанием освоить новое, поэтому всячески ее клял, ругал и бойкотировал. Для него система трудна в понимании и в освоении, и, чтобы с нею не связываться, шел на хитрость и готовил документ в традиционном формате — на бумажном носителе, для чего присваивал ему гриф ограниченного доступа. Не глядя, пару таких документов я зарегистрировал и в последний раз предупредил, чтобы он больше так не поступал. Нашего столоначальника можно предупреждать бесконечное количество раз, так как из непостижимого упрямства он все равно делает по–своему. Когда в очередной раз он принес мне грифованный документ без сведений ограниченного характера, то я, как и обещал, завернул его без регистрации обратно. Упрямец пытался на меня наехать, но я молчать не стал, выдал всю подноготную его документа и предложил, как положено, оформить его в системе «Рекорд». Иван Павлинович не из тех, кто сдается сразу, в отношении меня он использовал один из своих излюбленных приемов — измор. Несколько минут он стоял над моей душой, надеясь на слабость моей нервной системы. И я не выдержал:

— Павлиныч, если вы думаете, что сможете стоять дольше, чем я сидеть, то глубоко ошибаетесь.

Еще несколько раз он пытался пробить брешь в моей обороне и добиться необоснованной регистрации. Но я всегда оставался настороже. Так удалось противника прогресса повернуть лицом к системе электронного документооборота. Но из–за своего духа противоречия он толком так и не освоил «Рекорд». Когда нам надоедает повторять одно и то же по нескольку раз, мы ему по–человечески советуем:

— Павлиныч, если вы не можете запомнить, то хотя бы записывайте.

Иногда его ответ убивает своей детской непосредственностью:

— Я забыл, где записал, поэтому проще спросить.

Игры памяти

Зато со своим подчиненным забывашка в отношении своего беспамятства более категоричен:

— Вот только не надо, я все помню! Я помню даже то, что я говорил двадцать лет назад, — особо подчеркивает, — и с интонациями!

А сколько в ответ на якобы полученное задание его подчиненный из–за стенки взывает с надрывом:

— Иван Павлинович, но вы же, мне этого не говорили!!!

Только это никакой роли не играет, так как начальник стола всегда на своей волне и внешние раздражители его практически не касаются. Иногда на него снисходит озарение. Как–то ему в голову тюкнуло нечто, и он архисрочно посылает своего верного слугу в смежный отдел, чтобы там получить пару дисков сиди–эрвэ. Исполнительный подчиненный преданным псом, как по команде апорт, метнулся с шестого на второй этаж и принес накопители информации. Лежат они на рабочем столе уже четвертый месяц, без какого–то бы ни было движения. Просто в мозгу «творческой личности» щелкнул тумблер, который коротким движением погасил озарение и навеял сонливость.

Борьба с морфеем, или покой нам только снится

Кстати, Иван Павлинович не терпит, когда ему говорят или даже намекают на его дремотное состояние за столом. Однако есть мнение, что солидная часть рабочего времени столоначальника уходит именно на сон. Со слов одного компетентного товарища давно известно, что «кое–кто два раза на день капита–а–ально давит на массу». Я нечасто захожу в левый кабинет, но если делаю это неслышно, то через раз оказываюсь очевидцем сказанного. Специально никто никого не ловит, но бывает, что тот сам себя выдает, когда нечаянно вдруг падает со стула. В кабинете начальника отдела этот факт был зарегистрирован, когда Виталий Викторович в испуге кинулся спасать товарища. Заспанный вид потерпевшего красноречиво сказал, что все, кроме аварийно прерванного сна, в полном порядке. Верный оруженосец Иван Зефирович стыдливо, будто в беспамятном сне рухнуло его, а не тело начальника, развел руками, дико извиняясь за причиненное беспокойство и за то, что в тяжелую годину не поддержал его.

Тем не менее рефлексы у Ивана Павлиновича даже во сне работают исправно. Лично подтверждаю, как однажды застал его в состоянии сна и нечаянно стуком каблуков разбудил. Начальник сектора сидел в офисном кресле с низко опущенной головой, будто бы у себя на галстуке что–то пристально с академической задумчивостью рассматривал, и в этом положении вдруг сосредоточился. Его правая рука бездыханно покоилась на мышке лишь до того момента, пока я не выдал своего присутствия, и до тех пор, пока слуховой молоточек не врезал ему по наковаленке. И бедная мышка тут же забилась в хищной лапе кота–начальника.

