Врачу, исцелись сам!

Неприятно, конечно. Такой на памяти случай был: у одного знакомого сын, такой же обалдуй, вколол героин своей несовершеннолетней подруге, а та возьми да и помри. И всего-то ей было семнадцать лет.

Хотел просто трахнуть. Ну и что: в конечном итоге девчонку на суде подали как отъявленную наркоманку, сказали, что ввела она себе героин сама, тому даже нашлись и свидетели. Короче, дело закрыли, девчонку похоронили, а бедолагу-сынулю родители, конечно, побранили-побранили, да и спрятали за границей. Там до сих пор и сидит. Он тогда так напугался за сутки в КПЗ, что даже будто бы исправился. Впрочем, может ли негодяй исправиться? По виду он, как запомнилось Гамову, был чистый подонок! Деньги в таких ситуациях, конечно, очень многое решают. Но в этой так не получится. Тут будет кровь за кровь, зуб за зуб. Мало не покажется, даже если девчонка, дай-то Бог, оклемается и останется жива. Никаких денег тут не хватит откупиться. Два разных космоса, две разнозаряженных системы волею обстоятельств соприкоснулись, и тут закончится может только взрывом.

Реально можно было решить проблему только если убить самого Джаму, что казалось уж совершенно нереальным, потребовало бы колоссальных расходов и потащило бы, к тому же, за собой уже другие не менее серьезные проблемы. Хорошо, что Гамов всегда не доверял России, деньги частично переводил за границу, держал там некоторый запас и даже купил на Кипре небольшой бизнес. К тому же была и квартира на

Кипре и еще на Канарских островах – скорее для отдыха, но как временное убежище сейчас вполне могла сгодиться. Деньги же основные лежали тоже на Кипре. Всегда ведь казалось, что вдруг снова будет революция. И теперь это себя вполне оправдывало.

Позвонил однокласснику Витьке Муравейко – посоветоваться. О

Муравейке знал только, что он армеец, после школы поступил в военное училище, потом служил неизвестно где, дослужился до полковника.

Ребята рассказывали, что воевал в Афгане, в Чечне, а где сейчас подвизался после выхода в отставку – было неизвестно. Близкой дружбы в школе между ними не водилось, но и конфликтов не было. Нормальные товарищеские отношения. Муравейко, сколько его помнил, занимался спортом, ездил на соревнования, был этим занят и друзья у него все были спортсмены. А тут года два назад появился на вечере встречи и вроде уже по гражданке. Самого что ни на есть гражданского вида.

Правда, проскакивало: "Так точно. Есть". Оставил свой номер телефона. Если бы он сам позвонил, может быть и встретились бы.

Наверняка он был бы с какой-нибудь просьбой. Гамов, конечно, выпил бы с ним по сто грамм хорошего коньяку, и что-нибудь пообещал бы, типа: "Постараюсь сделать", и на этом бы они расстались еще на много лет. Таких знакомых из юности и даже из детства попадало не так мало: кому ребенка устроить на работу, или самому пристроиться. И надо сказать, если была возможность, всегда помогал. Хотя иногда требовали и нереальные вещи: просили очень много денег, достать кого-нибудь из тюрьмы. Денег Гамов никогда не давал. Хотя нет. Был такой случай. Пришел как-то один школьный приятель. Видно было, что прожженный конченый наркоман. Он него даже воняло чем-то кислым.

Руки у него были мокрые и холодные. Что-то такое стал плести про бизнес. Действительно лет пять назад ездил он на хорошем

"Мерседесе", что-то такое там делал. Даже встретились с ним как-то в

Италии на море и неплохо провели время. И тут запросил в долг денег на неделю. Он дал ему половину требуемой – впрочем, и не слишком большой суммы. Это для Гамова означало откупиться. Он знал, что тот никогда не отдаст. Он уже слышал, что тот просто ходит по любым знакомым и берет деньги у всех, кто дает и никогда не возвращает. Но он дал, и зато больше уже никогда он его не видел.

Но вот в чем была проблема: Витя Муравейко у Гамова никогда ничего не просил. И ему нельзя было сказать: я тебе тут однажды помог, а теперь и ты мне помоги. И Гамов сам позвонил ему, чтобы просить его.

После незначащих общих фраз спросил:

– Ты где сейчас работаешь?

