Северные рубежи. Середина ноября (СИ)

- Господи! Да там же их бабы!

- Иваныч, не мельтеши - Михаил пристроился удобнее - Посмотри на лица, это явно чума. Пехота вообще в масках идет.

- Точно! Неужели они думают, что это сработает?

- Не знаю - Соловьев глубоко вздохнул, получил по гарнитуре команду и нажал на спусковую скобу. Пулемет привычно дернулся, выплюнув короткую очередь. Было очень жутко стрелять по толпе мирных, видя в пятикратный прицел их лица, скорченные в гримасах. Ужас, понимание неизбежности, страх смерти, боль и отчаяние. Михаилу казалось, что это стреляет не он, а какое-то чужеродное тело с отблесками его сознания.

- Ленту! - открыть ствольную коробку, поставить правильно, без перекосов ленту, закрыть коробку, дернуть рукоять перезаряжания и снова к прицелу. Толпа отчаявшихся людей поредела, большая их часть кинулась обратно, где бедолаг также встречали огнем. Соловьев отметил, что в той стороне появились высокие султаны разрывов от самоходных орудий. Уже начала чадить взорванная вражеская техника, посреди тел и метающихся беженцев появились грязно-желтые тела чужих пехотинцев. Они отчаянно перли вперед. Оставшиеся бронетранспортеры и машины пехоты открыли шквальный огонь по линии обороны. Где-то рядом вскрикнул от боли боец, по брустверу с той стороны застучали пули, разрывались снаряды от автоматических пушек, в воздух полетели осколки от бетонных укреплений, громко звенело от попаданий железо.

- Ложись, парень! - на Михаила навалилось тело, он с ужасом услышал противный вой, их позицию накрывали из минометов. По внутренней стороне бруствера застучали осколки, полетели комья земли. Рядом ухнуло и сразу заложило в ушах, команды из гарнитуры никак не могли пробиться к мозгу солдата.

"Так, это не дело валяться, надо встать, противник уже близко" - Михаил столкнул чужое тело и сел; в голове гудело, он ощупал себя, вроде как цел, потом резко развернулся ко второму номеру - Иваныч, ты как?

На него смотрели застывшие глаза пожившего на этом свете мужчины, из броника на спине торчали зазубренные осколки, один из них вошел в шею, убив Иваныча сразу наповал. "Вот ведь е ...!" Мат, сказанный пусть и про себя, вывел пулеметчика из ступора, и он кинулся к оружию. Оно было в порядке. Михаил быстро заменил короб с лентой, заученно передернул ручку и начал искать МНУ. Тот оказался разбит, пришлось использовать щуп с планшетом. На мутном экране он разглядел бегущих вперед людей, за ними несколько бронемашин.

С их стороны огонь заметно уменьшился. До того, как "Астры" накрыли позицию автоматических минометов, те успели собрать богатую кровавую жатву. БМП врага расстреливали точки ПТУРщиков, используя свои противотанковые ракеты. "Живой щит" очень сильно поредел, вражеские пехотинцы сейчас прикрывались самым настоящим валом из человеческих тел, медленно, но верно продвигаясь вперед. Михаила кто-то стукнул по плечу, он резко обернулся и уставился в запорошенное песком лицо Бывалова. Тот что-то ему кричал, но пулеметчик отделения его не слышал. Наконец, тишину прорвало.

- Ты чего молчишь, е .. у...?! Оглох что ли?

- Ага.

- Чего ага?

- Приложило, командир.

Бывалов ничего не ответил, наклонился к Никите Ивановичу, сорвал с его шеи медальон и мрачно посмотрел на Соловьева: - Миха, держи фланг, нах.. ! Почти весь взвод выбило, сейчас резервы подойдут. Надо продержаться немного! Слышишь? Иначе сомнут нас в голую степь и там поимеют.

- Да понял я, командир.

Отделенный хлопнул его плечу еще раз и потрусил дальше, в одном месте окоп развалили, ему пришлось ползти.

