Обнаженная натура

— Вырезали, — успокоил его Родионов.

— Да вон же мы, Пашка! — воскликнул Юра, тыкая пальцем в уголок экрана. — Вон я с лозунгом, на подходе…

Точно, это были они. Посередине довольно отчетливо виден был полковник, чуть сзади Юра со свертком, а рядом с ним шагал человек, в котором Пашка узнал себя. Потом камера сместилась к зданию, где у стены стояла редкая жалкая толпа.

— Да там же народу было! — удивился Юра. — А тут что, мелочь какая-то…

Пашка тоже ничего не понимал. Очевидно общий план был из другого времени, потому что погода была ясная, никакого дождя.

— Это они из другой съемки вставили, — пояснил он.

Они все выискивали в толпе себя, пропуская мимо ушей комментарий диктора.

— Да вот же ты, Пашка! — радостно всплеснула руками баба Вера и осеклась.

Это был точно он, Родионов, но почему-то одноногий.

— И Юра одноногий! — ужаснулась баба Вера.

Повисло тягостное молчание. Полковник, сурово сдвинув брови, шумно дышал. Да и было отчего. Вот он, скакнув на одной ноге, оттеснил Пашку и проревел в микрофон: «Всех перевешать до единого! Слава Гитлеру!»

Рык вырвался из груди Кузьмы Захарьевича, он замахнулся кулаком, но его схватили за руку, не дали ударить по экрану. Камера стала отдаляться, расширяя пустынную панораму безлюдной площади. Посередине экрана стояли три одноногих инвалида с выпученными глазами, поддерживая друг друга и хмельно покачиваясь. Потом они развернулись и тяжко поскакали прочь, время от времени прикладываясь по очереди к огромной плетеной бутыли, оказавшейся в руке у Юры.

— Я не пил там! — заорал Юра, бледнея. — Я накануне стакан вина засадил, дома! Откуда у меня в руках это?

— Пил не пил, — покачала головой баба Вера. — А вон как там.

— Молодцы, нечего сказать, — укоризненно добавил скорняк, — нашли время пить…

Глава 7

Битва за дом

Ночь прошла спокойно, но на рассвете обитатели дома были сорваны с постелей туземным рокотом барабана. Били с двух сторон — с юга, со стороны метро, и с севера, из Матюгов. Рокот нарастал и быстро приближался. Похватав оружие, заняли позиции у щелей, согласно штатному расписанию, составленному полковником. Юра проверил брандспойт и доложил:

— Семь атмосфер. В пределах нормы.

— Молодец! — похвалил полковник. — Действуй по обстановке.

Обстановка, между тем, накалялась. Слышались уже близкие гортанные крики, густой цок копыт по асфальту, железный перезвяк оружия.

Две лавы конницы сшиблись как раз посередине двора, рубились отчаянно, страшно. Зрелище было ужасающим, все обитатели дома сбились на втором этаже, зачарованно наблюдали невиданную сечу.

— Да-а! — восхитился Юра, опуская бесполезный брандспойт. — Это тебе не Мосфильм.

— Драка, что называется, не разлей вода! — согласился Родионов.

Внизу тесно, плечо в плечо, лоб в лоб, колено в колено, бурно клокотала темная толпа, храпели кони, скалились потные бессмысленные рожи, свистели ятаганы. Медленно раскручивались водовороты и спирали битвы, вспыхивали молнии клинков, хриплая яростная брань срывалась с губ сражающихся:

— Акун-хана! Га-га!

— Манак-хана!

Сражение рассосалось в девятом часу утра, иссякло как-то само собою, и к удивлению наблюдавших закончилось с минимальными потерями, то есть — без единого трупа. Враги разъехались по сторонам, разбили станы, задымили костры. И те, и другие явно праздновали победу.

Глава 8

Рога и рожки

Во дворе обнаружилось непонятное разуму явление. Баба Вера, возвращаясь от мусорных баков с пустым ведром, неожиданно зацепилась ногой за твердую суковатую штуковину, которой прежде здесь не было. Все жильцы услыхали грохот отлетевшего ведра и брань упавшей бабы Веры, похватали оружие и дружно высыпали на крыльцо. Не отметив на видимом пространстве вражеских передвижений, поспешили помочь бабе Вере подняться и тут-то Пашка напоролся на ту же штуковину.

