Охотники за алмазами. Открытие века

— Вот чудак-человек! Бурил-то ты сам, а не я! — начальник еще пытался удержать в своих руках собрание.

— Верно! Бурил. А что не добуривал, то мне приписывали. Вот вы, товарищ бригадир наш, в мои отчеты цифирки ставили. Как же мне вас не поблагодарить, не дать часть грамоты?

В зале порядок нарушился. Поднялся смех. Председательствующий кричит что-то, звенит по графину с водой. Но из-за общего шума его не слыхать.

— Долой! — раздраженно кричали одни. — Хватит!

— Тише! Дайте высказаться человеку! — возражали, другие.

Перекиньгора не выпускал из рук микрофона, и его голос гудел над головами.

— Выходь на сцену, Савелич, даю и тебе кусочек награды. Ты заслужил ее. Ты бурил смены вслед за мною, и твои метры в мой отчет писали. Помогал мне не один месяц, стыдно мне было в глаза твои смотреть!

— Так нешто я сам? По приказу делал, — прокричал в ответ Савелич.

— И еще профсоюзу нашему, что смотрел сквозь пальцы на такие фокусы-мокусы! И ему кусочек грамоты для почета!

Председатель профкома — мужик, как порох. Вспыхнул сразу. Громким голосом закричал:

— Прекратить безобразие! Не позволю хулиганства!

Сам весь дрожит и выкрикивает с перебоями, как движок на плохом горючем. И еще стучит кулаком по столу.

— Лишить его слова и грамоты!

Перекиньгора отыскал глазами журналиста из районной газеты, тот хохотал в президиуме, прикрываясь блокнотом.

— Товарищ корреспондент! Я и вас не позабыл. Поскольку вы лично приезжали на буровую, беседу со мною вели и фотокарточку делали при вспышках-молниях! А в то время как раз у моей вахты простой вышел. И при вас Савелич сказал: «Не тужи, на твой рекорд мои метры записали!» Я ему кулак показываю, мол, замолчи! И что вы, товарищ представитель печати, мне сказали, помните? Пожалуйста, сказали, не стесняйтесь. Никакого простоя в моем очерке не будет, потому что дана установка высветить передовой маяк. Верно я говорю?..

В зале стоял сплошной шум, веселый хохот. Одни слезы утирают, другие от смеха сгибаются, третьи стучат ногами.

— Стенька, кидай ему вслед кусочек! Это он тебе речухи сочинял.

— У меня на всех хватит!..

А на следующий день появился приказ об увольнении «за хулиганский поступок на собрании». С того дня к Степану и пристало прозвище Стенька Маяк.

В Колпашево Фарман Далманов встретил отряд геофизиков, возвращающийся из дальнего похода. Маршрут был тяжелым. Многие сотни километров прошли лесом и болотами, по «белым пятнам» усть-юганской тайги.

В Колпашево остановились на краткий отдых. Бородатые, исхудалые парни искренне радовались немудреному быту небольшого города, который после тайги казался раем. Они жили в гостинице, спали на кроватях, питались в столовой, посещали магазины и кино…

Руководил партией Василий Зыков. Высокий, крепкий, поседевший. Он бродил начинающим геофизиком в Усть-Югане еще до войны, сразу же после окончания вуза, шел по следам геолога Васильева. Двигались на лошадях, на лодке, на своих двоих. В тайгу особенно не углублялись. Добытые тогда материалы были отрывочные и скудные, они не привлекли к себе внимания. Пылятся на полках архива. Пройдя через всю войну в саперном батальоне, геофизик снова прибыл в края своей юности.

Далманов внимательно слушал бывалого геофизика.

— Странный край, сплошные загадки поставила природа, — Зыков развернул свою потертую карту. — Здесь Васильев обнаруживал естественные выходы нефти. Мы, к сожалению, ничего похожего не увидели. А приборы выявили крупные аномалии подземного рельефа. Купола и сдвиги. Но о глубинах, сам понимаешь, судить можно лишь предположительно.

— Очень даже интересно!

