Седой Кавказ

– Прохор, веди себя пристойно, – посуровело лицо Баскина.

– Все-все, – развел руками Цыбулько, – мы голодные. Что есть пожрать? Официант!

Меню особым не пестрело: Баскин и Самбиев на первое заказа-ли уху, на второе – осетрину; Цыбулько с дамой – борщ по-украински и свинину.

– Вот видишь, мышонок, – после заказа говорил Прохор Аверьянович, – еврей и мусульманин постное едят.

– Прохор! – злобно фыркнул Баскин.

– Шутка, шутка, дорогой своячок, – в пьяной расслабленности расплылось лицо уполномоченного, и только сейчас, всмотревшись, Самбиев увидел, как массивный двойной подбородок Цыбулько пу-зырем вздулся меж челюстью и грудью, от излишков питья малень-кие кровеносные сосуды всплыли на носу, мясистых скулах, из-за выпуклых щек вовсе не видно ушей, и только, когда он учащенно жу-ет, их кончики чуточку выглядывают, как «ванька-встанька» прыга-ют.

Во время трапезы говорил только Цыбулько, объяснял, как пра-вильно надо есть борщ. Он окунал кусок хлеба в тарелку и, широко раскрыв рот, поглощал его. Клара была в восторге, салфеткой выти-рала жирный томат с лица уполномоченного, по привычке, всем строила глазки, со всеми пыталась быть внимательной, по-женски любезной.

Сидящий напротив Самбиев волей-неволей вглядывался в Кла-ру. Ее крупные черты лица, непомерно обведенные глаза и толстые, в красном губы кого-то ему напоминали. И как он ни противился, уп-рямые глаза частенько устремлялись к увядающей, сморщенной щели меж напоказ выставленных впечатляющих грудей.

После жаркого Баскин тщательно вытер губы, легким покашли-ванием поправил голос, умело привлек к себе внимание.

– Может быть, Клара устала от пьяных мужчин? – деликатно поинтересовался он.

– Да, да, – поддержал эту идею Цыбулько.

Дама недовольно скривила лицо, но не найдя поддержки встала.

– Дорогой, не задерживайся, – не по возрасту кокетничала она, – Я буду скучать, – на прощание последовал воздушный поцелуй.

За чисто мужским столом роль тамады взял на себя Баскин. Произнесли несколько тостов за дружбу, верность, дело. Цыбулько все время морщился, говорил, что не может пить мерзкую водку, привык к коньяку.

– Арзо, сбегай в номер за бутылкой, – попросил он.

Самбиев безропотно повиновался. Он постучал осторожно в дверь, потом решительней, услышал «входите», зашел в номер. На-встречу ему выскочила Клара в одних прозрачных трусиках, в босо-ножках на высоких каблуках. «Ой», – крикнула она, наигранно вски-нула руки, и почему-то ничего не прикрыла; развернулась, артистич-но кривляясь, побежала в апартаменты.

– Я за коньяком, – крикнул вдогонку Арзо.

Через минуту она появилась в бархатном халате, с бутылкой в руке.

– Ты в каком номере? – томно спросила она. – Этот захрапит, а мне скучно, я зайду к тебе попозже. Поболтаем.

– Нет, – отрезал Самбиев, выхватил бутылку и уже в длинном коридоре гостиницы понял, что Клара напоминает ему Марину. От этого совпадения стало противно; он скупо сплюнул, несколько раз глубоко вдохнул, проверяя себя на трезвость. Потом с легкостью вы-кинул женщин из головы, с волнением приготовился к предстоящей беседе. Он многого ожидал от нее, оттого не пьянел, был максималь-но сосредоточен, мобилизован, возбужден.

Возвращаясь к столу, Самбиев услышал концовку оживленного диспута. Сидящий спиной ко входу Цыбулько развязным басом кри-чал:

– Да я передушу всю эту чеченскую мразь! Ведь это не люди, скоты.

Самбиев сделал вид, что ничего не слышал, однако руки его дрожали. От неловкости ситуации Баскин смутился, насупил брови.

– Прохор, так нельзя. Это некрасиво.

– Что некрасиво? Наливай коньяк, – приказал он Самбиеву.

Рюмки показались Цыбулько маленькими, и он потребовал на-ливать в фужер. Он залпом осушил полбокала, стал икать.

– Запей водой, – посоветовал Баскин.

Уполномоченный послушался, вроде ему полегчало, и тут от бурной отрыжки он дернулся в конвульсии, толкнул стол, все полете-ло, облило Баскина, тот вскочил.

– Иди. Отоспись, – вконец рассердился Борис Маркович. Упол-номоченный тоже встал, его качало, он подошел к свояку, стал изви-няться, слюнявым ртом пытался поцеловать его.

