Собиратель миров

— Ведь ты его нашел, это не в последнюю очередь твоя заслуга, что ангреци так многому выучился.

— Учитель, Упаничче-сахиб, как я уже говорил, это был не просто обычный мунши. Он уверял, что Бёртон-сахиб не сможет говорить как гуджарати, пока не будет есть как гуджарати. Он убедил господина в том, что следует отказаться от мяса и есть больше овощей, орехов и фруктов, причем маленькие порции, а не привычные большие обеды. Он говорил, фиренги воображают, будто у них животы как у слонов. Бёртон-сахиб перенял эти чужие правила и просил меня дать соответствующие распоряжения повару, который был совсем не рад такому обороту, потому что очень гордился умением готовить несколько блюд из кухни фиренги.

— Я никогда еще не слышал, чтобы ангреци так много работал. Раньше, не знаю, помнишь ли ты об этом, раньше их называли «те, кому не нужно работать».

Наконец-то — задание, разбивающее будни, недельное оцепенение будней. Ему поручено сопровождать представителя Ост-Индской компании и в целости и сохранности доставить его во Мхов, где расположилась другая часть полка. Это было нетрудно. Главное выбраться из города, пока прохладно. Перед отъездом спутник помолился, это была одна из тех молитв, что создают впечатление, будто Господь Бог обязался охранять персонально этого подопечного. Человек не проронил ни слова о работе, возможно, на счету лицензионного торговца, доставлявшего опиум из Мальвы в Китай, было немало удачных сделок с совестью. Их путь лежал на восток, по направлению к реке Нармада. Слева протопало козье стадо. Они проехали деревню Келенпур. Затем Джамбуву, безводную реку. Как объяснить, что все реки женского рода? Точнее сказать, что все они — богини. Попытка Бёртона завязать разговор была удостоена презрительного взгляда. Недалеко от обочины какие-то беженцы с женщинами и детьми готовили на костре еду. Показался Дхабой, старый форт, где зодчего живьем замуровали в стену. Попутчик хрюкнул в ответ на эту историю. Это был дом с заколоченными дверьми и окнами. Бёртон оставил поиски подходящей темы для разговора. Впереди показалась горная гряда Виндхиа. Они переехали через Нармаду около Гарудешвара. Самая святая из всех рек, заметил Бёртон. Он не собирался мириться с молчанием. Кстати, знаете ли вы, что очищение от грехов на Ямуне длится семь дней, на Сарасвари — три, на Ганге — один, но одного лишь взгляда на Нармаду довольно, чтобы с тебя сняли все прегрешения. Изысканный миф, не правда ли? Помойная канава, сказал торговец опиумом. С очищающими качествами, возразил Бёртон. Торговец опиумом пришпорил лошадь. Бёртон быстро догнал его. Боюсь, вы не знаете дороги. А с нашим проводником вы вряд ли найдете общий язык. Он владеет лишь обрывочным хиндустани и единственной английской фразой — «так короче». Нахальство, буркнул торговец опиумом. И еще одна примечательная деталь о Ганге. Река очищает столько людей, что и сама становится нечистой. Раз в год она превращается в черную корову и отправляется к Нармаде, чтобы искупаться, кстати недалеко отсюда. Деревня называется… Держите себя в руках, уважаемый! Торговец опиумом впервые повысил голос. Да, вы правы, я рассыпаюсь в деталях. Гораздо важнее, когда корова выходит из воды, то она белая, абсолютно белая. Поразмыслите об этом на досуге. И Бёртон поскакал вперед.

На другой день, когда они поднялись в горы, по обеим сторонам дороги, на много часов неспешной рысцы, расстилались маковые поля. С этого плоскогорья Достопочтенное общество растлевало Срединное царство. Элегантное сбалансирование внешнеторгового дефицита, написал комментатор «Таймса» в прошлом году после подавления волнений в Китае. Лишь раз торговец опиумом к нему обратился. Они скакали навстречу повозке, когда он спросил: «Что там, интересно, лежит?» Таким тоном, словно ему было известно больше, гораздо больше того, что видел глаз. Полагаю, сено, ответил Бёртон. По виду похоже, но видимость обманчива, не правда ли? Торговцу опиумом было явно дано высшее знание. Недавно задержали одного типа с полной повозкой контрабанды под таким сеном. Контрабанды, притворно удивился Бёртон, что еще за контрабанда? Превосходного качества конфискованный товар тянул на небольшое состояние. Больше торговцу было нечего сказать вплоть до невнятного прощания во Мхове. Бёртон передал командующему майору послание от бародского бригадира и симулировал приступ слабости, дабы избегнуть совместного обеда, который без сомнения задушил бы остаток дня. Он незаметно ускользнул, чтобы разведать городок.

