Наказание (СИ)

Бездна сна вытолкнула его наружу женским грубоватым голосом. Он приподнял голову с затекшей руки, огляделся, – на соседней скамейке сидела женщина в ярко желтом пуховике, облегающих лосинах под питона и грязно-белого цвета кроссовках.

- Че смотришь? Говорю, – вон сколько места! Ложись где хочешь!

Народу действительно поубавилось. Он кивнул, устроился удобнее на освободившейся скамье и снова задремал. Сон длился больше часа. Когда Смирнов открыл глаза, женщина все еще была рядом и ее недвусмысленный взгляд устремлен прямо на него. Немного подумав, он принял вертикальное положение, вежливо указал на место рядом с собой. Женщина, тряхнув короткими обесцвеченными волосами, тут же подсела со словами:

– Ты прям сама любезность! Меня Ольга звать. А тебя?

Они шли молча сначала вдоль рельс, затем свернули на протоптанную дорогу. На много миль вокруг не было ни души. Ощущение потерянности во времени и пространстве накатывало волной мягко, но настойчиво. Вокруг – только лес и его тайная жизнь. Каждый кружащийся в воздухе листок будоражил тишину, и его смерть откликалась эхом в каждом уголке. Ольга тяжело перепрыгнула через обломанный сук, игриво кивнула в сторону небольшой поляны.

– Может, туда?

Нажимая на носок, ее спутник не уверенно прошагал к центру. Потом остановился и уточнил:

– Здесь?

– Давай! Курить хочу. У тебя есть?

– Не курю я… Слежу за здоровьем…

Чуть подумав, Смирнов попытался улыбнуться. Ольга же подошла вплотную, пошарила рукой у него между ног.

– Ты меня сюда привел лекции читать или что? Как поживает наш воробушек?

Он мигом оттолкнул ее руку и его ответ прозвучал развязно, с хрипотцой:

– Думаешь, я не умею баб уделывать?

Он неуклюже повалил ее, грубо схватил за грудь, затем затеребил собачку на молнии штанов… Первый раз – осечка. Второй – тоже. Он хмуро предложил попробовать еще, пряча потерянный, потухший взгляд, но Ольга уже поднималась с земли. Она отряхнулась от налипшей травы и недовольно выдала:

– Вот, козел! Перлась сюда почти час... Делать мне больше нечего? Если машинка не работает, так бы сразу и говорил! Ни машины, ни машинки… 

«Ни … шинки…» – язвительно вторило эхо. До мужского слуха невнятно донеслось:

- Бл… ну и мужики пошли! Да тебя и мужиком-то назвать сложно… 

С ее губ сорвался легкий смешок. Ольга повернула голову назад, выискивая на спине прилипшую грязь и не заметила, как пружиной вскочил на ноги ее спутник. Лишь стала понятна на мгновенье тупая боль, тяжесть и, оглушенная, она упала лицом в грязь. Камень еще несколько раз зло вонзился в голову, раскроив череп. Все стихло.

Смирнов нервно огляделся. От мысли, что на много миль вокруг действительно никого нет, стало немного спокойнее. Пытаясь унять дрожь и отдышаться, он перевернул тело. Пристально вгляделся в испорченное землей, помадой и алкоголем лицо. И эта шалава, которая в жизни ни одной книжки в руки не брала, посмела его так унижать? Посчитала себя выше него? Он несколько раз жестко пнул ее в живот. В лицо. Зачем то потянулся к портфелю, но открыв его, понял зачем, – внутри лежал складной нож. Он щелкнул ножом и замер. Ком из обиды и презрения стоял в горле и душил, требуя выхода. Он еще раз огляделся и несмело полоснул Ольгу ножом по лицу. Только через несколько мгновений показалась кровь. Смирнов вытер липкий пот со лба и почувствовал, как вместе с этой кровью из него будто вышла частица душевной боли. Он увереннее и глубже ударил жертву в лицо, в грудь и неожиданно вся агрессия на судьбу, на унижения хлынула лавиной, сметая, словно щепки хлюпкие барьеры. Боль внутри утихала, а грудь Ольги превращалась в кровавое месиво. Решительно сорвав трусы с женщины, он руками разодрал ее гениталии, но этого показалось мало. Месть душила и требовала выхода ,а нож уже нетерпеливо шарил по женскому телу. Несколько плавных движений и от огромной груди отделилась кроваво-красная масса. Немного подумав, он несколько раз деловито воткнул во влагалище нож со словами: «Нравится, сука? Так хочешь? Или так? Или я опять не мужик?» И этого показалось мало. Он прицелился и ударил в глаз. Попал! Удовольствие разрушения опьяняло, волновало до дрожи каждую клетку его существа. Сейчас можно! Сейчас ему все можно! Он вырезал матку и опустил в еще теплое лоно обе руки. Ощущение восторга и странного раздражения пронзало с макушки до пят, – он готов грызть зубами эту плоть, рвать ее, терзать, казалось, бесконечно… Страх перед женщиной, страх быть отвергнутым, осмеянным куда-то исчез. Осознание победы и небывалой легкости поднимало на вершину Олимпа. Мелькнула фраза из прочитанной недавно книги о том, как победители вырезали сердца своих врагов и ели их. Как он их сейчас понимал!

