Иностранец в Смутное время

Германский город

Утренний кровавый подсвет неба оправдался: было холодно. И в десять утра разросшаяся шайка мерзавцев держала в кольце вход в отель. Они круглосуточно дежурили, дожидаясь удобного момента, когда можно будет ворваться в бастилию «Украины», разграбить, разнести и разбить. Ожидая, они занимались мелким бизнесом. «Такси?» — успел открыть пасть ближайший шакал. «А в Гулаг, подонок, не хочешь?» — промычал Индиана себе под нос, и прыгнул в вертящуюся мясорубку дверей. Сбежав по ледяным ступеням, неловко ступая по ледяной корке, он устремился к мосту через Москву-реку. Река выглядела арктически-могучей. Не единожды оттаяв и замерзнув, поверхность ее изобиловала вставшими на дыбы льдинами. Индиана вспомнил, что на советском языке, такие льдины называются «торосами». На другом берегу в форме раскрытой стоящей «хард-ковэр» книги возвышалось с каменным гербом на фасаде здание Совета Министров Российской Федерации. Индиана знал, что только Российская Федерация по территории раз в тридцать больше его Франции, и представил себе, сколько комнат и отделов должно быть в столь могучем здании. Огромный зал Славян, комната Чукчей, комната Ительменов, комната Коряков…

Мост оказался непривычно длинным и был открыт ветру. Сена вспомнилась Индиане живописной сельской речушкой в сравнении с мерзлой рекой под мостом. Река под мостом была сравнима разве что с Ист-Ривер. У другого берега кусок воды испарялся в морозное небо и был свободен ото льда. В красно-зеленой воде этой плавали в пару крупные облезлые утки. Твердо подчиняясь зеленому огню (неизвестно, какие у них тут сегодня правила…), он пересек два шоссе и вступил на Калининский проспект у комплексного семейства небоскребов Совета Экономической взаимопомощи. Высокие сугробы лежали по обе стороны тротуара. Большие мужчины и женщины в длинных пальто с меховыми воротниками, в меховых шапках, одна другой богаче и пышнее, шли и встречались. Светлым било с неба и от оснеженной земли, и в результате неуютно чувствовал вокруг себя Индиана множество лишнего пространства. Один лишь тротуар был много шире полной улицы в Париже. Троллейбусы, туго нашпигованные телами, тяжело, но верно пробивались сквозь снега, привязанные к небу проводами.

На Калининском важны были, он немедленно понял это, не крупные архитектурные сооружения, но мелкие киоски. Здания советских небоскребов, обветшавшие и заметенные пожелтевшими сугробами, выглядели нежилыми. К киоскам же присосались очереди. Из киосков сквозь узкие окошки поступали к жителям абсолютно необходимые им мелочи: пирожки, исходящие паром, стаканчики, яблоки, мандарины, пакеты, содержащие чулки, носки, лифчики. Из киоска «Союзпечать» в упор глядел плакатный Ленин на плакатного Майкла Джексона в окне киоска «Видео». В другом окне-грани этого же киоска Индиана заметил развернутый на Декабре настенный календарь с фотографией его соседа по отелю — усатого Вилли Токарева. Вот, оказывается, какой прославленный человек скрывается под шубой… Афиша, растущая из металлических штанг, извещала москвичей о предстоящем показе «гангстерской драмы в трех актах» — «Однажды На Западе», Сержио Леоне. Плохо намалеванный окровавленный перочинный нож привлек внимание Индианы. Почему перочинный? Дабы не пропагандировать среди населения разбойные финские ножи и кинжалы?

Но и в условиях отсутствия пропаганды оружия, ОНИ, его народ, выглядели распущенными и самоуверенными. Каждый шагал с достоинством, следовал не уступая тротуара. Его северный угрюмый и высокомерный народ… Чтобы они повиновались, следовало держать определенный и очень большой процент их в Сибири. Индиана вспомнил, как переводчица пары его книг на греческий уколола его замечанием: «Мы, греки, недолго терпели диктатуру черных полковников, — восемь лет. Мы не то что вы, русские, мы свободолюбивы!» — гордо сказала дама. Симпатичная пожилая дама не знает, однако, его народа. Жестокий, дерзкий, сентиментальный и угрюмый народ его всегда стремился к тотальной свободе. Дабы удержать его от разрушительной тотальной свободы, всегда требовались меры чрезвычайные.