Солнце достигло беспощадной высоты. Несколько мужчин наслаждались тенью под повозками. Коровы чавкали. В час зенита больше не происходило ничего. Пойдемте! К нему прилип какой-то мальчишка. Пойдемте со мной! Вам надо познакомиться с судьей. Никому нельзя покидать это место, не познакомившись с судьей Айронсайд. Он тянул Бёртона за рукав по глинистым переулкам. То и дело дергая его, мальчик хвастливо выкрикивал имена важных господ, которых он приводил к судье. Он уже по третьему разу перечислял их титулы, когда они наконец добрались, до здания суда. Его окружал сад, отделявший справедливость от уличной грязи. Чукидар на входе резко оправил грязный кушак, отсалютовал левой рукой, но не издал ни звука, выпустив лишь струйку слюны, сползавшую вниз по усам.

— Быть может, господин судья сегодня не на службе?

— Судья всегда на службе. Где судья еще может быть?

Они пошли по гравийной дорожке, которую некогда элегантно обрамляли кусты, ныне совсем одичавшие. Газон перед портиком был усеян сидевшими туземцами. Меж колон писцы царапали на бумаге нашептываемые им заявления, взглядами зондируя незнакомца. Мальчик самоуверенно вошел в здание, не спрашивая ничьего разрешения; впрочем, спрашивать было некого. Беспрепятственно миновав мраморные черепа со строгими взглядами, они оказались в зале, напомнившем Бёртону базилику — вытянутое перекрытие оканчивалось могучим куполом. С потолка на длинных стеблях свисали вращающиеся пропеллеры. И птицы, чьи крылья заглушали вентиляторы, бесчисленные зеленые птицы, залетавшие явно через дыры в куполе.

Посреди зала, в окружении бумажных стопок, клеток, подсвечников и непомерно большой чернильницы сидел человек в парике, погрузившийся в чтение документов. В отдалении от его письменного стола ожидали просители. Между ними и судьей — ибо лишь судьей мог быть этот бледный человек с козлиной бородкой — блестел пол. Мальчик впервые выглядел растерянно. Бёртон рассматривал судейский парик, подрагивающий надо лбом от сквозняка и мокрой тряпкой свисавший на уши. Судья продолжал задумчиво читать. Он не пошевелился, даже когда канарейка села ему на правое плечо. Просители также хранили немое оцепенение, словно их терпеливость была служением этому чужому идолу. Без вступительных слов, даже не откашлявшись, судья объявил приговор. Но и потом не поднял глаз и ни фразой, ни жестом не указал ожидающим людям, что они свободны. Не нарушая застоявшейся тишины, они неуклюже поднялись и удалились.

— Пора!

— Судья-джи! Гость! Я привел вам гостя, наконец-то у вас новый гость!

Судейская ладонь приветливо махнула, и они вдвоем приблизились к письменному столу, к которому тем временем мелкими шажками подбежал человек с ведром, чтобы еще чище вытереть блестящий пол, но не задевая области, где сидели туземцы. Словно там проходила невидимая граница.

— Ваше посещение бесплодно. Боюсь, не могу вам сегодня ничего предложить. Совсем без предупреждения. Чрезвычайно злополучное обстоятельство. Я мог бы что-нибудь устроить, однако сейчас вам достанется лишь нечистый плод случайности.

— Я не знал, что ожидает меня во Мхове. А на пути сюда нам удалось посетить буддийские пещеры.

— Вы повстречали отшельников?

— Сегодня день молчания. Мы некоторое время разглядывали друг друга.

— О чем я и говорю. Злополучность. Чрезвычайная злополучность. Нельзя ничего предоставлять на волю случая. Это высшее правило цивилизации, как мне пришлось убедиться здесь. Птицы гадят на мои бумаги. Полагаете, в этом есть какая-то цель? Мне никак не удается от них избавиться. Их заманивают в клетки и продают на базаре, впрочем, их сейчас трудно сбывать. Пресыщение рынка, видите ли. Сквозь дыры залетает чересчур много птиц. Вы и представить себе не можете, сколько времени я дожидаюсь постановления о ремонте. Чудо, что в этих краях уже несколько лет не было настоящего дождя. Бог на стороне правосудия.