Зеленый берег

Идя, иди, — напутствовала тетушка Забира, перенося со стола посуду в кухню. — И Миляушу свою встретишь, небось ждет не дождется.

На улице, освещенной солнцем, Гаухар, прищурясь, осматривалась вокруг. Все здесь по-прежнему, ничего не изменилось. Только вчера была в Казани — и вот уже дома. Любопытно, — сейчас до Казани какой-нибудь час полета на самолете. А четверть века назад многим здешним жителям казалось, что Казань дальний город, некоторые бывали там два-три раза за всю свою жизнь. Ведь железная дорога до сих пор не проложена от Зеленого Берега, а воздушное сообщение открылось недавно. Интересно, доводилось ли тетушке Забире бывать в Казани? Надо бы спросить на досуге…

Как только Гаухар вошла в школьный коридор, совсем расчувствовалась, Каждый яркий цветок на подоконнике, освещенный солнцем, казалось, улыбался ей. И такая непривычная тишина во всем здании. А вот начнутся занятия — стены и пол будут гудеть с утра до вечера.

В кабинете директора несколько преподавателей беседовали с Бибинур-апа о предстоящих занятиях. Гаухар встретили приветливо, дружелюбно. Особенно оживилась Бибинур. Она-то уж не раз подумывала о Гаухар: как у нее там экзамены, объяснения с бывшим мужем?.. Вдруг случится что-нибудь и она не вернется в Зеленый Берег, — в конце зимы найти другую учительницу дело нелегкое. Когда Агзам приехал из Казани, с совещания, Бибинур как-то встретилась с ним, на ходу спросила о Гаухар: случайно не видел ли ее? Агзам почему-то засмущался, ответил что-то неопределенное, в у директора были причины беспокоиться.

Но вот Гаухар вернулась. Судя по тому, как держится, с экзаменами обошлось благополучна. Директор облегченно вздохнула, все же спросила:

— Ну, как?..

— В порядке, Бибинур-апа, — с готовностью отозвалась Гаухар.

— Вот и отлично. А мы тут занимаемся расписанием. Есть кое-какие неувязки…

— Да уж у вас должность такая — всегда ищете неувязки… — Гаухар как-то по особенному приятно рассмеялась. — Ох и соскучилась я по школе, Бибинур-апа, как в детстве по дому!

— Ну, если соскучилась, это еще не скука. Вот посмотри-ка свое расписание, правильно ли мы наметили.

Когда они остались вдвоем, Бибинур разоткровенничалась:

— Очень я беспокоилась! Очень! А тут еще Агзам расстроил…

Чем он мог расстроить вас? — насторожилась Гаухар.

— Если б я знала… А то пробормотал что-то невнятное, — как хочешь, так и понимай.

На лицо Гаухар набежала тень. Ш Агзам и не мог сказать ничего определенного. Он ведь не знал, как обстоят мои личные дела.

— Что-нибудь серьезное произошло? — встревожилась Бибинур-апа, — Если не секрет, скажите.

— Какие у меня могут быть секреты от вас… Не скучно будет, так послушайте. Л

Гаухар подробно рассказала, как тяжело проходили объяснения с Джагфаром.

— Но теперь уже, надеюсь, всему конец?! — не утерпела Бибинур.

— Бесповоротно! У этого мелкого, бесчестного человека были корыстные цели. Жизнь с ним невозможна, я окончательно убедилась в этом.

Бибинур слушала, сочувственно кивала.

— Что ж, ты сделала очень ответственный, но правильный шаг. Надеюсь, не будешь раскаиваться. А то ведь мы, женщины, — она покачала головой, — ох и неустойчивы бываем… Ну, а теперь вкладывай всю душу в дело. Тут ребята приходили, спрашивали о тебе. По всему видно — ждут. Возможно, и понимают кое-что. Они ведь не такие уж малыши: у них последний год первой ступени. И у тебя ответственное время наступает. В будущем году примешь старшие классы. Ну, об этом еще успеем поговорить…

Открылась дверь. Как всегда, шумно вошла Миляуша, бросилась к подруге:

— Здравствуй, Гаухар! С приездом!.. Смотри, как похудела! Бибинур-апа, ведь похудела, не правда ли?!

— От экзаменов, Миляуша, не поправляются, отозвалась Бибинур. — У тебя ко мне какое-нибудь дело?

— Нет, Бибинур-апа. Извините, если не вовремя зашла. Не терпелось повидаться с Гаухар!

— Ну и милуйтесь тут. А мне надо в райком, вызывают.