Подземный переход от ресторана «Прага» к кинотеатру «Художественный» был затоплен грязной водой и залит человеческими массами. В переходе не было киосков, но торговали мелочами с ящиков и с рук. Сушеными грибами, нанизанными на нитки, хреном в баночках, кочанами капусты и очевидно дефицитными газетами. Индиана не почувствовал презрения к своему народу за эту азиатскую нищенскую убогость, выставленную напоказ в центре города в шесть раз больше Парижа. Ну, торгуют с рук, как в бедной Азии на базарах, и пусть себе торгуют, как умеют. Он уважал советских за торговлю танками и Калашниковыми, а вот чулки и помидоры его нация так никогда производить и не научилась. И тем паче торговать чулками и помидорами. О, суровые граждане Третьего Рима, умеющие умирать, но бездарные в искусстве жизни.

Он легко узнал Владислава, несмотря на плюс двадцать лет. Высоким и худым он был в юношах, таковым же и остался. Он облысел, но тыквенная голова его и в юности намекала на скорейшее облысение. Они обнялись и похлопали друг друга по спинам и плечам. Индиана Владислава — по серому пальто, Владислав Индиану — по бушлату. «Ты как морячок из Прибалтики», — сказал Владислав и улыбнулся в пегую бородку и усы. «Не холодно в бушлате?»

Индиана отметил, что украинское круглое, харьковское произношение приятеля осталось круглым. «Холодно. Но ничего теплее у меня в Париже не было. К тому же я хотел замаскироваться под местного. Чтоб иметь свободу маневра и просачиваться, не привлекая внимания».

«Ну нет, на местного не потянешь. За морячка из Прибалтики сойдешь, — Владислав еще раз оглядел Индиану, — однако в рабочие кварталы в таком виде забредать не советую, отпиздить могут. Они ведь отделяться решили от нас, прибалты… Пойдем, может, кофе выпьем тут рядом на Арбате? Там у нас кофеен наоткрывали. То ни одной не было, теперь десятки…»

«А нельзя ли где-нибудь пива?»

«С пивом тяжело. Бутылочного я лично уже несколько лет не видел. Только в баре может быть. Тут есть один на Калининском. Очень дорогой, правда, — Владислав, задрав с кисти рукав пальто, взглянул на часы. — Откроется только через час. Ты знаешь, наверное, по нам ведь антиалкогольная кампания пять лет назад прокатилась. Виноградные лозы в Крыму и в Молдавии повырубили на хуй, мудаки. Пивные заводы, только что купленные в Чехословакии и Германии при Андропове, разобрали и оставили ржаветь. А оставшиеся заводы переделали на производство минеральных вод…»

«Следовательно, продолжают реформировать радикальными методами. Я предполагал, что методы изменились».

«Какой там. Насаждают демократию насильственно. Впрочем, с нашими соотечественниками иначе и нельзя. Лозы вот жалко, лозы ведь в Крыму еще при Потемкине высаживать начали…»

Ранее эта улица была закрыта заборами, застроена позднейшими флигелями и сараями. Заборы удалили и обнаружилось большое количество невысоких домов-особняков. Человечных, но вовсе скушных и некрасивых. Индиана предпочитал имперский стиль единственных в своем роде циклопических построек эпохи Цезаря Сталина, а не эти старорежимные пузатости. Замерзшие бородатые художники подпрыгивали у бездарных творений своих, прислоненных к стенам и расставленных на карнизах. Встречались и бледные безбородые художники. В цокольных этажах особняков разместились скушные организации с неуютными названиями «Союзплакат», «Сберкасса», «Видео-Русс»… и заведения со сладкими названиями «Лакомка», «Бабочка», «Снежинка».

В «Бабочке» приятели получили две чашки кофе и два сока. Отыскали место за тяжелым хмурым столом. Нанесенная с улицы снегом на обуви посетителей вольно разливалась по кафельным плитам грязная вода. Они стали пить кофе, погрузив обувь в грязную воду. Владислав объяснил свое предложение. Вольное объединение при Одесской киностудии желало изготовить фильм по его роману «Автопортрет бандита в отрочестве». Сюжет: приключения пятнадцатилетнего Индианы в жестоком мире рабочего поселка. Первая любовь. Первые преступления. Подобно его сверстникам в Детройте или в Курнэв, рабочем пригороде Парижа, юный преступник и поэт Индиана завоевывал себе место под солнцем с помощью бритвы и стихов. Срок производства — два года. Аванс они ему заплатить, увы, не могут, нечем, но Индиана получит проценты от проката. Сценарий будет писать он, Владислав, если Индиана, конечно, не возражает. Договор подпишем через несколько дней, когда прилетит из Одессы продюсер.