"Так, ну что, приступим? Вторая партия Марлезонского балета!" Он спокойно выцелил вражеского пулеметчика и нажал на скобу. "Есть". Еще пара пораженных целей, и Михаил выдернул пулемет из амбразуры, перескочив на запасную точку. Он мазанул глазами по окопу. Иваныч успел набить еще две стопатронных ленты, но соединить не успел, как и уложить в короб. Хреново! Раздалось несколько приглушенных взрывов, по его позиции молотили из станкового гранатомета. Вот и цель! Соловьев перевел кратность прицела и парой очередей срезал расчет гранатомета и сразу же поменял позицию. Неожиданно рядом раздался грохот и вверх взметнулся грязно-серый султан артиллерийского разрыва, земля под ногами вздрогнула. "Какого х..!" Тут же ожила гарнитура, и раздался голос Коробицина: - Всем внимание, к нам подходит вражеские танки! ПТР 1 и ПТР2 приготовиться.

Откуда то позади их позиции раздался хлопок, затем пролетели две ракеты. Михаил осторожно высунул оптический щуп и наблюдал поражение двух несущихся к ним танков. Один просто задымил и остановился, а второй как бы вспучился изнутри, из него пошел белый дым, а затем приплюснутая башня поднялась в воздух, и танк скрылся в багряно-огненном разрыве. Но к ним приближались еще три тяжелые машины, стреляя прямо на ходу и хищно поводя длинными стволами пушек. Соловьев наблюдал, как одна из их позиций на той стороне ложбины распухла в облаке взрыва, рядом взметнулся еще один разрыв. "Сцука, четко стреляют. Русские танки самые лучше, б.." Он перевел визир щупа вправо и похолодел. Не меньше двух десятков пехотинцев уже взбирались наверх, прямо к нему. Видимо первое отделение, стоящее на самом фланге, выбили уже полностью.

Стрелять из амбразуры было неудобно, поэтому Соловьев поставил сошки прямо на бруствер, между двумя бетонными чушками. Прицел, огонь! Он поливал длинными очередями, сбив первую тройку и прижав остальных к земле. Вот еще два тела покатились вниз, рядом свистели пули, противно стуча по бетону и зарываясь в землю. Неожиданно по его плечу что-то сильно ударило. "Ох, твою мать!" Они свалился назад, скривившись от боли, затем перевел взгляд направо. "Цел! По бронику ударило!" Ткань была распорота и из-под нее торчала погнутая бронепластина. Но плечо все равно сильно болело. Превозмогая боль, Михаил потянулся наверх. Так и есть! Поредевшая группа вражеских пехотинцев воспользовалась замешательством пулеметчика и кинулась вперед. Он перевел прицел в режим ближнего боя и нажал на спусковую скобу, нескольких человек бежавших впереди чуть пригнувшись просто-напросто смело назад, на таком расстоянии винтовочные пули пробивали их легкие бронежилеты насквозь. Конец очереди прошелся по ногам бежавших с краю солдат, их просто напросто оторвало. В воздух брызнули фонтаны крови, тут же смешивающейся с пылью и песком.

Лента кончилась неожиданно, Соловьев нажал еще несколько раз на спусковую скобу и бросил ошарашенный взгляд на пулемет, заряжать его было некогда. Он оглянулся назад, Калашников Иваныча и гранаты остались в их пулеметном гнезде. Помирать почему-то не хотелось. Неожиданно откуда-то с глубины траншеи раздались короткие очереди и громкий русский мат: - Чего стоишь, раззява! Ленту заряжай!

Михаил бухнулся вниз и трясущимися руками начал поднимать ствольную коробку и доставать из сумки короб с патронами. Вскоре рядом послышался звук ссыпающейся земли, и мелькнуло тело в темном камуфляже.

- Соловьев, ты что ли? - из-под шлема на пулеметчика смотрело улыбающееся лицо его командира, Коробицина.

- Так точно, товарищ капитан! - Михаилу было очень радостно, вот так, измазанным в глине и одетым не по форме, докладывать своему бывшему взводному, что он жив.

- А я то думаю, кто тут за всех работает? Молодца! Я оставлю тебе двух бойцов, а сам назад. Справишься?

- Постараюсь, товарищ капитан! - Михаил уже поставил обратно крышку и передернул рычаг.

Коробицин пригнулся и исчез в глубоком окопе, который пару дней назад вырыли инженеры батальона.

- О, воронежским привет! - белые брови Степана изогнулись в ухмылке, лицо, обычно как "кровь с молоком" сейчас было измазано в грязи - Вот мы кому задницу спасли!