Наступила долгожданная эрекция, – Смирнов с удовольствием расстегнул ширинку, немного повозился на еще теплом теле и кончил. Затем вытерся о влажную листву. Ноги кое-как пошвыряли лесной мусор на обезображенный труп, туда же полетела пара сучьев. Холодный рассудок убеждал тщательнее скрыть следы, все спрятать, уничтожить, но он уже ничего не мог, да и не хотел. Никогда в жизни он еще не испытывал такой свободы!

Темнело рано. Пожилая тучная женщина, несмотря на одышку, быстрым шагом пересекала лесополосу. За ее спиной, четко отбивая такт, пронеслась электричка. Сгущающийся мрак как надвигающаяся опасность заставлял нервно дергаться, оборачиваться. «Голова дырявая! Надо было припрятать деньги из кошелька в куртку или куда поглубже!» – пронеслось у нее в мозгу. Охая и причитая под нос, она крепче сжала сумку. Может, бегом? Но тут совсем рядом раздался резкий хруст. От неожиданности женщина вздрогнула, похолодела, – вмиг перед лицом сверкнули глаза, полные упоения, ошалелой радости. К глазам прикладывалась серая кепка, трехдневная щетина и высокая сухощавая фигура в пальто. Метнувшись к ней и испугавшись не менее, чем она сама, фигура зигзагами устремилась прочь.

«Фу, дурак! Напугал то как! Пьяный что-ли? Да-а… Воспитанные люди, а туда же!» Укоризненно покачав головой, и рассуждая про себя, как все-таки не в лучшую сторону меняется мир, – интеллигенты и то спиваются, – женщина уже спокойно и неторопливо зашагала к дому. 

Глава 16

– Все внимание на доску! – раздалось громким голосом. – Проверяем домашнее задание! Примеры с первого по пятый. Желающие есть?

В воздух тут же взлетело несколько рук. Колючий взор Марины Александровны пробежался по ученикам. Ее высокая сухощавая фигура, обтянутая в шерстяное, наглухо закрытое платье, показалась из-за стола и прошлась вдоль первого ряда.

– Та-ак… Седова, Коновалова не горят желаньем… А Воронцов вообще у нас под парту залез. Да, Воронцов? Ты там что потерял то? Вчерашний день? Нет? Не потерял? Вот тебя мы и спросим! Бери учебник!

Ваня вышел к доске. Мел неуверенно вывел на доске несколько цифр, написал «равно» и замер. В классе раздалось несколько смешков. Кто-то справа зашипел что нужно делать.

– Тишина! Иначе удалю из класса! – громко пригрозила Марина Александровна и повернулась к Воронцову с окриком:

– Ну?

На несколько мучительных мгновений мел уперся в доску. Ваня посмотрел на пример, натужился, но мозг отчаянно отказывался выдавать результат. Почему то все, что он учил, вылетело из головы напрочь. А цифры прыгали перед глазами, как зайцы и никак не хотели становиться в ряд. Спина стала мокрой, также как и ладони. На пол упало несколько меловых крошек.

Учительница, выдержав паузу, глубоко вздохнула и выдохнула:

– Покажи тетрадь!

Ваня дошел до своей парты, затем вернулся к столу учительницы. Та пролистнула несколько страниц, пробормотала:

– Все сделал. Хм, не понятно. Ты сам делал то?

– Да.

– А не врешь? Почему тогда сейчас решить не можешь?

– Забыл.

– Забыл? А голову ты дома не забыл? Нет? – голос зазвучал жестче, надавливая. – А я думаю, что забыл. В следующий раз захвати, пожалуйста!