Но Гаухар тоже поднялась с места.

— Да уж мы лучше на улице поговорим… Рахима-апа и девочки прислали вам и Гульназ гостинцы, вечером я занесу.

— Ладно, буду ждать. Гостинцы никогда не бывает лишними. Особенно для Гульназ. Я и не спросила — как там, у брата, все живы-здоровы?

— Все благополучно. Передавали вам приветы. — Спасибо.

Директор начала укладывать в портфель какие-то бумаги. Тем временем подруги вышли из кабинета.

Да, на улице куда приятней разговаривать, особей по после разлуки и когда так много интересных новостей у Гаухар. Миляушу прямо-таки лихорадило от нетерпения. Но она сдерживалась, прежде всего спешила излить свои чувства. Взяла Гаухар под руку, прижалась плечом к плечу.

— Ах, как я соскучилась! А ты?..

Гаухар улыбнулась, — так можно улыбаться, только выздоравливая после тяжелой болезни.

— Обо мне, Миляуша, и говорить нечего. Я то ли молодею, то ли глупею, то ли действительно счастлива… Сразу же, как только вышла из автобуса, встретила на улице моих ребятишек. Чуть не заревела от радости! Правда, не преувеличиваю! Нет у меня никого дороже на свете! Теперь уже можно признаться: одно время я побаивалась, что не приживусь в школе.

— Почему? — удивилась Миляуша.

— Не знаю. Просто было такое тревожное чувство.

— Ах, Гаухар, должно быть, мы, учителя, все одинаковы. Думаешь, я не боюсь? Еще как боюсь иногда! Особенно в этот год натерпелась. И в будущем немало придется терпеть… — И она, забыв об ожидаемых от Гаухар новостях, со свойственной ей торопливостью принялась рассказывать о себе — Мы с Вильданом тоже не перестаем говорить о моих затруднениях. Он говорит: «Перестань ты твердить о своих двух «технариках», У тебя в классе еще три десятка ребят…» А ведь, Гаухар, по существу, забочусь не только о классе — школе в целом. Недопустимо готовить только узких специалистов. Но решение этого вопроса зависит не только от меня. На ребят воздействует множество факторов. И в первую очередь семья. Да и в нашей преподавательской среде нет единого мнения. Ты же знаешь моего постоянного противника — учителя физики… Недавно встретил меня на улице, взял под руку и говорит: «Ну, Миляуша Багмановна, радуйтесь — на следующий год меня уже не будет здесь. Вам предоставится полный простор проводить свою линию. Глаза у него эдак ехидно смеются, рот до ушей. Я спрашиваю: «Куда же в таком случае собираетесь переводиться? В Казань, что ли?» — «На Казани не сошелся свет клином. В Советском Союзе городов много. Нашелся город, где высоко оценили мои педагогические принципы. Приглашают на работу. Жаль, что мы с вами разошлись в мнениях. Вот как обстоят дела, Гаухар. Теперь видишь — достаточно у меня причин для беспокойства. Выходит, у физика единомышленники есть. Возможно, начальники какие-нибудь.

Миляуша как следует отвела душу, рассказав о своих затруднениях в педагогической работе. И только теперь вспомнила, что Гаухар еще не поделилась с ней своими новостями. Азартно принялась допрашивать:

— А у тебя что? С Джагфаром встречалась? О чем говорили? Как ты решила? На чем остановилась?..

Признаться, Гаухар уже порядком устала делиться своими злоключениями. Но Миляушу-то она не могла оставить в неведении. Прерываемая охами и ахами новой слушательницы, ее бесконечными расспросами, Гаухар снова повторила свой рассказ. И только у ворот тетушки Забиры закончила этот «отчет».

— Ты молодец, Гаухар! — одобрила Миляуша, — Только так и надо было поступить.

5

Если не хмурясь взирать на окружающий нас мир, то следует признать: он величествен и прекрасен. Это старая истина. Но чтобы убедиться, насколько она справедлива, человек должен не только воспринять ее разумом, но и собственным сердцем.

Однажды утром, торопясь на работу, Гаухар невольно остановилась, изумленная зимней красотой одного из уголков Зеленого Берега. До сих пор она почему-то мало обращала внимания на этот зимний наряд природы, в котором простота сочеталась с тихой торжественностью. «Как же это так, — недоумевала она, — я пытаюсь рисовать и в то же время почти равнодушно прохожу мимо этих сказочных картин? Значит, я не достаточно одарена хотя бы для того, чтобы стать художником-любителем», — с некоторой грустью подумала она.