– Уйди, уйди, – противился Баскин, – Арзо, отведи его.

– Нет, пока не простишь – не пойду, – стоял на своем Цыбуль-ко.

– Прощаю, прощаю. Пошел прочь, – и уже когда Самбиев под ручку уводил шефа, четко слышали. – Свинья.

Уполномоченный остановился, через плечо Самбиева пьяным взглядом надолго уперся в Баскина и, что-то промямлив в ответ, тя-жело тронулся.

У самого номера Цыбулько остановился, прижался к стене.

– Арзо, – невнятным баском шепелявил он, – этот Боря – жид, еврей. Ты его не слушай. Я – твой начальник. А он – гадюка, хитрый гад, меня свиньей обозвал. Я знаю эту сволочь, хочет награбить нас и умотать в Израиль. Сгноить его надо. Пошли зайдем, выпьем немно-го.

Вновь вернулся Арзо в ресторан. Переполненный зал гудел, как улей. Громко играла музыка, несколько пьяных кавказцев гарцевали возле эстрады. Меж столами носились официанты с подносами в ру-ках. Было весело, развязно.

Бодро выглядевший Баскин сидел за свеженакрытым столом, рядом в смиренной позе застыл официант.

– А, вот и мой друг! – воскликнул Борис Маркович и вновь об-ращаясь к официанту. – Нам холодную водку, водички и ту же закус-ку… Да побольше икорки, пожалуйста.

Пока официант выполнял заказ, Баскин повел непринужденную беседу обо всем, потом вдруг спросил:

– А вы догадываетесь о предмете нашей беседы?

– Думаю, это связано с работой, – уклончиво ответил Самбиев.

– В общем – да. Вам известен сокодавочный цех в Ники-Хита?

– Я оттуда родом.

– Предстоит проверить деятельность этого предприятия.

Два с половиной месяца назад, невольно подслушав разговор Цыбулько и Бабатханова, Самбиев заразился мыслью самолично про-контролировать Докуевский цех. Днем и ночью, как будто бы ему уже поручили это дело, он обдумывал все возможные варианты мас-штабного воздействия на сокодавочный цех, и в его голове уже была готова целая схема оперативного вмешательства для нанесения мощ-ного удара по опорной базе ненавистной семьи. И теперь, когда этот вопрос так неожиданно встал, Арзо вдруг засомневался. Как-никак Докуевы земляки, односельчане, и, зная о предстоящей им угрозе, правильно ли не предупредить их, может, даже помочь, в крайнем случае, просто отойти в тень и стать сторонним наблюдателем? Этот внезапный порыв патриотизма и благородства на время затуманил внимание Самбиева, и он прослушал некоторые предложения Баски-на и только вопрос: «Как ты думаешь?» привел его в чувство реаль-ности.

Прослушав постановку вопроса, Самбиев попал впросак, а Бас-кин подумал, что Арзо собирается с мыслями в очередной раз, на-полнил рюмки.

Арзо весь вечер пил «не пропуская», при этом боялся опьянеть, однако теперь наступил ответственный момент, тот момент, о кото-ром он мечтал, к которому он готовился, и чувствуя, что хмель поти-хоньку берет свое, он попросил позволить ему пока воздержаться от употребления водки.

– Похвально, похвально, – одобрил это Баскин, и поддержав инициативу Самбиева, отставил и свою рюмку, повторил тот же во-прос.

– Я думаю, – медленно начал Арзо, – что все зависит от постав-ленной цели и соответствующих задач.

– Цель ясна, – усмехнулся Баскин.

– Нет, – твердо ответил Самбиев, – проверка проверке рознь. Главное – чего мы хотим добиться этим?

– Прямолинейно, – скривил губы Баскин. – Ну, начнем с того, что, как мне известно, у вашей семьи с Докуевыми натянутые отно-шения, вплоть до поножовщины и уголовных дел.

Краска хлынула в лицо Самбиева.

– Какое это имеет отношение к данному вопросу?

– Прямое… нам нужен принципиально жесткий подход.

Наступило молчание. Его нарушил Самбиев.

– Теперь все понял. Тогда перейдем к конкретике… есть два ис-ходных положения. Первое. Государственные контролирующие ор-ганизации самого высокого ранга проверяют какой-то небольшой цех, кстати, тоже государственный, по крайней мере, по докумен-там… И второе. Группа лиц, наделенных особыми полномочиями госорганов, соизмеряют доходы Докуевых на конкретном предпри-ятии, обеспечивают доказательную базу и требуют поделиться. Ко-роче – вымогательство или шантаж, а по- чеченски – абречество.