Лицей послушных жен (сборник)

Как и вчера, я несколько секунд посидела, свернувшись в баранку, охваченная невыносимой болью, стуком в висках и потерей зрения. Потом приступ прошел. И я смогла разогнуться.

Передо мной опять открылась трогательная панорама этого уцелевшего островка: трехэтажный дом, палисадник с кустами сирени, детская площадка, лабиринт из веревок, на которых сушились простыни.

Легкий ветерок надувал их, как паруса.

Вокруг простыней бегали, играя в прятки, дети. Около подъезда – старый зеленый «Запорожец» на трех колесах и новенькие синие «Жигули». Под перекошенным «грибком» за деревянным столом сидели мужчины и забивали козла.

Меня охватило приятное спокойствие. Вообще от всего этого двора веяло спокойствием и тишиной, как будто он находился внутри стеклянной китайской пирамидки, которые сейчас продаются на лотках. Если такую пирамидку потрясти, снизу поднимается золотой вихрь или снег. Когда-то я мечтала о такой игрушке. Но тогда, когда я о ней мечтала, они не продавались. Ярику такую диковинку отец привез из Болгарии, куда ездил как ударник производства…

Дети, которые бегали и прятались в лабиринте простыней, сорвали одну на землю. Она соскользнула с веревки и осела в пыль.

Мальчик и девочка бросились в сторону дерева. Я тоже когда-то любила прятаться за его толстым стволом. Это была та же самая вчерашняя девочка. Только теперь на ней были полосатая юбка и белая кофточка, наполовину расстегнутая, выдернутая из-под пояса. Растрепанные косы прыгали на ее плечах. Дети прятались за деревом. Я слышала их прерывистое дыхание.

«Сейчас из дверей должна выскочить тетка, которая напомнила мне тетю Нину», – с улыбкой подумала я.

И она выскочила. Схватила простыню, заквохтала над ней, оглядываясь по сторонам, громко сказала: «Еще раз увижу – уши оборву!» – и исчезла в доме. Этот номер я видела сто раз!

Дыхание за деревом стихло, послышался смех. Потом из-за ствола показалась растрепанная голова:

– А вы вчера кое-что потеряли…

Я не успела ответить, как девочка метнулась к подъезду.

За девочкой из-за дерева вышел мальчик. Мы смотрели друг на друга почти так же, как вчера играли в гляделки с девочкой. Мальчика очень заинтересовали мои джинсы и кроссовки – он не отрывал от них глаз.

– Привет, – сказала я и кивнула на дом. – Ты отсюда?

– Ага, – сказал мальчик, – из девятой квартиры…

В этой квартире, что была напротив нашей, когда-то жила семья Ярика. Та самая, которая погибла в полном составе 13 июня 1980 года.

– А с какого времени ты здесь живешь? – спросила я.

Мальчик пожал плечами и напрягся.

– Не знаю…

– Как тебя зовут?

– По паспорту – Ярослав! – гордо ответил он.

Я улыбнулась:

– А у тебя уже есть паспорт?

– Пока что нет, – ответил мальчик. – Но когда будет, то там запишут: «Ярослав».

– А-а, п-п-понятно, – сказала я. – А твоего папу как зовут?

– А вам зачем? – подозрительно прищурился мальчик.

Насколько я помню, тот, второй, а точнее, первый Ярик мечтал быть милиционером, поэтому в каждом прохожем видел шпиона или бандита.

– Его зовут Николай Иванович? – поставила я вопрос ребром, уже зная наверняка, что он ответит на него новым вопросом.

Если это произойдет, то…

– А вы с завода?

Произошло! Любимая игра: «Черное-белое не бери, “да” и “нет” – не говори»! Что ж, посмотрим, кто кого. Надо продолжить.

– А маму – Ирина Владимировна?

Я уже знала, что он ни за что не утратит бдительности.

– А вы к ней?

– У тебя кот есть? – не унималась я.

– А у вас?

– Кота зовут Дизель?

– А вашего?

О Господи! Этот парень всех доводил до бешенства. Всех, кроме меня. Я засмеялась:

– У меня нет ни кота, ни кошки!

– Почему?

– А почему у тебя есть?

Так могло продолжаться до бесконечности.

Но из подъезда снова выскочила девочка. Она мчалась к скамейке, и все вокруг нее двигалось, как будто своей стремительностью она заставляла планету делать на два оборота больше. Добежав и затормозив, поднимая пыль и песок, она протянула мне мобильный телефон.

