Опыты любви и одиночества(СИ)

Профессор был прекрасным преподавателем и умел разглядеть в человеке его талант.

Он предчувствовал, что сына ждет успех и признание, и что Юрий превзойдет своего отца. Если бы не трагическая гибель, Юрий стал бы одним из самых известных авиаконструкторов.

Профессор предвидел, что племянница будет более умной и удачливой, чем ее дядя, и достигнет большего успеха в жизни, чем он. Ляля исполнила мечту профессора и стала заведующей кафедрой.

Часть 2. Семья Шейлы

Проклятие Шейлы

Шейла Евсеевна любила только одного человека - свою дочь Элеонору. Элеонора была умна, красива и играла на фортепьяно. На кончиках ее тонких пальцев, как казалось ее матери, сосредоточилась вся энергия мира.

Уклад жизни семьи Гольденбергов оставался неизменным многие годы. День проходил в пустых хлопотах и заботах, вечером с работы возвращался отец, он накрывал на стол и звал жену и детей ужинать. Летом они проводили месяц на Черном море, а потом отдыхали на даче, потому что Шейла Евсеевна считала, что после юга полезны две-три недели в Подмосковье.

Годы проходили зря, отсчитывая приближение старости, в монотонном вальсе кружились перед глазами бесполезные события, пока Шейла чудесным образом не поняла, для чего она жила все эти годы, страдала, терпела мужа, сыновей, порабощение тяжелой долей замужней еврейской женщины. Смыслом ее жизни стала ее дочь, ее единственная Элеонора, ее пианистка, подарившая ей лучшие мгновения в недостойной ее яркой натуры скудной жизни.

В эти минуты Шейла на даче, под Москвой, вдыхая запах жасмина и липы, представляла себе свой триумф, в огромном зале, Большом зале московской консерватории. Чем больше она думала, тем больше ей хотелось, чтобы это был именно Большой зал консерватории, лучший концертный зал в России, страны, где она так часто чувствовала себя лишней, отверженной, чужой, в этой стране она добьется своего триумфа. На сцену выходит ее дочь, она прекрасна, сказочно одета, на ней нежно-голубое бархатное платье с глубоким декольте и длинной широкой юбкой. Белокурые волосы около ушей чуть-чуть прикрывают огромные бриллиантовые серьги, желтые, старинной работы. Темные глаза распахнуты навстречу залу, который замирает, рукоплещет красавице и долго не позволяет ей начать концерт. Элеонора садится за рояль, кончики пальцев опускаются на клавиши. Дивная музыка разливается вокруг, рождаясь на сцене, потом поднимается выше, к потолку, и, как божество, спускается в зал.

Зрители в восторге, они зачарованы волшебной игрой, они забыли обо всем и хотят только одного - чтобы продолжалась эта музыка, эта чудесная власть прекрасной пианистки над их душами.

Как новогодняя хлопушка, разрывается последний аккорд. Пианистка встает, подходит к краю сцены. Ее щеки раскраснелись от волнения, она простирает руки к залу, казалось, не замечая никого, кроме элегантной дамы в первом ряду.

Зал рукоплещет, он шумит, как море, он требует еще и еще музыки, а Элеонора легко сбегает по ступенькам со сцены, подбегает к даме в первом ряду, целует ее и ведет за собой на сцену.

Авации прерываются, заинтригованные зрители ждут объяснений, кто же эта незнакомка в костюме цвета спелой вишни? Взволнованным голосом Элеонора спешит объявить:

- Своему успеху я обязана одному человеку - моей любимой, дорогой маме Шейле Евсеевне. Спасибо, мама.

Зал аплодирует, зал торжествует, он шумит, как штормящее море. Теперь все видят, что ее дочь не вертихвостка, которая крутит романы с дирижером или директором. Она - честная девушка из хорошей семьи и добилась такого успеха, потому что всегда слушала советы своей мамочки.

Шейла делилась со своей дочерью не только советами. У нее была четко продуманная, строго очерченная линия поведения, целая жизненная стратегия. Шейла Евсеевна всегда знала, как надо делать, а как не надо. В таких случаях она говорила:

- Знаешь, Элечка, а я это делаю так.

Летними вечерами они с Элеонорой любили сидеть на втором этаже дачи у раскрытого окна.

- Послушай, мама, - взволнованным голосом говорила Элеонора, - ночь наполнена звуками. Где-то неподалеку играет прекрасная музыка, ветерок шелестит листьями липы, как будто шепчутся влюбленные, бьется о стекло ночная бабочка, стремясь пробиться к свету, тонкий девичий смех летит с соседнего участка.

Шейла слышала только, как храпит за стеной ее муж, и как капает вода из крана на кухне.

Кочуя с мужем по Германии, затем по Литве, Белоруссии, Шейла узнала множество не только кулинарных рецептов, но и жизненных ценностей. Прожив жизнь мученицы-кочевницы, привязанной к мужу и к трем детям, она считала, что получила, наконец, право на глоток свежего воздуха в этой скучной действительности, наполненной не только рутинной работой, но также вероломством и предательством.

* * *

Лев Абрамович не понимал, как он мог жениться на женщине с душой паучихи и манерами вкрадчивой кошки. Он был, безусловно, благодарен ей за двух сыновей и прелестную дочь. Лев Абрамович не понимал, почему каждая попытка вызвать в ней какие-то человеческие чувства натыкалась на глухую стену. Шейла жила в мире догм, правил, "так надо", "так не надо", "так прилично", "так не прилично", "так будет хорошо", "так будет плохо", "так поступают все приличные евреи". Не зависимо от того, какое у Льва было настроение, как прошел его рабочий день, дома его всегда ждала чопорно-церемонная супруга с одним и тем же вопросом:

- Как вы считаете, Лев Абрамович, а какая завтра будет погода?

Лев так привык к этому вопросу, что отвечал таким же заученным тоном, не задумываясь:

- Думаю, погода будет лучше, чем сегодня, дорогая.

После этого они садились ужинать, потом пить чай.

Лев Абрамович уже давно привык к тому монотонному голосу, каким она отчитывала домработницу, когда та не точно соблюдала рецепт приготовления щей или жареной курицы, к тому набору обычных двух-трех фраз, которыми они с дочерью обменивались во время обеда. В такие моменты он чувствовал себя абсолютно лишним, чужим в собственном доме, в своей семье. Часы на стене тикали мелодично - тик-так, маятник раскачивался из стороны в сторону, и все это происходило как будто совершенно без его участия. Нет, вообще-то, не совсем так, его участие требовалось регулярно, и происходило это с периодичностью примерно раз в неделю. Тогда Шейла говорила ему, поджав губы:

- Лев Абрамович, мне неудобно напоминать вам об этом, но деньги, которые вы давали на расходы на прошлой неделе, уже закончились. Вам, наверное, это непонятно, конечно, ведь вас это не интересует, но продукты опять подорожали. Элеоноре необходимо обновить гардероб к летнему сезону.

Лев отчитывал круглую сумму, каждый раз все большую, и никак не мог понять, как можно за неделю потратить такие деньги. В подобных раздумьях протекали его дни, и он утешался работой, думая, что, видимо, создан для того, чтобы зарабатывать деньги, раз так считает его жена, и работал без отдыха, все больше и больше, забывая обо всем.