Для Ивана Зефировича сон начальника только во благо, так как во время оного его никто не подвергает пыткам и гонениям. Он с большим пониманием и сочувствием относится к незлобивой слабости своего руководителя. Подчиненный, аки по воздуху, тихо, на цыпочках оставляет строгого цербера наедине с Морфеем. Но тут находится коварный возмутитель спокойствия в лице Виталия Викторовича, который сидит за стенкой и назло всем не дремлет. Он набирает номер рабочего телефона Ивана Павлиновича и сразу же бросает трубку. Тот, будто его за самый кончик позвоночного нерва укусила опасная гадюка, подскакивает и хватает уже безмолвную трубку (а вдруг это начальник управления!), затем в сердцах бросает ее обратно.

Насчет сна Иван Павлинович не теряется даже в командировках. Однажды зимой он вместе со своим подчиненным с первыми петухами отправился на поезде в Гродно. Дорога заняла несколько часов. Ну и как же тут не поспать? Вечный соня просит бодрячка взять постель с ним за компанию, но тот ерепенится:

— Зачем мне постель? Ведь день на улице, да и спать я не собираюсь

— Ну как же ты не понимаешь? Если я один представлю в бухгалтерию документы об использовании постели, то мне могут ее не оплатить, а если вдвоем, то и вопросов не будет.

Иван Зефирович не еврей, но если он когда–нибудь повесится «за компанию» с Иваном Павлиновичем, то это никого не удивит.

Тонкая, рвущая душу материя

Иван Павлинович обладает тонкой материей души, поэтому во время глубоких трансцендентальных размышлений его раздражает странное поведение подчиненного и даже его дурацкая работа. По крайней мере, в течение дня он может дважды раздраженно высказать замечание. С утра:

— Иван Зефирович, ты меня нервируешь щелканьем мышки!

Предупредительному подчиненному только и остается бросить компьютер и заняться чертежами. Вечером неугомонный подчиненный, полагая, что его начальник вышел из обители Морфея, снова вредничает шумной мышкой. Но неумолимый страж тонкой материи своей души строго бдит:

— Ты опять за свое?

Пиететное отношение к своей психике у Ивана Павлиновича повторяется через месяц. Так что, говоря о нем, в качестве рефрена сами собой напрашиваются стихи Виталия Нестеренко из «Человек — песочные часы»:

Он дрожит на ледяных ногах.

Он не спит — он притворился спящим.

Этот гадский ключ!

Как и все мы, наш товарищ постоянно носит с собой электронный пропуск–карточку с тесемочкой, но не в кармане или на шее, а в руке. Из–за этого он везде его оставляет: на своем или чужом столе, на холодильнике в предбаннике, в чужом кабинете и даже в туалете. Другой бы уже давно сделал вывод и повесил пропуск на шею или сунул в карман. Тем не менее номинально Иван Павлинович ни разу его не потерял, хотя вместо запропастившегося пропуска ему однажды выписали новый. За это он получил нагоняй, однако через некоторое время пропуск сам нашелся. Подобные истории происходят с любым предметом, который попадает в руки терялкина: ежедневник, документ, ручка, связка ключей. Из–за хронических пропаж нехилая часть его рабочего времени уходит на поиски утерянного.

Недавно Виталий Викторович оказался свидетелем пропажи, которую можно назвать «Гадский ключ». Старший Иван как обычно послал младшего куда–то для выполнения очередного архисрочного задания. А сам, оказавшись один на один с запертой дверью, без ординарца, не растерялся. В привычном режиме выполнил дежурный прием, нажал ручку вниз и толкнул дверь вперед, но сезам не подчинился — не открылся. Тогда на ручке двери он, как радиотелеграфист, отбил быстрый шифр азбуки Морзе. Абонент, который гипотетически мог находиться как за дверью, так и на небе, на сигнал–молитву верующего не отреагировал. И это понятно, если дверь заперта, то сколько телеграмм по ручке ни стучи, замок не отопрется. Следующая фаза операции, последовавшая в автоматическом режиме, — ощупывание своих карманов пиджака и брюк. Снова безрезультатно. Вторую фазу поиска Ивану Павлиновичу подсказал стоящий прямо перед ним платяной шкаф. Там висит верхняя одежда, которую он тут же подверг жестокому досмотру. И опять ничего. На лице ведущего поиск, похожем на открытую книгу, уже читались тоска и уныние. Но он не из тех, кого пугают подобные мелочи. Потоптавшись в раздумьях, он прокрутил в мозгу, где находился пять минут назад. Развернулся на 180 градусов и — бегом обратно. За время его отсутствия в течение получаса Виталий Викторович с улыбкой на устах в своем воображении нарисовал живую картинку, как озадаченный потеряшка построил чужой кабинет и учинил там повальный обыск. Судя по виду вернувшегося, стало ясно, что его запасной план «X» с треском провалился. Иван Павлинович повторил обыскные мероприятия в отношении двери, одежды, себя и платяного шкафа. Только чуда не происходит, и наш раззява исчезает на час для реализации резервного плана «Y».