– Служба безопасности Севзаптрансгаза.

– Мне нужно с тобой посоветоваться по одному важному делу. По поводу сына. Не по телефону. Может быть, встретимся. С меня хорошая еда в хорошем ресторане.

Витя Муравейко хорошо знал, с кем договаривается, и прекрасно знал, что любой хороший ресторан Гамову будет не в напряг. Значит, что-то очень нужно. Сразу ответил, что согласен. Он вообще-то был любитель хорошо посидеть и вкусно поесть.

Договорились встретиться в тот же день вечером в восемь в одном хорошем ресторанчике. И эта была та встреча, которую Гамов ждал с нетерпением и с волнением. Приехал заранее, выбрал столик подальше, чтобы никто не мешал поговорить. Муравейко прибыл ровно в семь, причем, минута в минуту. Крепко пожали руки, сделали заказ. Место было спокойное, тихое, с живой ненавязчивой музыкой: фортепиано, струнные. Можно было спокойно говорить, не орать. Гамов часто приводил сюда деловых партнеров, деньги, естественно, проводил как представительские расходы. Тут и директор был знакомый и официанты.

Интерьер был сделан как типичная немецкая пивная. Очень дорого, но вкусно и приличное обслуживание. Сначала начали говорить ни о чем, хотя Гамов чувствовал, что время просто вытекает. Зудело посмотреть на часы.

Гамов сразу сказал:

– Можешь заказывать, что хочешь, это за счет фирмы.

Этими словами тут же убиралась зависимость, что человек кормит за свой счет и ты ему должен. Пока ждали заказ, выпили по кружке хорошего пива.

Потом принесли горячее. И тут Гамов приступил:

– Витя, хотел посоветоваться по одной проблеме. Не знаю, можно чего-либо сделать, но, по крайней мере, хоть дай совет.

Изложил все четко, буквально по пунктам. Аварию можно было подать как неисправность машины, замять алкогольное опьянение, но проблемой оставался Джама.

Идея Гамова в привлечении Муравейко состояла и в том, что тот всегда воевал против таких, как Джамалов. Между тем Гамов сказал:

– Только ты пойми, я сына никак не оправдываю, но дело в том, что у меня он один, какой бы он ни был. Это, надеюсь, возрастная глупость. Конечно, есть и моя вина. Он всегда думал: отец поможет, выручит… Беда.

Муравейко подумал, глядя в пиво.

– Да, дети наше слабое место. У меня сыну шестнадцать, тоже все перечит. Никаких авторитетов для него не существует. Возраст. Сами такими были. Надо пережить.

Гамов про себя этому порадовался. Значит, понимает.

Потом Муравейко продолжил:

– Джаму я знаю. Джама раньше был настоящий бандит, а сейчас легальный бизнесмен, платит налоги, у него в правительстве города свои люди прикормлены, но он был, есть и навсегда останется бандитом и врагом России, хотя и является российским гражданином. Про дочь его ничего не скажу, возможно, это и достойная девушка. Но она дочь бандита и непременно будет ввязана в его борьбу. Я понял проблему.

Сейчас тебе ничего не скажу. Позвоню завтра. Часа в два. Мне нужна дополнительная информация.

Дальше просто хорошо посидели, больше уже ни о чем серьезном не разговаривая. Вспоминали, кто проявлялся из школьных приятелей.

Муравейко позвонил на следующий день ровно в 14 часов. Это Гамов автоматически отметил по часам на телефоне. Эти полдня прошли в суете и притом совершенно бессмысленной. Вроде шарахался туда-сюда, искал запасные варианты, но все без толку. А до сына все еще не доходило, как он влип. Искали заграничный паспорт, и нигде не могли найти. Куда-то Игорь его запропастил. Делать новый было уже поздно, простая проверка по базе данных – и все. Это был не тот уровень, чтобы из-за какого-то не столь уж богатого по большим меркам коммерсанта система контроля дала сбой. Наконец, к полудню паспорт таки нашелся. Там была финская шенгенская мультивиза. Сдают ли загранпаспорта, когда имеется подписка о невыезде? Выехать через

Украину или Молдавию? Тогда ехать лучше на машине, чтобы не оставлять следа, поскольку железнодорожный билет именной, хотя можно было найти паспорт со схожим лицом – кто там будет присматриваться.