Из-под земли торчало растение похожее на кактус или на диковинный коралл, твердый наощупь, темный на цвет. При ближайшем обследовании выяснилось, что на месте вкопанных тут оборонительных рогов, которые все это время одиноко торчали из земли, появилось это странное растение, состоящее уже из нескольких роговых отростков на родительском стволе — девяти больших и одного небольшого рожка.

— Любопытное явление. — прокомментировал полковник. — Честно говоря, не приходилось никогда сталкиваться.

— Козлиный рог, — подтвердил Юра, пытаясь расшатать сооружение. — Крепко стоит, голой рукой не возьмешь…

— Очевидно пустил корень. Без корня, пожалуй, отростков не дал бы, — продолжал полковник развивать свою мысль.

— Чернобыль? — предположил Юра.

— Иного не дано, — согласился полковник.

Они беседовали как два естествоиспытателя, а в это время вся остальная масса населения дома толпилась вокруг. Чуть поодаль стояла Стрепетова, брезгуя подойти и поглядеть на явление.

— Что делать? — как теоретик задал вопрос полковник.

Юра, похожий на практика, заглядывал под лопухи, подковыривался под коралловый стебель.

— Крепкий, а на ощупь живой, — сообщил он результат ощупывания.

— Срубите вы его, Кузьма Захарьевич! — не выдержав, крикнула из-за спин Стрепетова.

— Ну-ну! — цыкнул на нее Юра. — Надо исследовать сперва… Вдруг научная ценность…

— А если радиация от этой гадости! — пришла на подмогу Стрепетовой баба Вера. — Срубить, да сжечь, какая теперь наука!..

— Пусть Паша решает, — сказал полковник. — Его все-таки собственность.

— Пашенька, сожги, — попросила Стрепетова, протягивая топор.

— Разойдись, народ, — велел Пашка, поплевав в ладони, размахнулся и ударил под самый корень.

Ударил он не очень сильно, только примериваясь, но дрогнула у всех под ногами земля, словно волна прошлась по ней, и все покачнулись разом, а вслед за тем громыхнуло за домом, с треском стала рушиться громадная ветвь раненого осколком тополя.

— К дому! — крикнул полковник и первым бросился в укрытие. Жильцы, не мешкая побежали за ним, пригибаясь и втягивая головы в плечи. Едва успели вскочить в прихожую, как второй снаряд разорвался уже перед самым домом, раздраженно и резко захлопнулась входная дверь от удара взрывной волны.

— Ведро-то впопыхах оставила, — сокрушалась баба Вера в наступившей после взрыва тишине, когда все уже расселись в подвальчике. И тут же зазвенело во дворе свалившееся из-под облаков ведро.

— Вот так-то! — сказал Юра, словно это он показал уникальный фокус с ведром.

Посидели еще некоторое время, выжидая.

— Кто бы мог подумать, что снаряды будут рваться в Москве! — задумчиво проговорил скорняк из своего угла. — Да скажи кто-нибудь вслух об этом лет десять назад, его бы в психушку положили до конца жизни. Уколами бы всю шкуру испортили…

— Отбой тревоги. — объявил полковник, но все еще некоторое время сидели в задумчивости, размышляя над словами скорняка.

Когда через полчаса выбрались во двор и осмотрелись, то увидели, что странное растение исчезло, словно его и не было. На месте его дымилась большая воронка от взрыва.

Глава 9

Микула Селянинович

Всю осень вокруг дома продолжалась изнурительная окопная война с переменным успехом. Акуны выбили с позиций люберецких, но в это время их лагерь захватили Манаки. Разъяренные любера, которые перешли на сторону немцев, польстившись на большую зарплату, вышибли из траншей солнецевскую группу, перекупленную в свою очередь американцами. Солнцевские почти без боя захватили бывший лагерь Манаков. К декабрю восстановилось первоначальное положение, так что Новый год справляли по своим углам.

По телевизору почему-то говорили уже по-иностранному, куда-то пропали дикторы и дикторши с подвывающим местечковым акцентом, их заменили хищные заграничные бляди, лопотали по-своему.

Окружающие дома были окончательно снесены с лица земли, воевали уже на равнине, на семи холмах, но ни одна случайная пуля не задела дом, потому что каждая воюющая сторона считала его своей собственностью и относилась к ней со священным трепетом, так что жильцы жили вполне спокойно.