– Вот! Вы вчера потеряли! – И без малейшего перерыва на то, чтобы отдышаться после бега: – А что это – пудреница? Почему в ней нет пудры, а только кнопки? А вы к кому? Вы из школы? А это на вас дж… дж… джинсы? А где вы их взяли? У спекулянтов? Мама говорит, что в них ноги не дышат. А как они могут дышать, если нос на голове?

Я взяла из ее рук телефон.

– Спасибо. Это не пудреница.

Девочка замолчала, перевела дыхание.

– А что же это такое? – спросил Ярик.

– Разве вы никогда не видели мобильного телефона? – сказала я.

Оба замотали головами.

Я спрятала телефон в сумку, предварительно проверив, не разрядился ли, – конечно, он был мертвый! И внимательно посмотрела на девочку:

– Тебя зовут Вера?

– Вероника, – сказала она.

– Она – Ника, – поправил Ярик и добавил: – Вероника будет по паспорту.

Да, он очень хотел иметь паспорт.

Хотел скорее вырасти, стать милиционером и иметь красную «серпастую и молоткастую» корочку. Если бы не сел с родителями в машину 13 июня 1980 года…

Стоп. Стоп. Соединять увиденное с услышанным буду дома.

Дальше из меня посыпались вопросы, как из Тины Канделаки в телевизионном шоу «Самый умный».

– Как зовут твоего папу? – спросила я девочку.

– Вадим.

– А маму?

– Лиля.

Точно!

– Этот шрам на ноге ты заработала, когда прыгала с гаражей?

– Да.

– Мама работает в детском театре? Папа – инженер? Ты не любишь мороженое, потому что когда-то объелась им и попала в больницу? Ты не боишься темноты? Ты разговариваешь с луной? Ты хочешь быть почтальоном?

Да! Да. Да…

Ярик толкнул девочку локтем, и она насупилась:

– Откуда вы все это знаете?

С детской непосредственностью Ярик громко шепнул ей на ухо: «Это – шпионка…»

Дети с опаской отошли на два шага назад.

– Подождите, – сказала я, потирая виски ладонями, чтобы успокоить мысли, которые скакали в голове, как бешеные кузнечики. – Я ничего не знаю, только догадываюсь. Я же не виновата, что на все вопросы ты отвечаешь «да».

Девочка задумалась.

Это был аргумент.

– Можно еще один вопрос?

Дети важно кивнули.

– Какой сейчас год?

Мальчик взял девочку за руку и оттащил от меня на пару шагов. Наверное, я их напугала. Ярик что-то снова зашептал девочке на ухо.

Она отмахнулась, вырвала руку, подошла ко мне и сказала:

– Тысяча… девятьсот… восьмидесятый…

Заметив мою реакцию (раскрытый рот, выпученные глаза, безумную улыбку), девочка сделала еще один шаг и, чтобы подбодрить меня, тихо сказала:

– Вы очень красивая. Приходите еще…

Потом повернулась и побежала домой, за ней побежал и мальчик.

Ночь со 2 на 3 июня

Я сидела в кухне в темноте и смотрела на луну.

Как много лет назад.

Только тогда я лежала в своей спальне с бумажными обоями в мелкий цветочек. Сейчас такие обои не поклеили бы и в провинциальной столовой.

Вспомнила свою мечту – увидеть, куда утром прячется луна. Есть ли у нее домик, где она отдыхает, когда наступает день. Подумала о той девочке, – возможно, она лежит в той же спальне и так же смотрит на луну…

Или НЕ лежит и НЕ смотрит, а существует только в моем больном воображении?

Я закрыла дверь кухни, чтобы не беспокоить Мирослава, и включила ноутбук. Он замигал, освещая стол тусклым синим отсветом.

Посидела, уставившись в экран.

Как задать поиск того, о чем хотела узнать?

Машина времени?

Набрала в рамочке эти слова, и на экран сразу выскочили фотографии Макаревича и разные статьи о любимой вокально-инструментальной группе моей юности…

Подумав, написала в окошке поиска другое: «Путешествия в прошлое».

Тоже куча ссылок.

«Известный израильский профессор Амос Ори создал математическую модель, подтверждающую возможность путешествия во времени. Мировая наука обладает всеми необходимыми теоретическими знаниями для того, чтобы с полным правом утверждать – путешествие во времени возможно…»