— В этом же месте в пятьдесят третьем году пробурили опорную скважину, — задумчиво произнес Зыков. — И никаких признаков на нефть. Осадочные породы — сплошной известняк.

— А нефтью пахнет!

— В меловых отложениях, к сожалению, нефть не ищут, ее там нет. А приборы показывают, что есть там что-то! — Зыков провел шершавой ладонью по карте. — Сюда бы сейсморазведчиков, чтобы более детально прощупали… Вам легче было бы вести разведку бурением.

— Если бы да кабы, росли бы за пазухой грибы! У геофизиков свое управление, у геологов свое. Пока начальники между собой договорятся и согласуют, много времени утечет. Приходится надеяться на самого себя. — Далманов пожал руку геофизику. — Спасибо тебе, дядя Вася. Хороший ты человек! Силу моим крыльям дал, ободрил. А мы будем искать. В Березово целый газоносный район открыли. Теперь очередь за нефтью!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Первый газовый фонтан, басовито взревевший на берегу далекой таежной речушки Вогулки у старинного села Березово, был слышен далеко. Он отзывался эхом во многих кабинетах. Сама природа Сибири торжественным ревом отвечала на главный вопрос тех дней: «Искать или не искать?»

Юрий Юрьевич помнит напряженное лето пятьдесят третьего года. После крупного совещания в Сибирске, когда было принято решение определить первоочередными районами поиска нефти и газа «культурную полосу» вдоль Сибирской железнодорожной магистрали, стали поступать приказы о свертывании разведывательных работ на северо-западе области и переброске геологических партий на юг…

Перед геологами была поставлена государственная задача, и они сосредоточили силы там, где, по мнению авторитетных специалистов, возможны открытия месторождения. Позже, значительно позже, Юрий Юрьевич держал в руках протокол того совещания и с улыбкой читал постановление:

А вторым пунктом предлагалось все остальные районы, в том числе Крайнего Севера, поставить на вторые и третьи места.

Вскоре появился приказ Главгеологии о свертывании и ликвидации разведочных партий на севере Западной Сибири.

И вдруг — прорвало. Там, где и не ждали…

Юрий Юрьевич хранит в памяти тот поздний час 21 сентября 1953 года, когда к нему в кабинет вбежал взволнованный радист экспедиции.

— Вот… только что перехватил… Есть!..

— Что? — Эревьен недоуменно смотрел на радиста.

— Газ!.. Большой газ!..

— Где? — выдохнул Юрий Юрьевич, ощущая сладостное сжимание сердца: «Наконец-то!»

— В Березове… Там мощный фонтан. Первый в Сибири!.. Только что перехватил радиограмму в трест.

Всю ночь и последующие дни жадно прислушивались к каждой новой весточке из Березова. Стали известны кое-какие подробности. Партию, согласно приказу главка, ликвидировали, скважину считали «пустой», и главные специалисты, погрузив на баржу часть оборудования, уже отплыли. В Березове осталась лишь бригада бурильщиков для завершающих работ. И вдруг вечером, при подъеме инструмента из глубины, нежданным напором выбросило глинистый раствор. Бурильщики, напуганные странным поведением скважины, разбежались и попрятались. На их глазах скважина, выплюнув глинистый раствор, с нарастающим гулким ревом стала вышвыривать тяжелые бурильные трубы, которые корежились и гнулись, словно вареные макароны. Громоздкий кронблок весом более трех тонн сорвался и, словно детская резиновая игрушка, отлетел далеко в тайгу… Раздался невероятный грохот, а потом забила со страшным ревом мощная струя воды и газа…

В спешном порядке из ближайших домов переселяют жителей. В Березово вылетает главный инженер-геолог треста. Ждут комиссию из Москвы…

Фонтан бушевал долгих девять месяцев. Тревожный густой рев из подземной глубины был слышен на многие километры вокруг, пугая людей и животных… В зимние морозы остатки вышки обросли глыбами льда, превратившись в сорокаметровую трубчатую сосульку, из которой в низкое серое небо вырывался бушующий поток брызг и газа.