Семейная сага

В этом мире все не вечно.

Только время бесконечно.

Михаил. 1928, 13 марта

Это такое удивительное чувство — постоянная мысль об

одном человеке, постоянное восхищение им, постоянное желание его видеть. Наконец-то мы с Катей видимся почти каждый день, мы проводим довольно много вечеров вместе, гуляем, я рассказываю ей то, что я прочитал, о чем думаю, а еще читаю ей свои новые стихи. Мне хочется писать стихи про нее, про мою любовь к ней, но для этого нужны какие-то особенные слова. Пока я пишу про свои внутренние настроения, описывая только природу.

Я люблю весну, но именно самая ранняя весна, март порождают у меня какое-то тревожное чувство. Я заметил это свое состояние уже давно, еще когда был совершенно неспособен анализировать свои мысли и чувства. Вот и сейчас, казалось бы, все у меня хорошо, просто чудесно! Вот уж правда — моя Катерина это "луч света в темном царстве"! Но даже и сейчас у меня психика подспудно чем-то угнетена… Но я знаю, вот увижу Катю, и все развеется, все пройдет.

А стихи… А стихи они почти всегда грустные получаются. Ведь это же не в барабан стучать на демонстрации!

Вчера опять что-то грустное пелось внутри:

Серый март. Серое небо. Серый снег…

Мне почему-то плохо бывает именно по весне.

И я боюсь, боюсь заранее

Весны такой предтечно ранней.

Как такие грустные стихи Кате показать, и не знаю… Но скоро, скоро, — я знаю, — пройдет эта моя меланхолия. Вот зазеленеет все, зацветет, и у меня на душе все развеется!.. Вот даже уже сегодня все видится светлее и радостнее, чем вчера:

Весна сегодня очень ранняя — Февраль морозами не пожил. И получаем мы заранее

То, что могли бы много позже. Уже и в марте солнце греет, Все крыши изошли слезами.

И оттого еще скорее

С дороги талый снег слезает.

Наклюнулись на ветках почки, Не веря в мстительную вьюгу. Того гляди, по небу точки Далеких птиц потянет с юга…

Это уже можно и Кате показать, да вот увижу я ее, к сожалению, только послезавтра…

Катерина. 1928, 15 марта

"Мой" пришел сегодня какой-то особенно грустный. Я

уж даже спросила, ты чего? Он стал что-то говорить про сезонную депрессию, про то, что весной многим бывает плохо.

Мы уж с ним почти полгода гуляем, а он все будто боится меня. Идем рядом, так даже под руку меня не возьмет, будто я заразная какая. Конечно, с ним интересно, он много знает. А читает столько, сколько у нас, наверное, мальчишки

в классе и вместе взятые не читают. Стихов много знает и даже сам их пишет. Читает мне иногда свои стихи, хотя и волнуется очень, как будто в любви признается.

За все это время ни разу меня не обнял, а уж чтобы поцеловать!.. Он, по-моему, даже не знает, что это такое. Правда, я и сама-то только с Анатолием целовалась по- настоящему. Ведь с этими сопляками-одноклассниками, когда в фанты играли, это же не в счет.

Вспоминаю я иногда Анатолия, и что-то под ложечкой посасывает… А ведь вроде твердо для себя решила — разбитые горшки не склеишь! И чего дурень спешил? Чего дров наломал? Но руки его под коленками моими, когда он меня с лодки подхватил, до сих пор ощущаю с каким-то трепетным волнением…

Ну, да ладно, и этого замороженного Мишу разморожу!

Он мне сегодня свой стих про раннюю весну читал. Мне кажется, что стих хороший. Но мне, честно говоря, и школьные-то стихи поперек горла… Совсем замучили своими:

"Мороз и солнце, день чудесный!.." или "Гляжу, поднимается медленно в гору…" Ну, и что об этом писать? Я никому не признаюсь, но стихи я не люблю.

Вот Флобер, Стендаль, Мопассан!.. Вот это да, это — жизнь! Тут и любовь, и страдания — все такое, от чего сердце замирает. Да и читается взахлеб!

Нет, Миша, конечно, очень парень хороший: деликатный, образованный, но уж чересчур недотёпа! Иногда ведь и обнять меня можно, и поцеловаться можно… Что же, мне и тут верховодить надо?

Но он мне нравится все больше и больше! Может, он и есть моя судьба?

Михаил. 1928, 20 апреля

Ну, вот, весна в разгаре! Солнце! Солнце! Вся хандра,

как испарилась! День сегодня был просто изумительный!

Катя сказала мне, что очень уж я грустные стихи пишу.

Но вот весна в разгаре, и на душе становится легче, дышится

вольготнее, и грустные мысли отлетают прочь. Сегодня я ей прочел вот это стихотворение.

Кончается апреля прелесть,

Весна шагнула за порог.

И по полям, от солнца прелым,

Дымится струйками парок.

Грачи по пашне гордо бродят, Себя неся, как франты фраки. И будто холод с гор доходит, Когда спускаешься в овраги.

Там рыхлый снег лежит устало. Лишь он — непрошен и заброшен, Весенней пылью запорошен…

Кругом уже весна настала!

Мы с ней сидели на моей любимой скамейке в парке, откуда далеко-далеко видна Волга. Когда я кончил читать стихи, она, поглядев на меня какими-то необычными глазами, произнесла:

— Мишенька, голубчик! Как здорово! Я прямо картинку вижу… И про грачей во фраках — здорово! Мишуня, прочитай это еще раз!

Я никак не могу привыкнуть, к тому, что она меня ласковыми именами называет. Иногда она произносит их без особого смысла — ну, идем мы разговариваем о чем-то, и эти ласковые имена как бы ничего особенного и не значат. А сегодня она еще так на меня посмотрела!

Она положила свой локоть мне на плечо, и я почувствовал тепло ее упругой груди. Я прочел стихотворение еще раз… И тут!.. Она развернула меня к себе и поцеловала меня в губы… Я крепко ее обнял, прижал к себе и ответил ей долгим-долгим поцелуем…

Я понял, что у любви есть и другая сторона — не только слияние душ, но и слияние тел. Она положила мне голову на

грудь, и мы долго-долго сидели так. Я сидел тихонько, не шевелясь, будто боялся ее спугнуть. Только держал ее крепко-крепко, как если бы кто-то хотел ее у меня отнять.

Я не знаю, сколько мы так просидели. Уже начало смеркаться. Катя опять посмотрела на меня своими светящимися глазами, улыбнулась, потянулась ко мне, и мы еще раз поцеловались. Потом мы поднялись и тихо побрели в сторону дома. Она держала меня под локоть и склонила голову мне на плечо. Такого я никогда не испытывал! Это были мгновения, ради которых стоило жить…

Я понял, что такое любовь. Это именно то состояние души, когда ты готов отдать за любимого человека все на свете. Мое сердце, моя душа ликуют оттого, что моя любимая рядом. Что может быть лучше единения помыслов, настроений и устремлений! Я люблю Катеньку, люблю ее безмерной любовью! Я счастлив…

Катерина. 1928, 20 апреля

Сегодня я решила растопить лед между нами с